Александр Абердин - Барабашки против Вельзевула

Сергей, получив вместе с друзьями не только все магические знания, но и способности к тому, чтобы познавать окружающий мир, чуть ли не оставаясь постоянно на одном и том же месте, уже в первые же два год достаточно хорошо изучил обычаи обитателей как подземного мира, так и небес, поэтому как только Михей вырос в огромного котяру, весившего полтора пуда с гаком, он первым делом провёл над ним сложный магический обряд, даровавший ему воистину уникальное долголетие, а также сделал его восприимчивым к магическим эманациям, благо их главный источник был совсем рядом. Поэтому Михей был ещё и могущественным магом и вместе с ним учил уму-разуму Августа. Если тот, конечно, не подбивал его на какие-нибудь шалости как внутри дома, так и за его пределами.

Два этих типа, сложив воедино способности кота и собаки, запросто могли открыть входную дверь и смыться из дома, чтобы шлындрать потом весь день по улицам. Август, будучи жестоко выдранный после этого ремнём, разобиженный на весь мир, запирался на день, а то и два, в своей комнате, а Михей клялся и божился, что сам не понимает, как он смог поддаться на уговоры, каялся и просил содрать с него с живого шкуру. Ну, тут он, конечно, хитрил, поскольку хорошо знал, что никаких физических наказаний не последует. Не тот был человек Сергей, чтобы стегать ремнём или бить тапкой кота, это же не дракон с его сверхпрочной золотой шкурой, от которой отскакивала калёная сталь и рикошетировали любые пули.

Вот с кем точно никогда не было проблем, так это с Курпеем и если Август подбивал на какие-нибудь шалости сестричек-кикимор, то домовой тут же отправлялся в свой подпол, втыкал в уши наушники плеера и завалившись на полати и слушал древний тяжелый рок, отдавая предпочтение Элису Куперу и группе "Блэк саббат". Август вместе с сестричками и Михеем тем временем планомерно громили все три этажа дворца, играя то ли в партизан, то ли в нашествие монголо-татарских полчищ на Русь. Обычно для того, чтобы прибраться после этого во дворце, Сергею приходилось делать всю эту банду невидимой, выгонять её на лестничную клетку и потом складывать свой дворец, как листок бумаги, чтобы, развернув его, привести всё в идеальный порядок до следующего Мамаева побоища. Сердиться на Густика из-за такой ерунды, он просто физически не мог, поскольку и сам был бы не прочь поиграть с ним в подвижные игры с разгромом жилища в середине и хватанием за голову в финальной стадии.

В принципе он был очень доволен своей жизнью в пределах дома. При желании Сергей всегда мог сделать так, что не то что Август, но Михей и даже Синка со своим нюхом много лучшим, чем у немецкой овчарки, не смогли бы найти, где находится его рабочий кабинет, так ловко он умел его прятать. Дракон в последнее время стал всё чаще и чаще задумываться о том, кем он хочет стать, хотя кем он ещё мог быть, кроме как драконом? Ведь не топ-моделью в конце-то концов. Единственное, что его несколько тяготило, так это крайне скромные запросы Курпея, Синки и Пенки, которые даже и думать не хотели о том, чтобы обзавестись более просторными апартаментами. В том, что им гораздо удобнее щеголять в льняных одеяниях, он уже не сомневался, хотя и хотел, чтобы они выглядели малость покрасивее. Если Курпея трудно было превратить в Леонардо Ди Каприо, нужно было много брить и всё на сухую, так как от воды ему делалось дурно, то Синка и Пенка довольно симпатичные малышки с огромными, на пол-лица, глазищами и крохотными носиками. Вот их точно можно приодеть и получше.

Когда Сергей вошел на кухню, а она у него была очень просторной и красиво обставленной, с печью размером побольше его автомобиля, очагом и ещё специальным камином, в котором можно было целиком зажарить быка, Пенка уже сидела за большим столом красного дерева, держа в руке ложку и нож. Вилок эта глазастая пигалица не признавала. Хотя росту в Пенке всего метр тридцать, она была на диво прожорлива и запросто могла укатать цельный чугунок молодой картошки, её любимого лакомства, объёмом на два ведра. Как только Сергей вошел в кухню, Синка подала ему большое блюдо с огромной свиной отбивной с картошкой-фри, а Курпей потащил на противоположную сторону стола блюдо кованного серебра, на которое он уже выложил две зажаренные на вертеле бараньи туши и индейку, приготовленную аналогичным способом. Домовой, как и обе его подружки, не смотря на свой небольшой рост, был на редкость силён и смог бы, наверное, забросить в кусты конного рыцаря вместе с конём, латами и оруженосцем.

Август, задумчиво глазевший через окно на улицу с высоты тридцать седьмого этажа, словно бы нехотя отошел от него и направился к столу с важным видом, на ходу ковыряя когтем в зубах. Если дракон не носился по дворцу задрав хвост, то он обычно передвигался на двух ногах, словно крылатый тираннозавр. Крылья он обычно держал плотно сложенными и прижатыми к веретенообразному телу, а потому казался горбатым. Сергей поискал по кухне глазами и строгим голосом поинтересовался:

- Август, где твой пентаграмон? Опять сломал?

Дракон огорчённо вздохнул. Пентаграмоном был специальный магический стол на одной ножке, изготовленный из семи благородных металлов и украшенный семью видами драгоценных камней. В младенчестве Сергей усаживал Августа на этот стол и кормил его сначала из рожка объёмом на пять литров кашкой, сваренной на молоке буйволиц, а затем с ложечки, пока не настало время ему самому уплетать мясо с магического пентаграмона, из-за чего эта тяжеленная конструкция частенько страдала, подвергаясь атаке драконьих зубов и когтей, имевших прочность алмаза. Пенка, положив на стол ложку и нож, немедленно взмолилась, прижав ручонки к своей плоской груди:

- Мастер, не ругай Густика! Он сегодня ночью случайно проглотил пентаграмон вместе с двумя копчёными индейками. Ты ведь можешь сделать ему новый.

У Сергея тотчас гулко застучало сердце. Он немедленно подошел к своему сыночку-дракону, присевшему на задние лапы, опустившему вниз свои могучие лапы-руки и понуро склонившему голову, изогнув шею, нежно обнял его и ласково сказал:

- Не волнуйся, Густик, ничего страшного. Это рано или поздно должно было произойти. Ты просто взрослеешь, сынок. Я бранил тебя за твой пентаграмон только тогда, когда ты выколупывал из него драгоценные камни, ведь мне из-за этого приходилось чуть ли не заново строить эту магическую кормушку, а теперь он, наконец, оказался там, где ему и положено быть, в твоём могучем теле. Ещё всего каких-то три года, мальчик мой, и ты станешь совсем взрослым драконом и тогда сможешь летать вместе со своими подругами где угодно, а мне уже не нужно будет скрывать от всех, что на Землю пришли драконы и что все её жители обрели в вашем лице могучих защитников.