Stashe - Кайорат

Длинные мгновения жизни. Как потом забыть лицо, сияющее изнутри, наполненное такой немыслимой любовью? Почему? Потоки ласкали его, переворачивали, крутили, мягко обнимали. Казимир вытягивал руку, струи послушно ложились в нее. Он сжимал кулак, и энергия спиралями закручивалась, овивая запястье. Потом он увидел меня. Лицо, мгновенье назад блаженное и умиротворенное наполнилось ненавистью. Глаза потемнели. Он выкинул руку, и меня захлестнуло энергетической петлей. Удушающей болью, но не физической, душевной. Как будто в миг отвернулись все, обрекая на абсолютное одиночество. Горькое, полное страданий и несчастья. Я дернулся и обреченно закрыл глаза, чувствуя разъедающую душу безнадежность. И внезапно увидел мысленным взором небо. Вспомнил потоки радуги. Ведь я часть ее! Она подарила мне нечто особенное — право выбора! Я начал махать крыльями. Вначале каждый взмах давался с трудом. Но потом боль начала проходить, исчезать, таять. Я освободился и поверил, что достоин. Стало тепло, ничто больше не рвало на части, не душило, не мешало двигаться в любых направлениях. Я плавно снизился и заглянул в глаза Казимира. Потом, подцепил его лапой и пинком выбросил из столпа. Он пролетел несколько метров и упал навзничь. Лежал, не двигаясь, не пытаясь защищаться. Смотрел вверх. Я подлетел к тонкой коре ствола, разделяющей столп и залу. Больше всего на свете мне хотелось остаться внутри. Никогда и нигде, я не чувствовал себя более счастливым. Осирис склонился над человеком. Казимир что-то прошептал, едва шевеля губами. Икуб внимательно посмотрел ему в лицо, кивнул и сломал шею.

Я заклекотал и вылетел из столпа.

— Осирис, — тихо произнес я, — ты как?

Икуб с трудом опустился на пол, рядом с телом Казимира:

— Жить буду. Странно. Вспомнил слова фаты Альенты, что ты пересказывал. Трюк с коконом сложно сделать. Действительно сложно. Он вытягивает почти всю жизненную силу противника, но если совершить ошибку убьет тебя. Поэтому его и называют жертвенным заклятием. Проигрываешь, чтобы выиграть. Надо бы проверить как там остальные, будить радугу и готовится к большим разборкам малыш. Скажем, что заставили Майю помогать, тогда ее оставят в покое.

— Хорошо, — согласился я. В конце концов, мы сделали то, что должно. Но чувствовал опустошение и грусть. Никакой радости от победы. Никакого ощущения, что спасли многомирье от чудовища. Да, он выжил бы в столпе. Смог управлять радугой и изменил ее. Было бы это действительно настолько ужасным? Казимир — безумец, ненавидящий, мрачный убийца. Тогда откуда в глазах человека столько любви? Я помнил рассказы о том, что делали с его миром разумные существа. Может ли одно оправдывать другое?

Необъятное счастье мгновений подаренных человеку столпом жизни, океана всепоглощающей любви. Против тысяч озер крови…

Нет, не Осирис, а именно я должен был назваться убийцей. Я убил Казимира. Выкинул в мир, который он ненавидел.

Мы должники, так и не отдавшие свои долги.

— Пилон? — я увидел как конь, шатаясь, встает на ноги.

— Малыш, попозже. Когда эти ублюдки, наконец, поймут, что энергия посоха ничего не сделала с человеком, а они не единственные, кто может использовать силу? Он таки добился своего! Ничего не станет прежним. Разрушен главный из столпов — монополия кураторов на радугу. И они обязательно попытаются уничтожить воспоминания об этом.

— Не позволю, — Майя с трудом выпрямилась. В саже, подпалинах, с горящими яростью глазами, и я гордился ею, как никогда, — возможно, промолчу сейчас. Вынуждена буду. Но наступит день, когда изменения станут реальностью. Доказательством тому моя клятва и эти события. Если бы не ваши действия нас уже не существовало бы.

Наверное, пора начать гордиться тем, что удалось сделать. Я смотрел на тело Казимира, но так ничего и не почувствовал кроме сожаления, какого-то глухого недовольства, даже печальной жалости.

— Конец? — я лег, и устало вытянул задние лапы. Тело сотрясала мелкая дрожь. Все болело, жгло глаза, саднило глотку.

— Нет, не конец, — Пилон тяжело вздохнул. Он приходил в себя на удивление быстро.

— Почему? — ответ мне был не нужен, но хотелось, чтобы отвлекли от созерцания мертвеца.

— Считаешь, мы поступили неправильно? Тебе жаль его? Испытываешь смятение, страх или отвращение? Думаешь, как Осирис так запросто, не испытывая особых терзаний свернул шею живому существу? Промедление порой смерти подобно. Если ты не вышвырнул бы его из потока, человечек восстановил бы затраченные силы. Не сверни Осирис тотчас ему шею, все. Нам крышка.

— Неужели нельзя иначе? — спросил я, ненавидя себя за этот вопрос.

Икуб медленно размазывал по плечу сгусток крови. Он вздохнул и посмотрел на тело:

— Не испытывал я особых страданий, когда сворачивал шею. Честно, это правда. Ты забываешь, он покалечил Тильду и Ишутхэ, убил множество существ. Просто так стер с лица земли два города со всеми жителями. Как можно оправдать его? Из каких побуждений и, исходя из какой такой морали, сделаны ужасные вещи? Да, он в определенном смысле жертва, но прежде убийца. Чудовище. Ужасающе бессердечное существо, совершенно лишенное чувства сострадания, милосердия. Что бы ты там не увидел в потоке, как бы не хотелось тебе верить, что Казимир имел право на ненависть, это упрощение. А в жизни так не бывает. И не мог я выбирать между нами и им. Права жить человек не заслуживал. Забудь и не терзайся, бесполезное занятие, поверь. Все произошло правильно. Малыш благодарность трудно выразить словами. Ты спас мне жизнь и…

— А ты не ранен? — перебил я. Смущало, что икуб с ног до головы был покрыт сгустками крови. Но Осирис слабо улыбнулся. Его волосы, влажными сосульками прилипали к лицу и плечам:

— Спина немного болит. Но пройдет.

— Осирис, а что человек сказал, перед тем…как умер? Ведь сказал? Ты кивнул.

— Попросил, — икуб замялся и закончил быстрым шепотом, — я тоже удивился. Словно ты поломал что-то в нем, когда выкинул из столпа. Он был…не знаю. Как будто отобрали смысл и больше незачем жить. А сказал — не мсти. Я думаю, что-то в нем оставалось хорошее, но мало. Слишком мало.

Меня переполняли смешанные чувства.

— Трудно пришлось. Внутри столпа?

— Да. Но я не умер бы.

— Нет. А любой из нас погиб практически сразу. Слишком много энергии.

— Почему же он не умер?

— Загадка, — медленно, сильно хромая, к нам шла Тильда. Вид у нее был не ахти. Шерсть свалялась и торчала опаленными клочками. Сама сильно помята, кое-где видна запекшаяся кровь, — первозданная энергия океана, столп, — она тихо фыркнула, брезгливо посмотрев на тело, — эх ты. Дурилка. Энергии в нем слишком много, а ее избыток ускоренно завершает трансформацию существа независимо от его желаний. До следующего воплощения. Хотя говорят, есть счастливцы, но они сошли с ума или сильно пострадали. В общем, оставим тему до лучших времен. Видишь, Осирис готов был пожертвовать собой. Но сложилось гораздо удачнее. Мы сражались, сколько могли, прежде чем скинули человека в столп, а он не умер. Вот оно, доказательство. Люди как кураторы способны выживать в столпе. Кайорат, ты вроде как жалеешь человека? Он заслуживает чего угодно, кроме оправдания. А теперь думайте сами, что будет, когда тысячи таких Казимиров пойдут по следам первого. Портал открыт. Значит, в обе стороны потянуться любители приключений. Во что выльется обмен, страшно представить. Вот о чем, золотая крошка, ты должна думать, если станешь стражем. Понимаете вы, что ждет нас? Какой конец, малыш? Начало. Проснутся кураторы, прочие из радуги, начнется такое, что только держись. Вот уж не знаю, спасли мы многомирье или отодвинули крах на время.