Сергей Алексеев - Очаровательная блудница

— Да? А он говорит… Ну, ладно, в общем, подался Юрка в старатели. В одиночку по тайге лет двенадцать скитался, пить бросил. Думали уж, погиб где… А перестройка началась, является в Усть-Карагач — рожа красная, уже на «Вольво» катается. Три пилорамы поставил, потом деревообрабатывающий комбинат купил, где карандашную дощечку делали… Если не ты показал россыпь, значит, повезло Юрке, сам надыбал. Сейчас в Кемерово живет, иногда приезжает. Тебя добрым словом вспоминал. Говорил, вы отличились, а никакого почета не оказали. До сих пор помнит и обижается.

— Дело прошлое, — отмахнулся Стас. — Времена такие были, что ворошить… Сейчас надо полковника искать. В общем, он жив.

— То есть как жив?

— Звонил вчера Бурнашеву и своему сыну.

— Откуда?

— Неизвестно…

— У него сотовый? — с надеждой спросил Фридрих. — Если сотовый, то он близко! Тут за деревню ушел — связь пропала.

— Телефон у него космический. Из любой точки можно звонить.

— Это хуже… А ему пробовали?

— Постоянно набираю — выключен.

— Но если живой, чего искать-то его? Не ребенок…

— Звонок странный. Высылает доверенность сыну, чтобы тот продал дачу, снял деньги в банке и все перевел на какой-то счет. Как будто выкуп.

— В заложники взяли? У нас? Да не может быть. Это у вас в Москве…

— Все меняется, — вздохнул Стас. — На Карагаче обычно женщины пропадали. Сейчас мужики. И такие, с кого есть что взять.

Участковый местные легенды знал.

— На погорельцев не спишешь…

— В том-то и дело… Может, бандиты завелись?

— Дикие старатели до сих пор бродят, отвалы перемывают. Но только летом, сейчас им рано еще…

— Кто же лодку прострелил?

— Говорят, пробоины по одному борту и все навылет. Пуль нет, установить, чей карабин, нельзя… Да у нас тут и незарегистрированного оружия хватает.

— Кто лодку нашел?

— Рыбаки, браконьеры, в общем… Говорят, в залом прибило. Шепнули жене Скуратенко.

— А что она?

Гохман уклончиво похмыкал, почесал спину об оконный косяк — не хотел говорить всего, что знал.

— Заявление написала о пропаже мужа, и больше не беспокоится. А она баба дотошная, должна бы верхом сесть и погонять…

— Что-то знает?

— Уголовный розыск проверяет. Думаю, избавиться вздумала от муженька. Хахаль у нее завелся…

— Почему же вы так плохо ищете? Пропал ваш сотрудник, пенсионер, полковник…

— А на него заявления нет! У нас ведь так: пока не заявили — не можем завести розыскного дела. Дела нет, трупа нет — никто искать не станет. Кто захочет вешать на себя московского полковника? Эдак ведь всю область на уши поставят. Если кто из родственников заявит, тогда конечно…

— На днях сын Галицына приедет…

— Пускай приезжает и сам ищет. У нас не на чем. Был катер, так и тот отняли еще в прошлом году. На все отделение — одна машина и два мотоцикла…

— Есть же спасатели, МЧС!

— Мы заявку сделали, да ведь половодье, целые поселки топит. МЧС эвакуацией занимается…

— Ну и порядки!

— У вас в Москве не лучше, — отпарировал Гохман. — Сам не был, но такое говорят!.. Людей средь бела дня на улицах стреляют. И преступников не находят.

— Скажи мне, Фридрих, кто такой арендатор с Коренной Соры? — устало спросил Рассохин.

— А, этот… Он тут два лета жил. Сорокин, из Канады приехал, гражданство получил.

— Из Канады?..

— Будто корнями он местный, слух был. А больше информации никакой. Говорят, он вообще весь Карагач захватил.

— Карпов собирается разводить?

— Не знаю, пока что местных бичей разводит… Карпы — причина, чтоб аренду получить. Вроде хотели поселение возродить, какую-то общину или коммуну. Маслобойку поставил, лосиную ферму завел. А как вкусил первозданность наших мест, то ли нанял каких-то баб, то ли обманом заманил на сезон, орех заготовили, и сам вроде драпанул. Общину бросил. Вроде ничего и не заработал, потратил больше. Дурак, приехал из Канады, думает, тут рай. Тут комары в палец толщиной, стопку крови за раз берет… Теперь на Карагаче мы редко бываем, населения там нет, ничего не случается. Наш край теперь привлекает только непуганых идиотов.

— И есть такие идиоты?

— Ну, один Сорокин. А второго лично знаю. Два года подряд сюда приезжал, ученый, аж из Петербурга. Тоже скитами интересовался. Все хотел по Карагачу пройти, как этот полкан, экспедицию организовать. Дворецкий его фамилия…

— Дворецкий?

— Ну да, Михал Михалыч. Знакомый?

— Имел честь, заочно. Жалобы на меня писал…

— На нас тоже написал, — вдруг вмешалась супруга Гохмана. — Жил тут месяц, поили его, кормили. А он потом в УВД донес, будто Фридрих заодно с Сорокиным! Мол, покрывает его. Бессовестный человек!

— Только у Дворецкого денег не было даже моторку нанять, — выждав паузу после речи жены, продолжил участковый. — Хотел на одном энтузиазме, да разве на нем сейчас выедешь? Меня все сговаривал, давай, дескать, богатого Юрку раскрутим, пусть денег даст.

— А почему идиот?

— Да псих какой-то. Две недели назад прислал предписание губернатору. Ну, а тот спустил через УВД нашему начальнику. В общем, всех настращал и потребовал никого не пускать на Карагач. Кто будет копать, того ловить и сажать. Правда, неизвестно за что.

— Считай меня третьим идиотом, — сказал Рассохин. — Но у меня бумага есть, из Министерства культуры. Показать?

— Да я тебе верю! — Участковый почувствовал себя неудобно. — Потому что ты с Юркой работал, тебя помнят. У нас ведь даже прииск был, Рассошинский. Так что ты, считай, почетный гражданин.

— Ну а вообще, люди по Карагачу есть? Охотники, например?

— Говорят, есть какие-то, кержаки или бичи. Опять же про баб рассказывают.

— Не про баб, а про женщин, — строго поправила его жена.

— Ну, про женщин. Будто когда зону женскую закрывали, так многих по амнистии выпустили. Они и разбрелись по Карагачу. Мужики жаловались — в верха рыбачить не пускают…

— Бабы… женщины мужиков не пускают?

— Вроде того. Но это оперативная информация, уголовка проверяет.

— Значит, все-таки есть население?

— Нигде не зарегистрированное. Еще туристы бродят, шишкари, рыбаки — за всеми не уследишь. Сейчас любят глухие места, у кого техника есть…

Стас перебил:

— Надо пройти по Карагачу, пока вода большая. Хотя бы от Коренной Соры до Зажирной Прорвы. Пока полковник в уме был, звонил и упоминал Зажирную.

— Что, теперь без ума?

— Похоже, если велит сыну все распродать. Он мужик был прижимистый, халявщик, в общем.

— Зачем такого послали?

— Некого было! Сейчас же знаешь, проблема кадров… Ну что, пройдем до Зажирной?

— Пройти-то можно, — согласился Гохман, — только на чем? У местных буржуев просить мотор не стану. К ним на крюк попадешь — не спрыгнешь. Был бы Юрка!..