Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти

— Ричард, — Альдо все еще пытался сдерживаться, — если ты стал прислугой, дело твое, но у Повелителя только один господин. Я тебя отпущу. Отрекись от Скал и подавай вино кому хочешь.

— Альдо, я...

— Ричард Надорэа, ты слуга или Повелитель?

Предать Скалы, своих предков и привязать себя к калеке? Это невозможно, но как уйти после всего? Если бы Ворон помирился с Альдо! Он сможет, если захочет, сюзерен не оттолкнет Повелителя, особенно зная правду о мече...

— Эр Рокэ, пожалуйста! Ведь это все из-за вас...

— Не исключаю, — зевнул Ворон, — только что именно?

— Вы что, не понимаете?! — выкрикнул Ричард. — Вы... Вы...

— Я, — пожал плечами бывший маршал, — потомок Рамиро-Предателя и Рамиро-Вешателя, святотатец, чудовище и убийца, но причем тут ваши терзания?

— Рокэ... — аж поперхнулся юноша, — как вы можете! У вас что, совсем нет души?!

— Ну, извините... Было бы странно, если б она у меня оказалась. Вы чего-то хотели?

— Ничего, — буркнул Ричард, — я нужен моему государю и я иду с ним.

— Идите, — равнодушно сказал Алва, — или оставайтесь. Для меня это ничего не изменит.

— Я иду.

— Я понял.

Люди Чести знают, что лучше ненароком услужить негодяю, чем принять от него услугу, а герцог Окделл раз за разом принимал от Рокэ все, от лошадей до жизни, и... Святой Алан, Ворону нравилось, что ему обязан сын Эгмонта! Это был его вызов, его месть сразу и Людям Чести, и «навозникам». А чем тогда было его самопожертвование? Тоже местью?! Вряд ли... В сердце Ворона нашлось место не только злу, но всего больше в нем было усталости, и потом, в самом деле... Нельзя навязывать гордому человеку жалость, нельзя вынуждать есть, спать, бриться того, кто никогда уже не сможет жить, как жил. Какой-нибудь Спрут способен существовать и в темноте, и в болоте, но Ворон должен или летать, или...

За порогом Дик все же обернулся, хоть это и было слабостью. Алвы у огня больше не было, не было и огня, не было вообще ничего.

— Выше голову, Надорэа, — прикрикнул сюзерен, — ты Повелитель Скал или спрут без чести и костей? Мы отправимся в Гальтары и возьмем то, что принадлежит нам по праву! Когда настанет время, я сам поведу свои армии в сердце анаксии!

Сюзерен знакомо улыбнулся и вдруг смахнул навернувшуюся слезу.

Талиг. Южная Марагона. Мельников луг

400 год К.С. 14-й день Летних Волн

1

Драгун Лецке давно уже вернули в седло, и последний час полк простоял в полной готовности, ожидая приказа. Капитан Давенпорт очень надеялся, что таковой вскоре поступит и это будет приказ «в атаку».

Время шло, сражение все бушевало, дриксы все упирались и упирались, укрепившись за придорожными живыми изгородями и в Ворслунне, брошенной марагами деревушке при слиянии дорог, а полк так и ждал своей очереди. Сюда, за вторую линию точно так же маявшейся без дела пехоты, шальные ядра и те не долетали. Как и новости. Застоявшиеся кони встряхивали головами, звеня железом, и переступали с ноги на ногу. Солдаты переговаривались и пересмеивались, кто-то даже пытался дремать, но ожидание чем дальше, тем больше сменялось нетерпением. Чарльз не выдержал и объехал своих орлов; орлы были в полном порядке. Днем, сдерживая вместе с марагонцами тогда еще ломившихся к курганам дриксов, рота потеряла троих убитыми, еще семерых так или иначе зацепило. Этих отправили в лекарский обоз, и один уже вернулся — царапина была пустяковой, а парень рвался в бой: очень уж хотелось сынку портного продвинуться по службе.

— Ну как? — окликнул «портняжку» Давенпорт. Тот ухмыльнулся во весь рот и, выпятив не то чтобы богатырскую грудь, заверил, что готов к драке.

— Вот тут-то «гусям» и конец! — заржали рядом. Капитан тоже улыбнулся. Отправился дальше. Начальству видней, кого, когда и куда посылать. Генерал медлить не станет, кто угодно, только не он. В том, что с командующим им повезло, в авангарде не сомневался никто, Давенпорт не был исключением, к тому же Ариго слегка напоминал старшего Хейла.

Чарльз как раз закончил объезд, когда что-то изменилось. Капитан вслушался и понял: к общему шуму сражения прибавились гулкие удары. Тяжелые пушки, и много. До сих пор громче била артиллерия с другой стороны, сдерживая порыв талигойцев.

— Теперь дело пойдет, — подтвердил догадку оживившийся Бертольд. — Вейзель подтащил наконец своих красоток. Дриксы сейчас зачешутся. Это им не кипрейщиков гонять... Впятером на одного!

— И даже не Маллэ. — Чарльз с удовольствием тронул пистолет действительно неплохой эйнрехтской работы. Подарок толстенького Трогге, и славный подарок! — Значит, сперва Вейзель, потом — мы.

Умозаключение оказалось верным. Минут сорок канонады, и вот оно — сигнал трубы. «Господам офицерам прибыть к полковому знамени».

Лецке был деловит, краток и откровенно доволен.

— Приказ маршала. Господа, мы вместе с кирасирами должны выдрать у «гусей» из правого крыла все перья. Паршивцы уже изрядно помяты, их резервы переброшены в центр, так что дело верное. Кирасиры сметут пехоту, а мы захватим установленную на дороге батарею, тогда весь этот фланг обрушится. Маршал нам верит, и мы старика не огорчим. Все, отправляемся по местам и ждем сигнала.

Вторая атака за день, и на этот раз никаких любезно подставленных дриксенских спин, никакой внезапности. Что ж, сумеем и так...

— Оно? — встретил вопросом верный помощник.

— Оно. Начинают кирасиры. Мы следом.

— Вот и славненько.

Впереди после некоторого затишья поднялся такой треск, будто пороховые склады подожгли, — пехота Берка и Райнштайнера, передохнув, взялась за дело, готовя дорогу для завершающего кавалерийского удара. Сзади уже накатывался мерный рокот — четыре полка тяжелой конницы. Ноймары и южане-«вороные», резерв, приберегавшийся старым маршалом вот для этого самого случая...

При виде ровных рядов всадников на рослых, повыше драгунских, лошадях опять вспомнились Хейл и «крашеные» на весеннем снегу. Хороший все-таки день был.