Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти

— Мне не с чем сравнивать: раньше мы не встречались, но охотиться «Медведю» нравится.

— Мир тем не менее предложил он.

— Хайнрих не хочет дразнить свои горы на Изломе и не намерен в ближайшее время помогать Дриксен. Я не знаю, чего в перемирии больше: презрения к зятю или уважения к предкам.

Гаунау был откровенен откровенностью шестопера при встрече с черепом — никакого риска. Для шестопера. Почему бы не сговориться с противником, от отчаянья вцепившимся тебе в пятки? Почему бы не напомнить ушлому талигойцу, что между ним и троном не так уж много голов?

— Я тоже не хочу воевать. — Ноймаринен повернулся и тяжело зашагал к окну. Лионель проводил взглядом сутулую спину и потянулся за вином — дожидаться приглашения в этом доме считалось дурным тоном. На столе была разложена карта Придды. Обе армии топтались вокруг Доннервальда, но сама крепость была обведена черным и перечеркнута. Взяли...

— Взяли, — подтвердил издали регент, — но смотреть будешь потом. Мешать не стану. Ты сильно рисковал.

— В пределах разумного. — Тинта. Как же север любит сладкое... — Полностью сохранить армию я не рассчитывал, но крутиться можно было долго. Достаточно, чтобы Гаунау не успела в этом году с войной, а до четверти людей я бы вывел в любом случае. Цена, как говорят интенданты, разумная.

— Соглашусь. Как регент. Только я был еще и Первым маршалом. Мне не нравится, когда армии списывают еще до начала кампании, но, сдается, ты просто повторил кагетский фортель... Удачно повторил, кто спорит — «Франциск с бриллиантами» 5 [5] Один из сугубо военных орденов, введен в Двадцатилетнюю войну. Имеет четыре ступени. у тебя на лбу написан, только «Франциска» у меня сейчас нет. Манрик вывез из Олларии все, что мог, но готовые ордена вместе с королевскими регалиями прибрал Фердинанд.

— Я проведал по дороге Манрика с Колиньяром.

— Не до них. Вечером надену на тебя ленту, а орден пока мой поносишь. И не задирай подбородок, это не тебе нужно, а здешним орлам, они после Доннервальда как прибитые ходят.

— Вы меня неправильно поняли. Я не приму «Франциска». Ни вашего, ни свободного. «Франциск с бриллиантами» — это слишком много за повторение чужого трюка и слишком мало за выигранную кампанию. Дайте мне либо малого «Франциска», либо «Октавию» 6 [6] Орден Святой Октавии — один из высших орденов королевства Талиг. Введен Франциском Первым. . На выбор.

— Вот ведь!.. «Молния, соединившись с Волной, породит Ветер»... Она и породила. Уж будь любезен, реши, повторяешь ты Алву или нет.

— Я уважаю себя и знаю, что и для чего делаю. Если это значит уподобляться Рокэ, то да, я ему уподобляюсь. И да, я отказываюсь от большого «Франциска». Описание кампании от Ор-Гаролис до Альте-Вюнцель готово. Оно будет полезным: став регентом Дриксен, Фридрих так или иначе будет влиять на ход войны.

— Я посмотрю и отошлю фок Варзов, но вряд ли Фридрих отважится сместить Бруно после собственных неудач.

— Фридрих пытается подражать Алве, — улыбнулся Лионель. — Когда силы сопоставимы, а подчиненные боятся начальства больше, чем противника, как было у Ор-Гаролис, это удобно, но в Придде, насколько я успел понять, все преимущества за дриксами. Бруно со своими генералами может превратить регентскую наглость в удачное наступление. Если захочет, само собой, ведь он тоже принц.

— Принц, но не из тех, кто поддастся чужим, чтобы нагадить своим... Да и невыгодно ему это. Разбить тех самых фрошеров, что дважды расколотили Фридриха, значит перетащить эйнрехтское одеяло на себя.

— Победы, случается, крадут. Бруно немолод, холост, и у него почечные колики.

— А у меня — спина. Ноет и ноет... Твоя мать в Олларии. Оказалась там сразу после убийства и осталась. Я рад — за Эпинэ нужно присматривать. Не в смысле верности, тут все в порядке, но парень невеликого ума.

— Я писал матери в Савиньяк. Сегодня напишу в Олларию. Где Алва?

— Где-то на юге. Он требует не переходить Кольцо Эрнани, не знаешь почему?

— Нет.

— И я не знаю. Есть что-то, что можно решить до обеда?

— Да. Мне нужен Манрик.

— Не Колиньяр? — удивился регент, и Ли стало почти смешно.

— Колиньяр бесполезен, а мстить за Сэ и Веннена — дело матери. Если она потребует чью-нибудь голову, я, само собой, ее поддержу. Манрик нужен мне как Проэмперадору Севера. Я приставлю к нему известного вам Вайспферта, так что злоупотреблений не будет. У меня нет времени приводить Внутренний Надор в порядок, а рыжий знал, как выколотить из этого несчастья прибыль, иначе бы не охотился за наследством Эгмонта.

— Заманчиво. — Теперь Рудольф шел к столу. — Только я не король, чтобы миловать преступников. Таких преступников... Но если бы я был королем, я бы выгоде предпочел справедливость. Колиньяр и Манрик виновны перед короной, законом и всеми, кто так или иначе пострадал в этот кошачий год из-за их...

— Подлоглупостей, — подсказал недостающее слово Ли. — Так мы с Эмилем говорили в детстве, но я неточно выразился. Я не прошу миловать Манрика, я прошу передать его в мое распоряжение. Закон предполагает использование каторжников там, где они принесут наибольшую пользу. Этот человек был слишком хорошим тессорием, чтобы при пустой казне отправлять его в Занху или вялить в Бергмарк. Если Манрик поймет, что положение его семьи напрямую зависит от северных мануфактур, мануфактуры станут доходными. Потом он войдет в азарт и захочет, чтобы надорский хрусталь ценился выше алатского...

— Человек должен что-то хотеть, — регент потер поясницу и поморщился, — кроме здоровья. Хорошо, я дам поручение в геренцию. Ты уверен, что Хайнрих не поможет зятю? Не в Бергмарк, здесь.

— Они вряд ли долго останутся родичами, к тому же гаунау больше беспокоит Излом.

— Не его одного. Эта госпожа Арамона... Ты ей веришь?

— И ей, и Давенпорту, и бергерам. Несколько раз и я что-то чувствовал.

— Не помнишь, когда?

— Я посмотрю в путевом журнале, но в последний раз такое было в ночь на первый день Летних Ветров. Впрочем, мое состояние можно списать на тюрегвизе.

— Это было бы слишком хорошо. Мы-то с Людвигом в ту ночь были трезвы. Ладно... Кто из твоих навоевал на «Франциска»?

— Айхенвальд и Хейл. Список так или иначе отличившихся приложен к докладу.

2

Капитан Давенпорт спустился к общему завтраку спокойным, веселым и, о диво, выспавшимся. Маршал о своем офицере для особых поручений забыл, и Чарльз с наслаждением платил ему тем же. Окрыляла и надежда на разговор с регентом — уж кто-кто, а Рудольф Ноймаринен был человеком без вывертов и холода, он поймет... Что именно предстояло понять герцогу, Давенпорт еще не обдумывал, непонятная, нахлынувшая за Хербсте легкость слизнула заботы вместе с осторожностью. Капитан болтал с адъютантами герцога, отвечал на вопросы, смеялся чужим шуткам и шутил сам. В том числе и над собственной славой, о которой Чарльз узнал за пирогом с сыром и ветчиной, а после шадди к пришедшему в окончательное благодушие Давенпорту приблизился длинный корнет и громким голосом приветствовал прославленного Давенпорта.