Антон Орлов - Городская фэнтези 2010

Но еще до завтрака вспомнил о вчерашнем и решил прежде подмести пол и плиту истопить, чтобы очистить дом от скверны. В чистый дом никакая Поча не придет, в том Владлен Михайлович был крепко уверен. Потому он и жив по сей день, и здоров, что всегда стремился к чистоте и порядку. Работа на вредном производстве к такому крепко приучает; кто работал нечисто, давно получил свою дозу нитрилфторида и умер в земельку.

Взялся было за веник, но обнаружил, что убирать нечего. (Пол был чист, хоть носовым платочком проверяй; ни единого мушиного трупика из сотен вчерашних на полу не валялось. Но не могло же такого быть! Не бывает столь подробных и сложных галлюцинаций! В перевернутый трактор еще можно; поверить, но исчезновение всяких следов вчерашнего побоища ни в какие ворота не лезет.

Владлен Михайлович вышел на крыльцо. Сюда он бросил вчера испоганенные перчатки. Перчатки были на месте, все в засохших пятнах, к одному пальчику прилипло оторванное мушиное крылышко.

Значит, было, не почудилось. Но куда в таком случае девались мушиные останки?..

В раздраженном воображении услужливо нарисовалась картина: в ночной тишине убитые мухи оживают одна за другой и скрываются в своем убежище, чтобы в нужную минуту «оющей тучей наполнить дом. И лишь одна, потерявшая крыло, ползает беспомощно, а потом забивается в недоступную щель, чтобы там умереть окончательно.

Подобные миракли чудятся неподготовленному человеку, вздумавшему вести отшельническую жизнь. Куда там святому Антонию…

Владлен Михайлович напряг ослабевший аналитический ум и нашел правдоподобное объяснение.

Ничего ему не чудилось, кроме, быть может, трактора. Было нашествие и избиение мух, а ночью и впрямь приходила хозяйка — огромная седая крыса. Тишком осмотрела избу, которую не собиралась уступать какому-то там человечишке, подъела раскиданных по полу мух и, удовлетворившись угощением, неслышно удалилась. Старая крыса не станет шуметь и топотать наподобие молодых крысюков, она не будет бесцельно грызть мебель, не станет хулиганства ради сбрасывать в три часа ночи оставленную на столе кастрюлю. Она пройдет и посмотрит, как положено хозяйке, но само ее появление до полусмерти перепутает бестолковых полевок. И если хозяйка останется недовольна осмотром… что будет в этом случае, Владлен Михайлович не знал, но твердо решил на ближайшем автобусе съездить в город и, кроме дихлофоса, купить еще крысиного яда. Не беспокойтесь, он покажет, кто здесь хозяин. А заодно и с полевками разберется; нечего, понимаешь, пищать над самой головой!

Перчатки Владлен Михайлович осторожно взял двумя пальцами, отнес в избу, чтобы кинуть в печь. Перчатки совсем целые, но надевать их он не станет ни в коем случае. Работая с землей или даже навозом, Владлен Михайлович не менял рабочих перчаток, пока они совсем не изорвутся, но в данном случае второй раз эти перчатки надевать нельзя. Только сжечь!

Слишком много императивов за последние два дня… Валерьяночки, что ли, попить? Корни валерианы — аверьянки, как ее звали деревенские, — были им собственноручно накопаны, помыты и высушены, хотя подобными лекарствами Владлен Михайлович в жизни не пользовался. Но раз растет, надо заготовить.

Открыв дверцу плиты, Владлен Михайлович долго всматривался в темную глубину, даже фонариком подсвечивал, стараясь понять, есть там останки мух или тоже пропали бесследно. Зола из плиты давно не выгребалась, и разобрать ничего не удалось. Вот они, результаты нерадения, поленился в свое время выгрести золу, теперь мучайся и не знай, чем закончилось вчерашнее безобразие.

Вздохнул, бросил в топку перчатки и пошел во двор за дровами. Плита в избе была не слишком удачная, вся железная справа была у нее взята от прошлой печи и давно просилась на покой, в металлолом. Конфорки лежали неплотно, во время топки сквозь щели просвечивал огонь. Пока плита не раскочегарилась как следует, в непромазанные щели между металлом и кирпичом сочился дым. Но Владлен Михайлович не жаловался. Живой огонь всегда привлекателен, особенно для городского человека, всю жизнь гревшегося у мертвой паровой батареи. Растапливать что плиту, что русскую печь было удовольствием, так что Владлен Михайлович иногда разжигал огонь безо всякой причины, не оттого, что холодно, а оттого, что скучно.

По краям положил два больших полена, от них потом будет уголь и жар, в середку кинул смятую четвертинку старой газеты, сверху — наломанные полоски дранки, а уже на них полешки помельче, для розжигу. Чиркнул спичкой…

Разжигая огонь в печи, Владлен Михайлович всегда вспоминал пионерские журналы своего детства. В статьях того времени великой добродетелью считалось умение разжигать костер с одной спички. Между собой мальчишки даже спорили, что разожгут одной спичкой два костра, для чего полагалось спичку расколоть вдоль при помощи бритвенного лезвия. С нынешними спичками такой фокус не пройдет, иной раз полкоробка исчиркаешь да изломаешь, прежде чем хоть одна спичина зашипит и воспламенится. Антоха нынешние спички называл череповецкими изделиями, поясняя, что спички — чтобы гореть, а эти — чтобы в коробке греметь.

На этот раз борьба с череповецкими изделиями длилась не так долго, уже третья спичка согласилась загореться и поджечь бумагу. Владлен Михайлович закрыл дверцу, взамен распахнул поддувало, выпрямился и покачнулся, ухватившись за стояк печного колпака.

Бывает, что полный или пожилой человек посидит некоторое время согнувшись, а потом резко встанет или еще какое движение совершит, отчего кровь отхлынет от головы, качнется под ногами земля, а перед глазами замельтешат черные мушки или, как говорили в старину, мальчики. У натур апоплексических случаются в глазах кровавые мальчики — верный признак близящегося инсульта. Именно их поминал пушкинский Годунов, даже наедине с собой ни в чем не сознавшийся. Но уж Владлену-то Михайловичу, человеку не старому и за здоровьем следящему, о таком и думать смешно. И тем не менее покачнулся и чуть что не упал, пораженный увиденным. Перед глазами кружили черные мушки; не пресловутые годуновские мальчики, а настоящие мухи, которых только что было в избе раз-два и обчелся. Откуда и когда они успели появиться, Владлен Михайлович понять не мог.

— Нет! — фальцетом закричал Владлен Михайлович. — Что же это такое?!

Ринулся сквозь черную тучу, замахал бестолково руками, попадая не столько по двукрылым насекомым, сколь впустую по стенам и столу.

Откуда? Откуда взялись?..

Распахнул окно, дверь в сени, но кажется, ни единая муха не пожелала вылететь на свежий воздух. Злобно рассмеявшись, Владлен Михайлович плотно задвинул печную вьюшку. Сейчас тут будет столько дыма, что ни одна тварюга не выживет. Россыпью кинул на успевшую разогреться плиту несколько упаковок мушкиталевых пластинок от комаров… говорят, на мух они тоже действуют. В доме было уже нечем дышать, лишенное вытяжки пламя в печи погасло, и дрова тлели, извергая клубы дыма. Струйки сизой копоти сочились сквозь щели в плите, дым клубами валил из распахнутой дверцы, и тут же, прямо на глазах, черные точки копоти превращались в новые полчища мух. Печь, укоренившаяся посреди избы, извергала из огненного жерла жужжащие тучи отвратительных насекомых.