Антон Орлов - Городская фэнтези 2010

— Сидеть!!! Место!

Затихающе урча, темнота улеглась и вновь стала недвижима.

— Это сторож, — успокоил меня гостеприимный хозяин — На него тоже есть сертификат.

— Ночь приближается, мой юный друг. — Жасмин подавил сладкий зевок, жмуря глаза под линзами очков. — Нас обоих ждут дивные сны… Увы, я не могу изменить своим правилам и пригласить вас переночевать; мы еще недостаточно знакомы. У вас есть в городе друзья, родня?..

— Нет, — честно помотал я головой. — Я собирался пойти в молодежный центр…

— Разумно, — одобрил Жасмин, — весьма разумно. Но встреча была мне приятна; я чувствую себя обязанным — и хочу предложить более достойный ночлег, нежели в этом… центре. У меня есть добрый приятель — молодой, неженатый человек; он полуночник, ваш визит не будет для него помехой. Место для сна в его доме найдется получше, чем даже в моем. Он разносторонне развит; предложите ему хорошую беседу — он не станет отмалчиваться. Скажите, что вы от Жасмина, и он примет вас. Это недалеко — улица Инженерная, седьмой дом. До встречи! — помахал он с улыбкой, когда я вышел за калитку.

Помахав в ответ и уже уходя, я заметил, как Кико подает хозяину сигарету, а тот берет, не глядя.

Вышел я уже в ночь, быстро, по-осеннему спустившуюся на город.

Восточная, черно-синяя часть неба поблескивала робкими звездами, а на западе между полосками тихих плоских облаков еще синел последний свет заката. Город засыпал — и без того нечастые на его улицах машины пропали совсем, редко-редко встречались прохожие, да приглушенно бухала танцевальная музыка в барах, мимо которых я шел; улицы холодно освещали бело-голубые фонари. На одном из перекрестков у тротуара стоял полицейский автомобиль — и кокарда на фуражке слабо блеснула, когда патрульный поглядел в мою сторону.

О нет, не тревожьтесь, сержант. Вы же видите — идет какой-то паренек; походка у него прямая — он не пьян и не нанюхался; он не спешит, не озирается и не торопится быстрее миновать вашу зону обзора. Более того, он сам готов подойти к вам с вопросом:

— Добрый вечер! Скажите, как пройти на Инженерную, семь?

Стекло в дверце машины опустилось. Полицейский выглянул, внимательно посмотрел на меня из-под черного лакового козырька фуражки — твердое, скуластое, гладко выбритое лицо, нос с горбинкой; рука в никелированном браслете указала направление:

— Отсюда два квартала и налево, сразу будет этот дом. Парень, а у тебя есть документы?

Начинается… Впрочем, никакой нормальный дом Жасмин и не мог рекомендовать. У колдунов — тем более таких — не бывает добрых приятелей. У них лишь вольные и подневольные пособники.

— Да, пожалуйста.

Сержант сунул мою карточку в прорезь определителя под приборной доской. Пока машина жевала информацию и сверялась с памятью удаленной компьютерной базы, я осторожно прощупал сидящих в машине — пара амулетов легального изготовления, пара нелегальных, сами — чистые на колдовство. А проверить меня вот так же быстро они не сумеют.

Документики Вереск мне достал что надо — на них сломаются и столичные криминалисты.

— Извини за беспокойство, — вернул карточку сержант. — Все в порядке. А… тебе действительно надо идти по этому адресу ночью? Может, лучше утром?

— Нет, мне назначена встреча.

Кажется, я вырос в глазах сержанта.

— О-о, тогда другое дело. Удачи!

Инженерная, семь. Особнячок стандартной постройки, похуже чем у Жасмина. Ни собаки, ни зеленой ограды. Чахлые цветы на клумбе, как на надгробном холмике. Ну, еще бы ведь на табличке выгравировано: «Альберт Гейер, государственный эксперт».

Тут и собаки никакой не надо. А вот домофон — обязателен; такой человек не станет выходить из дома по звонку от ворот.

— Кто вы? — неприязненно спросила коробочка у входа. Назовитесь.

«Мы — свои люди, — подмигнул я домофону, — мы зовемся не по именам! В нашем кругу это не принято…»

— Меня зовут Угольщик, добрый вечер. Я от Жасмина, господин Гейер.

Коробочка щелкнула и умолкла — будто человек на том конце провода поспешил прервать связь, пока не вырвалось нечто вроде: «О, ч-черт!..»

Меня не ждали. Я — сюрприз от Жасмина.

Улыбка некроманта была слишком сладкой, чтобы в нее верить. Рад он мне, как же… Конечно, я могу у него переночевать, о чем речь! Кофе? Сейчас будет кофе! Присаживайся, Угольщик, будь как дома…

Он боялся меня — меня, безымянного с самозваным прозвищем, тощего и смуглого юнца в дешевой куртке, брюках с сезонной распродажи и туфлях «желтого» пошива. Губы его резиново улыбались, как у маски в кукольном телесериале, а маленькие глаза буравили меня, пытаясь просверлить насквозь. Худой и сутулый, в нарочито престижном домашнем халате — типичный колдунишка-неудачник, с первых детских штучек выданный столь же боязливыми родителями властям, обученный в закрытом интернате, выбравший самую несложную, но внешне таинственную некромантию. Вереск называл казенных некромантов — «падальщики».

А кто я? Посланец страшного Жасмина. Неизвестное, новое лицо в обойме садовника. Жасмин пошутил, послав меня сюда без предупреждения; уж такие шуточки у колдунов — только мало кто этим шуткам радуется, кроме них самих.

— Хочешь, посмотри пока телевизор. Я скоро.

Рискнет он подсыпать что-нибудь в кофе или нет? Вряд ли. Побоится.

Я молча кивнул и бухнулся в удобное мягкое кресло; взял пульт — что там у нас по ящику? Недалеко уже полночь с выступлением президента. Клен и Вереск не включали ящик в полночь — чтобы экран не вклинивался в нашу дружескую атмосферу, не разбивал наше маленькое единство на трех выпученных видиотов. Но я защищен. Можно поиграть с президентом в гляделки.

— Зови меня Фонарь, — оправившись, панибратски предложил Альберт, располагая кофе на журнальном столике. — Послушай, Угольщик, ты как-то скверно выглядишь — может, поспишь?..

Еще бы не скверно. Прошлую ночь, считай, без сна, весь день по городу, ужин у Жасмина и подвал. И то, что в подвале.

— Помучаюсь немного, — отозвался я сквозь зубы. — Хочу заснуть — как провалиться. Я был в музее у Жасмина.

— А! — понимающе кивнул Фонарь, в его голосе послышался оттенок не боязни — уважения. Наверное, и впрямь большая честь — войти за железную дверь в доме садовника. — Там есть и мои работы.

— Я заметил. Сторож тоже твой?

— Да. — Улыбочка Фонаря стала гордой. — Причем легальная работа. Гарантия — пять лет.

Только вот так, среди своих, можно узнать, что часть легальной нежити оживлена в обход закона. Газеты бы до хрипа верещали, получи они такие сведения, — но перед репортерами Фонарь будет молчать.

А Жасмин, значит, лицензии не имеет — иначе бы он смело мастерил игрушки для себя. Абсолютный нелегал под крылышком судьи и прокурора. Вот вам и «строгий контроль закона над паранормальными явлениями». Действительно, куда строже…