Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти

Капрас походил по комнате, заставляя себя успокоиться и начать думать. Успокоился. Подумал. Открыл дверь, впустил дожидавшегося в приемной Ламброса.

— Первое, — не тратя время на ерунду, начал маршал. — Проследите, чтобы прибывший из Кипары гонец до отъезда не общался ни с кем, кроме вас и тех, кому вы полностью доверяете. Полностью . Все, что он будет рассказывать, а рот ему не заткнешь, — запоминайте, но сказанное не должно уйти дальше вас, особенно к кагетам. Понятно?

Это Ламбросу было понятно.

— Второе — здесь, в замке, один батальон всегда должен находиться в полной боевой готовности. Не дежурные караулы, а целиком.

Вот это Ламбросу уже понятно не было.

— Вы ждете удара в спину? От Хаммаила?

— Хаммаил и, главное, его родня связывают с нашим корпусом очень большие надежды. Приди им в головы, что мы можем покинуть Кагету... Один Враг знает, до чего эта свора додумается. Хочу иметь чуть больше уверенности. На всякий случай.

— Я распоряжусь. Мой маршал, разрешите спросить. Причиной для ваших приказов послужили последние письма? Все так плохо?

— И так и этак! А новых приказов от Коллегии все нет, и это значит, что действует старый. Старый, свались им наконец что-нибудь на башку! Мы должны торчать в здешних розах и караулить Хаммаила, а мориски... Мориски прут на Паону, и я не представляю, кто будет их останавливать. И, главное, чем.

4

— Взгляни. — Сидящий на шикарнейшем письменном столе Алва вытащил из бумажной кипы исписанный лист. — Превосходительный не оставил нам ничего секретного, но черновики прелестны.

Марсель взглянул. Почерк был витиеват, но разборчив и, пожалуй, по-своему красив. Виконт с неподдельным интересом прочел, как бакранские варвары при поддержке талигойских головорезов снова перешли границу, разгромили заставы и принялись грабить еще более свирепо, нежели в прошлый раз. Число супостатов отважные таможенники назвать не могли, но счет шел на десятки тысяч. У губернатора хватило здравомыслия оценить вторгшуюся орду всего в тысячу человек, каковые неотвратимо двигались к Кипаре.

Город превосходительный надеялся отстоять, но защитить прочее население был не в силах. Несчастный писал и зачеркивал, зачеркивал и писал, но мучительный поиск нужного слова не менял сути — спасите!

Марсель потянул другой лист. Это писалось раньше, но разнообразием не блистало... Опять налеты на не знавшие войн мирные земли, варвары, грабежи, испуганные поселяне, отсутствующие войска. Формировать новые полки некому. На помощь из столицы надежды никакой, соседи-губернаторы... они в таком же положении, а в Кипару начали прибывать беженцы с побережья. Рассказывают об уже багряноземельских варварах, население пугается, волнуется. В общем, все ужасно, и он, губернатор, не видит вокруг никого другого, к кому можно обратиться за помощью...

— Душераздирающе, — посочувствовал гайифской беде Валме. — Куда ни глянь — варвары. Население волнуется и пугается, а когда натравленные злобным Талигом звери примутся кушать всерьез, взволнуется еще больше.

— Если новости о творящемся в Кипаре безобразии дойдут до набранных здесь солдат, — заметил Алва, глядя в окно на бесхвостый фонтан, — волноваться будут еще и они. А вместе с ними и наш старый друг Капрас.

— Вот только брожения среди новобранцев и дезертирства ему в Кагете и не хватает.

— Если чего-то где-то не хватает, — строго сказал Рокэ, — надо, чтобы оно там появилось. Разумеется, кроме тех случаев, когда оно появляться не должно. Ты у меня для особых поручений, так что вперед. Губернаторские черновики — здесь, столичные бумаги — в канцелярии, тебе их сейчас принесут. Обрати внимание на циркуляры и рескрипты Военной коллегии. У паонцев весьма своеобразный слог, но вообще они люди крайне неприятные, так и норовят обидеть губернаторов и маршалов.

— Ну тебя-то они не обидели.

— Я — маршал талигойский, мы с Коллегией который год в союзе. Против Гайифской империи. Что писать, я набросал, стиль и почерк за тобой, но к утру должно быть готово.

— Я воевал и устал.

— Ты развлекался, воевать будешь сейчас. В утешение можешь забрать шпалеры. В конце концов, мы мародеры или нет?

— Мародеры, — подтвердил Марсель, изучая образцы. — Самые что ни на есть мародерские... Кстати, козлы Бархи выучились лазать по деревьям за фруктами.

— Порода у них такая, — хохотнул Коннер, — что большой, что мелкий, все одно козел. Наши, если не наподдать, по яблоням скачут, а эти за грушаки взялись.

— Большому козлу — большое дерево. — Алва соскочил со стола и потянулся. — Доброй ночи, капитан.

— А ужин? — возопил Марсель вслед уходящим. — А постель с балдахином? А приличное общество?

— С тобой остается Лово, а спать тебе вряд ли придется.

— Мясо не сжарилось еще, — утешил с порога добрый Коннер. — Как доспеет, принесу.

— Ты же генерал, а не подавальщица!

— Так дело ж такое... Нельзя, чтоб тебя за работой видели. Если что, ты в городе девицу отхватил.

— Какую? — оживился Марсель, но откликнулся лишь повернувшийся в замке ключ. С той стороны, разумеется.

— Такого безобразия он даже в Фельпе себе не позволял, — наябедничал Марсель псу, — но мы ведь не хотим, чтобы враг узнал о нашем с тобой поручении?

— Вр-р-р-р-р, — согласился волкодав и улегся, вытянув лапы и водрузив на них голову. Марсель потрепал сообщника за обрубленными ушами и плюхнулся в губернаторское кресло.

Талиг. Найтон

Устричное море

400 год К.С. 9-й день Летних Волн

1

Письма пришли неожиданно, и Луиза удивилась. Сперва. Дочитав отцовское послание, женщина поняла, что мир не перевернулся и следует ждать эпистолы от маменьки, сладенькой-сладенькой, как дынное желе с сахарной пудрой. Иначе просто не может быть, ведь госпожу Арамона с дочерью вызывают ко двору регента. Мало того, бывшей свитской даме и бывшей фрейлине ее величества грозят почести, подарки и чуть ли не ордена! Разозлившаяся капитанша пробежала глазами наставления «господина графа», краткое, но очень любезное приглашение герцогини Георгии и еще более любезное уведомление губернатора о сроках прибытия эскорта. Больше всего интриговало четвертое письмо, но его Луиза оставила напоследок. Разбираться с тем, чего бывший унар Эрвин хочет от вдовы капитана Лаик, следовало, отдышавшись от родительской любви.

Госпожа Арамона погладила оказавшегося под рукой Маршала и не полезла в буфет лишь из-за примостившейся у окошка Селины. Дочка могла заподозрить, что матери нужна настойка — если не кошачьего корня, то рябиновая, а ржаные сухари родительница грызет лишь для отвода глаз. Знать, в чем дело, Сэль не могла — детскую привычку «заедать» злость Луиза победила, когда ждала Герарда, то есть думала, что победила...