Феликс Крес - Брошенное королевство

Необычная пара привлекала внимание. Рост, возраст и в довершение видимая сила старика калеки, без напряжения тащившего на ремне через грудь дорожный мешок величиной с шлюпку, притягивали взгляды. Столь же удивительной была красота сопровождавшей его девушки, невероятно пышная и вместе с тем мрачная, подчеркнутая чернотой жуткой повязки на глазу. Снова пытаясь через плечо рассказать своей молодой спутнице о котах, Таменат одновременно сделал ряд наблюдений и с каждым мгновением все больше укреплялся в мысли, что ему следует немедленно вернуться, снова сесть на корабль и отправиться на Агары, а там еще раз поговорить со своим мудрым сыном и принять к сведению несколько его замечаний. Ему очень не хотелось становиться знаменитостью, а тем временем было ясно как день, что любой, кто их увидит, не забудет уже никогда и узнает даже через десять лет, за сто миль от этого края. Старик, пусть и рослый, — все же лишь старик, но что касается Ридареты, то в толпе не было мужчины, которому не хотелось бы цапнуть ее за задницу, или бабы, которая не пришла бы в ярость от одного ее вида. А уж идя вместе, они вызывали… просто сенсацию. Даже в портовом городе, где люди многое повидали и мало чему удивлялись по-настоящему, эти двое были диковинкой.

Оставив наконец набережную позади, они углубились в извилистые улочки портового района. Здесь тоже в изобилии имелось лавок, торговцев и детворы, но толкотня была чуть меньше, на прилавках лежали товары получше и поприличнее — зато смрад висел попросту невыносимый. Свежий морской бриз, ласковый в самом порту, увяз в грязных переулках, где под ногами валялось все что угодно — гниющие отбросы, дохлые крысы, кости, какие-то кучи неизвестного происхождения… а порой даже хуже, ибо происхождение было как раз известно. Возле стен домов блестели зеленоватые лужи прокисших помоев. Надо всем этим царил запах рыбы — копченой, жареной, вареной и дохлой. Буквально через каждые полтора десятка шагов скрипела на цепочках вывеска корчмы, почти перед каждой стоял стол, но, похоже, не для любителей поесть и выпить… Возле этих столов у стен заведений, на длинных лавках сидели или попросту разлеглись проститутки, девки, шлюхи и гулящие женщины — использование множества определений было тут вполне обоснованно и даже необходимо. Рядом с вполне симпатичными юными девушками (а «юные» означало иногда примерно лет десять) виднелись чудовища из морских глубин или, возможно, горных пещер, несомненно старше Тамената, чуть более волосатые, чем он, зато совершенно беззубые. И опять-таки, хотя портовые красотки не являлись для княжны Ридареты чем-то новым, ее удивила и, можно сказать, шокировала та бесцеремонность, с которой они расхваливали свои прелести. Завоеванная Вечной империей Гарра имела свои традиции и собственные обычаи, отличавшиеся от континентальных, а в особенности от армектанских. Торговля телом, хотя ее и терпели поневоле, в глазах гаррийцев казалась чем-то омерзительным и достойным всяческого презрения; шлюхи прятались по углам и никогда не позволяли себе подобного бесстыдства. Здесь же они развалились на стоявших у стен лавках, в коротких юбках или вообще полуобнаженные, хихикали, тряся сиськами, и зазывали мужчин, громко расхваливая свои достоинства и умения. Бывало, что к прохожему подбегал щенок лет пяти и, дергая его за рукав, рассказывал о заднице и мокрых бедрах сестры или мамы. Покрасневшая Ридарета, ни в коей мере не бывшая невинным ребенком, всего за несколько мгновений получила, как ей казалось, множество новых знаний о том, что, как и чем могут делать мужчина и женщина, и знания эти превосходили самые смелые ее представления. Таменат заметил румянец на ее щеках и, поняв, что является его причиной, закатил глаза. Но ведь люди именно так воспринимали мир. Ложь была аморальной лишь в чужих устах, в своих же — вполне оправданна. О собственных чудачествах говорили «мое дело», о чужих же — «глупость». Требовать оплаты долга — прекрасно; заплатить собственные долги — ну так мне же нечем. Прекрасная Риди краснела, глядя на шлюх.

— И так… так выглядит весь Громбелард?

Таменат, мысли которого уже ушли куда-то далеко, помедлил с ответом.

— Что? А, нет, Громбелард — нет… Скорее Армект. Но только кое-где, в трущобах, ну, и в портах, — рассеянно объяснил он, а потом добавил: — Лонд — город насквозь армектанский, он находится на громбелардском полуострове, но не более того.

— Но он — столица Громбеларда?

— Только вынужденно и с недавнего времени. Горные города — теперь логова разбойников, а из Лонда в Армект легко попасть морским путем. Легче, чем из Лонда в Тяжелые горы. — Он снова задумался.

— Куда мы идем?

— Надо найти какое-нибудь жилье. Но не здесь, конечно. Возле главного рынка и неподалеку наверняка есть несколько приличных постоялых дворов, достаточно дорогих, чтобы там не было всякого сброда.

Они пошли дальше.

Как и предполагал Таменат, они обнаружили в глубине города немало неплохих гостиниц — но ночлега, однако, не нашли. Громбелардско-армектанский порт на краю света с некоторых пор стал одним из самых густонаселенных мест Шерера. Ему повредили два обстоятельства — распад Громбеларда и повышение до ранга столицы провинции. Небольшой город почти трещал по швам от избытка населения, численность которого удвоилась с тех пор, как стало ясно, что Громбелард рушится. Далеко не все ремесленники, корчмари и торговцы из гор бежали в Армект и Дартан, многие избрали целью именно Лонд. Потом прибыл еще двор вице-королевы, солдаты, урядники, многие с семьями… Новая столица, одновременно перевалочный порт и самый большой рынок в этих краях, принимала, кроме того, гостей со всех сторон света. Старый великан не предвидел, что в самом начале своего громбелардского путешествия ему придется решать совершенно дурацкую проблему — в обществе притягивавшей все взгляды красотки ночевать… где? Наверное, в каком-нибудь переулке, среди нищих. Но скорее всего — в городской тюрьме, поскольку с имперскими законами шутить не стоило; лежать на улицах после захода солнца везде считалось серьезным преступлением. У разнообразных бездомных имелись свои убежища и норы. У Тамената не было ничего, кроме его дорожного мешка.

Обиженный и искренне разозленный — ибо терпение никогда не относилось к его сильным сторонам (воистину, особенная черта у математика…) — лысый старик начал недовольно ворчать. Ридарета его почти не слушала, так как разглядывала котов. Ее спутник был прав, в городе их оказалось немало. Если бы ее спросили, она не смогла бы сказать, что именно сейчас чувствует. Увидеть отличных от людей разумных созданий, известных лишь по рассказам — то было отнюдь не рядовое событие. Все вокруг воспринимали котов совершенно естественно, как обычных прохожих, но для нее это было чем-то из ряда вон выходящим. Мохнатые, не слишком крупные создания (и это те самые гигантские громбелардские гадбы?) скорее вызывали у нее мысли о собаках, чем о братьях по разуму. Они не носили одежды, похоже, не пользовались никакими предметами, лишь иногда она замечала что-то вроде плоских мешочков, привязанных на боку или брюхе. Заметила она и мелкие удобства, которых не было в известных ей городах, например, свободно висевшие на петлях створки, размещенные в нижней части многих дверей, в особенности ведших в лавки и корчмы. Столь изобретательное решение несколько ее развеселило. Возбужденная, все еще не веря собственным глазам, она пыталась расспрашивать Тамената, но тот снова начал жаловаться на жизнь. В конце концов он заразил ее своим дурным настроением.