Натали Аббре - В поисках мистики

— Раскололась. Где Тарас сейчас живет?

— Он мне ни слова не сказал о себе, дал деньги и исчез в зарослях.

— Деньги у ребенка отбирать не буду, тебе тяжело пришлось, я это знаю. Красивая ты баба, я вот о чем подумал, если дядя Самсона тебя увидит, то твой Тарас его из ревности пришьет!

— Если честно, то Инесса Евгеньевна мне говорила, что Тарас жил год в тайге у знахарки, и теперь он не умеет метать нож, она у него нож забрала.

— Значит, знахарка лесная с него порчу сняла? Коряво. А если по-хорошему, то Тараса и Григория Ивановича надо сдать, но улик нет и нож у знахарки, так и сказать отцу Самсона? Так тогда еще что-нибудь произойдет, а мне кого-нибудь надо выдать брату, а выдам я тебя, Галина.

— Это еще как?

— Скажу дяде, что Самсон из-за любви к тебе упал с крыши, что у него крыша поехала, и он не справился с любовью. А ты хочешь, чтобы на мне это дело вечность висело? — закурил сигарету Илья, глядя пристально на Галину.

— А про нож вы как узнали?

— Это все ерунда, человека нет — проблема есть, а надо подвести черту под этим делом. Так я тебя познакомлю с дядей иностранцем?

— От Тараса отстанете? Знакомьте, если это вам поможет.

— Да, но ты должна выглядеть так, чтобы иностранный дядя смог бы поверить, что из-за тебя у мужиков крыша едет.

— Кто бы с ребенком посидел, а я бы занялась своей внешностью.

— Найми няню, не мне тебя учить. Значит так, через неделю к тебе придет дядя Самсона, произведи на него впечатление.

Галина рьяно взялась за свою внешность. Няня сидела с ребенком, а она усиленно приводила себя в порядок.

Через неделю детектив Илья привел заморского дядю Самсона:

— Господин Смит, вот это и есть Галина, в которую был влюблен ваш сын Самсон, больше мне добавить нечего, — сказал Илья, пропуская в квартиру Галины некоего господина, а сам быстро закрыл за собой дверь.

— Здравствуйте, Галина! Так это из-за вас Самсон покончил с жизнью? Да, вы действительно красивы! Но жизнь — дороже. Что ж вы его довели до такой степени?

— Знаете, трудно мне все это вспоминать, но Самсон меня по-своему любил.

— Да я и сам готов в вас влюбиться, от вас идут флюиды любви и совершенства!

— А, что мешает?

— Не хочется с крыши падать.

— Не лазьте на крышу и не сорветесь!

— Галина, вы сказали хорошую мысль! Самсон просто сорвался с крыши! Наверно сидел на вашей крыше и смотрел на луну, да и сорвался! Он еще в детстве был лунатиком, на луну реагировал! Тьфу. Гора с плеч! — воскликнул дядя Смит, вставая с кресла, и медленно проходя к выходу.

Галина закрыла за ним дверь и плюхнулась в кресло.

Вскоре появился детектив Илья.

— Галина, спасибо! Дядя Смит закрыл дело о гибели Самсона, сказав, что он был лунатиком с детства. Я не ожидал от вас такого ума! Самому в вас влюбиться? Нет, лучше не буду. Все, прощайте!

Дядя Смит или точнее все тот же донжуан Григорий Иванович поехал на дачу к своему брату Виктору Ивановичу, посмотреть на дачу, оставшуюся от Самсона. Дело в том, что Григорий Иванович так вошел в доверие к матери Самсона, что стал его родным дядей и его наследником. Дольше всего Григорий Иванович рассматривал Малахитовую мебель, словно никогда ее не видел, а от Малахитовых часов он просто не мог оторвать глаз. Часы его притягивали, а их воздействие на него с каждой минутой усиливалось. Вдруг ему показалось, что если он задержится в этой комнате, хоть на секунду, то исчезнет в пространстве времени, уйдет в эти часы, как в неизбежность. Он резко вскочил со стула, на котором сидел и бросился к выходу. Ему показалось, что ножки стула разъехались, но посмотреть на стул у него не хватило храбрости, сильным движением он закрыл дверь в мистическую комнату.

Медленно побрел Григорий Иванович к Виктору Ивановичу.

— Виктор, что за часы находятся в Малахитовой комнате?

— Что, брат, они тебе сильно понравились? Да, часы еще те.

— А это не они довели до самоубийства Самсона?

— Чем черт не шутит, я сам редко захожу в эти Малахитовые комнаты.

— А зачем они тебе нужны, давай продадим?

— А кто купит? Стоит Малахитовая мебель дорого, часы так точно с восемнадцатого века сохранились, цены им нет, за границу увести не дадут, в кармане не провезешь.

— В кармане нельзя, но в контейнере можно.

— Ты их еще в порошок преврати и провези в цилиндре, размером в пятьдесят грамм.

— Не шути, Виктор, я серьезно говорю. Часы мистические, мне так страшно рядом с ними стало, что поджилки затряслись, еле ноги из комнаты унес.

— Верю. Сам боюсь до чертиков этих часов.

— Что делать будем с наследством Самсона? Надо ему было коллекционировать такую чертовщину мистическую!

— Пусть стоит, там, где стоит. Не мешает.

— А ты в гостиницу поставь, три комнаты можешь украсить этой мебелью, и цены заломить за страх!

— Этого еще не хватало! Потом в гостиницу никто не пойдет жить.

— Вот попали! Должен же быть выход из этой ситуации!

К ним подошла Лада:

— Обед готов, прошу к столу.

— Лада, принеси нам еду в холл, лень в столовую идти, — отозвался Виктор Иванович, — у нас с братом серьезный разговор.

Лада посмотрела на Григория, уловила его сходство с Виктором и пошла за едой.

— Красивая у тебя кухарка! — воскликнул ей вслед Григорий Иванович.

— Да она мне чуть ребенка не родила, да не получилось. Сорвалось. Нет у меня наследников.

— А я, чем не наследник?

— Ты, Григорий — косвенный наследник.

— Это еще посмотреть надо, чья эта дача теперь: моя или твоя?

— Эх, прав ты, тысячу раз прав, но я к этой даче привязался, а тебе она чужая, а у тебя своя есть дача.

— Верно, я не изверг, чтобы прогонять родного брата, но я хочу всех нас избавить от Малахитовых часов.

Лада привезла сервировочный столик, и стала выставлять тарелки с едой на стол.

— Простите меня, если, что ни так скажу. Я поняла, что вы говорите о Малахитовой мебели, — решила вставить свои слова Лада, — я убираю в этих комнатах, мне страшно среди этой мебели, особенно на меня, давит славянский шкаф.

— Вот, и я о том, же! Я заметил этот шкаф, он еще страшнее этих часов, — подхватил Григорий Иванович, — а, уговорили, тем более что Самсон, коллекционер этой чудовищной коллекции, погиб. Я подумал, и у меня есть предложение: продать всю Малахитовую мебель на юг. Там конечно надо проезжать через границу, но эту границу еще можно проехать, есть у меня там старые знакомые, смогут купить эти дары истории.

— А может мебель в настоящий музей отдать? — робко спросила Лада.

— Молчи, женщина, — ответил Григорий Иванович, — здесь большие деньги пропадают, а я на них себе квартиру куплю, надоело жить на даче, а брату тогда эту дачу оставлю.

— Понял, на юге у меня есть относительные друзья и их относительные враги, хочу продать мебель Тоньке, эта она меня чуть без гостиницы не оставила, а я кроме гостиниц не в чем не разбираюсь. Тонька, забыл ее отчество, владеет гостиницами, купит она эту мебель!