Конрад Левандовский - След оборотня

Он отчаянно пытался произнести заклинания. Язык двигался нормально, голосовые связки работали, но изо рта мага доносилось лишь нечленораздельное бормотание. Мысли никак не желали складываться в слова. Чародею стало страшно. Страх нарастал по мере того, как он осознавал безнадежность своего положения. Никогда прежде он не испытывал подобной беспомощности и не мог этого вынести. Через несколько часов страх сменился ужасом, а затем отчаянием, когда под конец второго дня после поединка на утесе Маг-Паук почувствовал признаки лихорадки. Это уже был знак неминуемой медленной смерти. Неизбежной и неумолимой. Он впал в панику, начал извиваться и скулить, словно осужденный на вечные муки, пытался колотить кулаками о скалы. Когда в конце концов силы его покинули, до него донесся смрад собственных испражнений.

Покинув долину-ловушку, первый пирийский легион под командованием Ксина направился прямо на юг. На этот раз никого не требовалось подгонять. Солдаты с энтузиазмом маршировали первые сутки, лишь с небольшими остановками для отдыха. Котолак объявил привал после полудня второго дня, и на следующее утро с рассветом они снова двинулись в путь. К заходу солнца шедшие впереди разведчики увидели Южный Океан и устье Безымянной Реки. Туда они подошли ночью. Колонна легиона распалась на отдельные манипулы, которые заняли позиции в многочисленных ущельях, долинах и на холмах, приготовившись к атаке. В соответствии с приказом Ксина строй развернулся фронтом не длиннее шестисот шагов, на расстоянии неполной мили от берега океана. На рассвете котолак в сопровождении нескольких офицеров и разведчиков поднялся на холм, откуда открывался прекрасный вид на место десанта островитян.

Суминорцев ожидало разочарование.

В заливе стояли на якоре сорок восемь военных кораблей, в том числе три двухкорпусных «бича моря». К сожалению, все они находились на расстоянии самое меньшее пятисот шагов от берега, то есть были для тяжеловооруженных пехотинцев полностью недостижимы. Одновременно на песке, среди нескольких десятков наспех сколоченных бараков, суетились не больше ста человек. Бараки эти, видимо, были складами, в настоящее время по большей части пустыми, о чем свидетельствовали выставленные лишь кое-где часовые. Атака с фронта в такой ситуации была предприятием бессмысленным и к тому же рискованным, учитывая возможность обстрела берега из метательных орудий на кораблях.

Кто-то тихо выругался.

– Что будем делать? – спросил пятисотник Найстито, худой и жилистый, командир четвертой манипулы и уже три дня – правая рука Ксина. – Мы не можем слишком долго ждать. Они быстро обнаружат присутствие пяти тысяч солдат…

Котолак нахмурился.

– Надо подумать, – мрачно проговорил он.

Маг-Паук подыхал, словно избитый пес. Через три дня лихорадка окончательно лишила его разума. Пожираемый гангреной мозг начал распухать. Гноящаяся масса вытекала из раны, выдавливая наружу осколки костей и распирая череп. Чары, помогавшие до сих пор магу, не могли справиться с действием гнилостных ядов. Развивающееся заражение быстро сокрушило все барьеры. Мелкие ссадины и царапины превратились в мучительные раны, увеличивавшиеся с каждым часом. Маг-Паук гнил заживо. Агония подкралась незаметно. Тело чародея начали сотрясать судороги. Это покоившийся в нескольких десятках локтей дальше Волокун начал освобождаться из-под власти мастера магических сетей, одновременно пытаясь сделать его частью самого себя. В какое-то мгновение бывший хозяин перестал сопротивляться. Тело Мага-Паука, словно увлекаемое невидимым поводком, покатилось по дну долины и, смятое в бесформенную массу, прильнуло к внешней оболочке горного демона. Таков был конец.

Со смертью чародея перестали действовать все наложенные им чары. В первую очередь распалось его самое крупное творение – Сеть, удерживавшая в повиновении дикую магию Пустых Гор. Вдали от места смерти Мага-Паука из обработанной заклинаниями скалы брызнули искры. Камень несколько мгновений пылал холодным огнем, после чего с грохотом распался в облако пыли. Освободившиеся чары стерли скалу в прах. Гигантская невидимая рука ударила оземь и, сгребая одновременно валуны и облака, начала толкать их к югу. Облака сгрудились в одну быстро темнеющую тучу, извергающую град и молнии. Под гору покатились каменные лавины, послушные силе, толкающей их в сторону Южного Океана. Ветер превратился в вихрь, который, свернувшись в десяток смерчей, тоже понесся на юг. Магический катаклизм набирал силы и скорость с каждым мгновением.

Земля вздрогнула. С холма, откуда они наблюдали за вражеским флотом, посыпались камни.

– Только землетрясения нам не хватало, – процедил Ксин.

– Это нечто похуже, господин, – ответил Найстито, – взгляни на тучи!

– Как будто нечто гонит их сильнее ветра… – заметил котолак. – Что это может быть?

– Я слышал, будто островитяне перед высадкой наложили на горы какие-то чары, сковывающие здешнюю магию, – сказал пятисотник. – Мог ли тот чародей, с которым ты сражался, господин, умереть от ран?

– Вполне возможно, – подумав, ответил Ксин.

– Значит, его творение рассыпается в прах. Лучше уйдем отсюда, пока не оказались во власти дикой магии. Вели возвращаться за Безымянную Реку, господин, поищем островитян там…

– Погоди! – Котолак мысленно перелистывал страницы прочитанных им магических трактатов, которые одалживал ему Родмин. – Знаешь, что случится, когда порвется магическая Сеть?

– Кто-то из магов в Дине говорил, будто возникнет большая волна… – пробормотал Найстито.

– Сорвавшийся край Сети сейчас мчится через Горы, сметая все перед собой… Когда он ударит по морю, он отшвырнет его, подобно мощному отливу…

– Вместе с их кораблями, – довольно заметил офицер.

– Нет, Найстито, корабли стоят на якорях, так что они просто осядут на дно. Если мы доберемся до них достаточно быстро…

– Господин, ты же не думаешь, что… Это же чистое безумие!

– Именно потому нам представился шанс захватить имперский флот. Прикажи отрядам готовить лестницы и суковатые стволы, по которым можно взбираться.

Земля содрогнулась сильнее.

– Да ведь эта магия нас просто сметет! – возразил Найстито.

– Если люди подготовят себе убежища на южных склонах холмов, буря пройдет над ними.

Остальные офицеры напряженно слушали.

– Нужно немного отойти назад, чтобы нас не заметили, – сказал котолак. – Думаю, у нас на все где-то часа два. Поднимаемся и движемся сразу за волной. Не теряйте времени! – поторопил он своих подчиненных.

Все побежали вниз по склону. В течение четверти часа легион стал напоминать облитый кипятком муравейник. Годная как укрытие полоса возвышенностей находилась в полумиле за нынешними позициями суминорцев. Пять тысяч человек двинулись в ту сторону, срубая по дороге встречавшиеся деревья. На ходу с них срезали ветки, более толстые стволы превращали в багры, из тех, что потоньше, связывали лестницы. Добравшись до холмов, солдаты тут же начали рыть землянки и ямы, расширять найденные пещеры и щели. Срубленные деревья и лестницы послужили для строительства навесов, защищавших от каменных лавин. Их прикрывали щитами и плоскими камнями, укрепляя как можно лучше. Офицеры и простые легионеры трудились вместе, словно охваченные лихорадкой. Ксин, приняв звериный облик, когтями отрывал пласты сланца для крыш землянок.