Барб Хенди - Сестра мертвых

В сопровождении капитана они направились к дверям каменного особняка и едва вошли внутрь, как все вокруг разительно переменилось.

Магьер вздрогнула, как от удара. Ощущение было, словно за один шаг она перенеслась в другой мир, совершенно отличный от тусклого, полумертвого края по ту сторону стены. Да, их окружала роскошь, вполне достойная нобиля или даже удельного князя, но не роскошная обстановка порождала это странное ощущение. Здесь таилось что-то еще… И Магьер с подозрением покосилась на Гезу, который как ни в чем не бывало запирал двери.

– Здесь гораздо лучше, – заметила Винн, с удовольствием расправляя плечи.

На стенах по обе стороны от входной двери висели жаровни, а коридор, протянувшийся вглубь дома, освещали лампы. Геза завел ночных гостей в крохотную комнатушку, чтобы они там очистили от грязи сапоги, а потом уже повел их дальше по коридору. Пол коридора был выстлан синим ковром с бахромой по краям и бордюром из кленовых листьев.

– Здесь совсем иначе себя чувствуешь, – пробормотал Лисил, облегченно вздохнув. – Не так давит…

Геза быстро глянул на них искоса, но ничего не сказал.

– Сюда, прошу вас, – пригласил он. Поведение спутников не ускользнуло от внимания Магьер. И Винн, и Лисил теперь выглядели если не полными сил, то по крайней мере взбодрившимися. Капитан между тем провел всю компанию через арочный проем в большую залу.

Старомодные чугунные жаровни, укрепленные на стенах, заливали ярким светом гобелены со сценами охоты. Поперек залы, от стены к стене тянулся стол орехового дерева, а вдоль стола с двух сторон были расставлены чопорные стулья с высокими спинками. Сбоку от стола располагался большой, выложенный каменной аркой очаг. В очаге трещал огонь, и волна жара катилась оттуда по всей зале, до самого входа. Слуг видно не было, и притом Магьер пока еще не видела в поместье других стражников, кроме Гезы.

Один из стульев был придвинут поближе к очагу. На нем сидел рослый мужчина лет тридцати с небольшим и отрешенно смотрел в огонь. Он был в штанах простого покроя и чистых мягких сапогах. Его рубашка, насколько смогла разглядеть Магьер, когда-то была белой, но сейчас отчаянно нуждалась в стирке. Наброшенный на плечи сидящего плед совершенно скрывал его руки.

Волосы у него были песочно-светлые, как у Гезы, только подлиннее и совсем неухоженные. Судя по заросшему густой щетиной подбородку, его владелец то ли решил отпустить бороду, то ли забывал регулярно бриться по утрам. Елена торопливо подошла к нему, оперлась обеими руками о спинку стула с таким видом, словно хотела защитить этого человека от всех мыслимых и немыслимых опасностей.

– Они пришли, мой лорд, – сказала девушка и, когда он ничего не ответил, вполголоса добавила: – Стефан… пришла охотница.

При этом слове Магьер невольно вздрогнула. Елена между тем положила руку на плечо лорда, затем ладонь ее легонько скользнула вверх по его шее, зарылась в волосы. Лисил незаметно ткнул Магьер локтем в бок и многозначительно приподнял светлые брови.

Неужели Елена – любовница хозяина поместья?

– Ты хотел говорить с нами, – напомнил Лисил.

Человек у огня вздрогнул и обернулся к ним. Отрешенное выражение исчезло с его лица, но он не двинулся с места. Вместо этого Елена жестом указала им на скамьи, стоящие у очага.

– Здесь так тепло, – проговорила Винн, и лорд, услышав ее слова, выпрямился на стуле.

– Вы можете звать меня Стефан. – Он говорил по-белашкийски. – Мы давно уже не испытываем нужды в звонких титулах – узникам они не нужны.

Он окинул взглядом саблю Магьер, потом глянул на клинки Лисила, который снял свой плащ и, бросив его поверх плаща Магьер, прошел к очагу. Магьер двинулась следом, подталкивая перед собой Винн и Мальца. Взгляд Стефана на миг остановился на Мальце, и губы его тронула слабая тень улыбки.

– Вижу, моя Тень нашла себе приятеля. Все собаки, кроме моей, ушли первыми.

Он высвободил из-под пледа правую руку, все так же пряча левую, и Тень, неуверенно ступая, подошла к нему, лизнула его пальцы.

Магьер осталась стоять, а Лисил уселся верхом на скамью, расстегнул ворот рубашки. Винн тоже присела, и Малец устроился рядом с ней.

– И что же случилось с другими собаками? – спросил Лисил.

Стефан не ответил, но, все так же слабо улыбаясь, уже пристальнее оглядел Винн. Рядом с ней на скамье лежала наполовину развернутая кожа с эльфийскими письменами.

– Кто ты? – спросил он. – Трудно вообразить, чтобы такая книжница с виду занималась тем же делом, что и эти двое.

– Я помогаю им чем могу, – ответила Винн.

Магьер скрестила руки на груди. Она уже довольно насмотрелась на томные манеры этого лорда, чтобы в ней пробудилась откровенная неприязнь.

«Пустышка, высокородный бездельник, упивающийся своей трагедией…»

– Почему бы тебе прямо не перейти к делу и не рассказать, зачем ты позвал нас? – осведомилась она.

– Это довольно долгая история… но если ты сможешь мне помочь – за ценой я не постою.

– Лучше расскажи, что преследует местных жителей.

– Мой преемник, – ответил Стефан. И начал свой рассказ.

Бьянка, жена лорда Стефана Корбори, не отличалась ни красотой, ни чрезмерным богатством и не блистала талантами. Сам Стефан был обычным воякой, сыном дворянина во втором поколении, который погиб, служа в войске отца князя Родека. Наделенный лишь скромным титулом, он обладал и честолюбием, и задатками властителя, однако же наибольшей удачей в своей жизни считал то, что смог завоевать сердце Бьянки. Она состояла в кровном родстве с домом Энтов, будучи любимой троюродной сестрой Ивонны, сводной сестры князя Родека… а сам Родек был верховным князем Древинки.

С помощью Бьянки Стефан сумел выделиться из толпы мелких дворян и попасться на глаза барону Сезару Бускану, главному советнику князя Родека и наместнику верховного князя в Кеонске, столице Древинки. Двадцати восьми лет от роду, успешно подавив крестьянское восстание из-за налогов на зерно, Стефан получил в награду поместье Пудурласат и прилежащий к нему удел, расположенный всего в двух днях водного пути по реке Вудрашк от Кеонска.

Он со всей серьезностью принялся за исполнение своих новых обязанностей, и Бьянка прекрасно справлялась с ролью хозяйки поместья, не сетуя на то, что ее увезли от пышности и блеска двора. Она целиком разделяла честолюбивые устремления мужа и знала, что управление этим уделом лишь первый шаг к тому, чтобы добиться милостей самого верховного князя. Два года спустя Стефан отпраздновал рождение сына. В тот счастливый час он испытывал к жене безмерную любовь, не имевшую никакого отношения к тому, что в ее жилах текла княжеская кровь.