Бернхард Хеннен - Меч эльфов. Наследница трона

Тарквинон презирал этих слабаков. Смотреть в лицо смерти ему нравилось и даже доставляло удовольствие. Еще чуть-чуть, и Хенк ван Блемендийк распрощался бы с жизнью. Аббат широко раскрыл рот. Лицо его стало сине-красным. Палач знал свое дело. Он умел продлить удушение на четверть часа. Он очень медленно сужал гаротту. Временами слегка ослаблял ее — только чтобы сразу же затянуть туже.

Тарквинон взял короткую подзорную трубу и направил ее на лицо аббата. Миг смерти был совсем рядом. Еще пара ударов сердца — и он предстанет перед Тьюредом. Интересно, отразится ли на его лице встреча с божественным? Он ведь, как ни крути, умирал без вины. Если он не попадет к Тьюреду, то кто же тогда?

Плетеная кожаная лента гаротты глубоко вонзилась в плоть. Руки, привязанные к спинке стула, беспомощно дрогнули. Хенк был одним из тех, кого Тарквинон занес во второй список. Верный слуга Церкви, набожность которого в последние годы дала странные плоды. Он проповедовал мир с язычниками и был убежден в том, что власть слова Божьего сильнее любого меча. По его мнению, было только вопросом времени, когда язычники поймут, что заблуждаются. Он даже считал, что можно найти общий язык с Другими и, быть может, даже чему-нибудь у них научиться. Его мысли были чистейшей воды ересью. Но что еще более опасно, его тезисы о слове Божьем ставили под сомнение наличие обоих рыцарских орденов. У Хенка были влиятельные друзья в Церкви, поэтому ему не предъявляли обвинение в ереси и он смог запечатлеть свои мысли письменно. Теперь вот он вместе с большинством своих друзей сидел на эшафоте.

Голова аббата свесилась на сторону. Вот и все. Тарквинон услышал, как сидевший рядом с ним мужчина вздохнул с облегчением. Он отстранено глянул на своего соседа. Может быть, он тоже принадлежит к числу тайных друзей аббата? То был пожилой мужчина с редкими седыми волосами и покатым лбом, придававшим ему в сочетании с большим носом сходство с птицей.

Заметив взгляд Тарквинона, священник хлопнул себя по груди.

— Старая болезнь легких. Всегда, когда приближается дождь, мне становится трудно дышать.

Гроссмейстер кивнул. Теперь он вспомнил, откуда ему знаком этот старик. То был управляющий кабинета гептарха Жиля де Монткальма.

Тарквинон решил больше не обращать внимания на секретаря, а целиком и полностью сосредоточиться на следующей смерти. Теперь палач должен был приступить к выдавливанию жизни из горла Мигеля де Тозы, маршала ордена Нового Рыцарства. Может быть, перед лицом смерти рыцарь будет выглядеть лучше, чем остальные.

Палач удостоверился, что кляп прочно сидит во рту. Всем приговоренным вставляли в рот кляп. Вынимали его только тогда, когда гаротта настолько крепко обхватывала горло, что говорить было уже невозможно. Нет ничего более утомительного, чем причитания священнослужителей о собственной невиновности! Право на трогательные последние слова у них отняли вместе со смертным приговором.

Руки Мигеля лежали на спинке стула. Он казался сдержанным. Он и Оноре знали, что означает этот день для истории Церкви. Тарквинон сообщил им обо всех событиях. Сегодня были заняты все административные округи Нового Рыцарства. Каждый хутор и склад, принадлежавший ордену, перешел во владение ордена Древа Праха. Все это произошло единовременно, поэтому рыцарство не имело возможности организоваться и оказать сопротивление. В Анискансе произошло небольшое кровопролитие. Отряд одного из домов ордена оказал сопротивление, и пришлось задействовать целых два полка, чтобы подавить восстание каких-то сорока рыцарей.

В домах ордена, которые были расположены ближе, сопротивления никто не оказывал. Для каждого, кто был верен Церкви, письма, скрепленного печатями семи гептархов, было более чем достаточно. Некоторые опасения внушали только Валлонкур и укрепленный порт Воронья Башня. Там Новое Рыцарство было сильно. Но его маршал ордена, брат Эрилгар, был ловким тактиком. Он справится с задачей.

Тарквинон отклонился на спинку удобного стула. Гаротта уже глубоко вонзилась в плоть брата Мигеля. Палач как раз вынул кляп из его рта. Мигель пытался что-то сказать, но сумел издать только неразборчивый хрип.

Гроссмейстер внимательно смотрел на Оноре. Примах, согнувшись, сидел на своем стуле. Лихорадка сотрясала его истощенное тело. Повязку с него сняли. Лицо его было искажено до неузнаваемости. Гангрена проела в его щеке дыру до кости. Самое время отвести его на эшафот. Существовала опасность, что он подохнет прямо в своей камере и избежит прилюдного унижения.

Палач отказался от того, чтобы вставить Оноре кляп. Примарх и так был обречен на молчание. Двенадцать сундуков с сокровищами, которые он привез для того, чтобы купить расположение гептархов, стояли в ряд на эшафоте. Тарквинон взял часть из каждого из них, чтобы откупиться от предателя-писаря.

Мысль об этом маленьком негоднике отравляла Тарквинону радость победы. Ему пришлось отпустить его. Но в этом деле последнее слово еще не было сказано.

Оноре боролся с дурнотой. Смерть маршала его ордена была близка. Следующим задушат его.

Примарх выпрямился на стуле. Из глаз его исчез лихорадочный блеск. Во взгляде читался бесконечный гнев.

— Вы только посмотрите! — пробормотал секретарь с птичьей головой.

Тарквинон не поверил своим глазам. То, что происходило там, было ничем иным, как чудом. На трибуне властителей Церкви поднялась суматоха.

Когда прекратилось легкое дрожание, шаги и голоса затихли, Фингайн отважился приоткрыть крышку сундука. Он увидел, что прямо напротив, на другой стороне зала башни, мужчины вскрывали ящики при помощи лома. Почему они невнимательно осмотрели его укрытие, осталось для него загадкой.

Он осторожно выскользнул из ящика. Закрыл его и вылез в окно. Он двигался бесшумно, словно тень.

В первой оконной нише он застыл. Воины искали его долго. Парочка их осталась в башне. Но большинство ушло под проливной дождь. Он призадумался, не решиться ли на атаку следующей цели. Однако было бы, пожалуй, разумнее больше не искушать судьбу. Ему нужен был способ бежать с острова. До того момента, как прибыли корабли под знаменами Древа Праха, в гавани на протяжении нескольких дней не шевелилось ничего. Он не знал, что происходит, но понимал, что уйти с острова будет трудно. Женщина-рыцарь может еще раз организовать охоту. Сейчас будет лучше поискать себе надежное пристанище.

Он осторожно спустился по лесам. Проливной дождь был ему верным союзником. Мауравани поднял капюшон и нырнул во влажную темень. Ни одна капля не проникала сквозь его толстый плащ.

Фингайн избегал оживленных улиц. Он пробирался к гавани в обход. Возникало ощущение, словно он залез в осиное гнездо. Повсюду были солдаты. Они проверяли каждого, кто встречался им на пути. Было бы умнее оставить где-нибудь лук и стрелы. Если его поймают и заставят говорить, очень скоро станет понятно, кто скрывается под плащом.