Светлана Жданова - Лисий хвост или По наглой рыжей моське

Жестом велев стражникам оставаться на месте, он направился в одну из камер подвала. Там вытряхнул хвису из мешка и затянул ошейник.

Теперь стоит объясниться со своими бойцами, которым не терпелось порвать виновника, почему пока этого делать нельзя.

Просыпалась я очень тяжело. Так, словно накануне вкалывала, а спать легла только несколько часов назад. Организм противился такому, но какое-то настойчивое чувство говорило – лучше открыть глаза.

Те упорно отказывались подчиняться, выдавая какую-то околесицу. Право, сначала я подумала, что еще не проснулась и это страшный сон. И дурной. Но все же, наверное, я приложилась головой… хотя судя по тянущей тяжести сзади – крылья еще при мне. Как у всех хвис у меня довольно неплохая устойчивость к ядам, так что отравиться и видеть галлюцинации тоже не могу. Тогда откуда эти грубые каменные стены, откуда цепи и прочие… железки? Вывод крутился на задворках разума, сдерживаемый от прорыва только моим упрямством. Ну не может же такого быть на самом деле? Или может? Я что, действительно в… Нет!!! Прикрыв глаза лапами, я зашептала:

– Мне снится. Мне снится! Снится! Пресветлые боги, пусть я проснусь в своей постели, пожалуйста! Я брошу заниматься всякой дурью. Я стану хорошей девочкой. Пожалуйста. Ну, хотите, я выйду замуж! Мне больше нечего вам пообещать. Неужели вам жалко. Я выкину компьютер, перестану язвить и начну прикидываться нормальной. Только не надо меня закидывать еще куда-то. Верните меня домой!

– Прекрати скулить. Я вскинула голову.

А лучше бы все же приложилась ей о стену посильней, дабы вырубиться и не видеть. Не видеть холодных карих глаз.

Как этот цвет может быть ледяным? Как? Таким, чтобы промораживало тело до самых костей, чтобы застучавшее быстрее сердце, вдруг практически остановилось. Как можно смотреть, чтобы я едва узнавала лицо? Как можно так измениться? Интересно, лисы умеют плакать? А то мне очень хочется…

– Что случилось, Рейвар? Молчание. Ледяное. И этот ненавидящий взгляд.

Смотреть на него не было сил. Я и без того чувствовала каждым волоском гнев и лютую ненависть.

Прикрыв глаза, я какое-то время просто лежала. Умеют лисы плакать или нет, но мне не хотелось, что бы он видел. Через несколько минут (когда во мне начали появляться дырки протертые чьим-то чересчур назойливым взглядом), я резко вскочила и дернулась в сторону, проверяя натяжение своего поводка. Мало того, что на меня ошейник одели, так еще и как бешеную псину на цепь посадили.

Теперь понимаю, каково собакам – просто жуть. Я фыркала и тихо поскуливала, пытая цепь на прочность. А заодно и свою шею.

Так же резко как и пришло, сумасшествие схлынуло, оставив меня растерянно сидеть посреди каменного мешка. Я не понимала что происходит, разрываясь меж догадками. К сожалению, единственный кто мог объяснить, стоял грозным монументом самому себе. А карих прищуренных глазах не было жизни, только смертельный холод.

Кажется, сюда кто-то шел. Подушечками лап я чувствовала слабое вибрирование пола, которое не различит бы даже эльф. Р-р, ушастый, я до тебя еще доберусь!

Так, Лисочка, возьми себя в руки… то есть в лапы. Впереди еще разбор полетов, и, кажется ,твоих.

Наконец дверь распахнулась, впуская злющего маркграфа и пару здоровенных лбов, обвешенных железом, как ни одному нашему металлисту и не снилось. Особенно меня порадовал пирсинг во всех известных местах (хи-хи, интересно, действительно во всех?). Не знаю уж, за что приняли мой заинтересованный взгляд эти качки, но они сделали попытку покраснеть. Попытку, потому как на зеленоватой коже это выглядело, словно переизбыток хлорофилла в организме. Забавно! Тот, который вошел последним, даже споткнулся. Рейвар недовольно засопел.

– А чего она так смотрит? – возмутился зелененький. Бушрут, блин!

– А чего вы тут такие ходите? – не удержалась я. Знала, что влипла по самую хвостатую задницу, но не подразнить эти злобные морды не могла. Особенно Вареника. – Приличную девицу смущаете, – подперев голову лапой, я деланно вздохнула, выдавая самым томным голосом, на который только была способна: – Всегда любила мужчин в теле. Да с широкими плечами…

Наконец глаза Рея оттаяли. Теперь в них царило пламя. И читалось сильное желание меня придушить. Чем он и занялся. Быстро подошел ко мне, и ухватив за ошейник подтащил к стене и приложил об нее головой.

Сдержать оборот я оказалась не в силах. Короткая вспышка жара по телу… и шею стянул ошейник, явно не предназначенный для человеческих размеров.

Горло сдавило, словно в тисках. Ни вдох, ни выдох не проходили. Да что там, казалось, позвоночник уже крошится. Хрипя, я каталась по полу и расцарапывала кожу ногтями, силясь снять с себя удавку. Не знаю точно, сколько продолжалась эта пытка. Лишенная воздуха я едва не сошла с ума, а через какое-то время начала терять сознание. Только тогда ошейник ослабили.

Очнулась я уже прикованной к стене наручниками. Хорошо хоть не подвешенной, а то в таком состоянии ноги банально не выдержат стоять. Едва придя в себя, я поспешно прикрыла все самое сокровенное хвостом. А то не нравится мне, как разгораются глаза вон того Бушрута. Невольно порадуешься наличию такого шикарного мехового веника. Хотя… судя по лицам остальных, быть ему воротником.

А дальше начался кошмар. Меня спрашивали такое, на что я даже не знала, как отвечать.

– Как ты узнала о маршруте отряда?

– Какого?

– Кто выдал тебе информацию?

– О чем?

– Кому ты ее передала?

– А?

– Что ты делала в замке?

– Э-э… какого числа, не уточните? А то долго перечислять.

– Кто тебя подослал?

– Мне бы знать! Придушила бы за такое чувство юмора.

– Что еще ты должна была узнать?

– Все. Я же тут в первый раз.

– О чем еще ты успела донести?

– Кому?

– Что было в той тетради?

Этот вопрос вообще озадачил. В тетрадь с белыми, шелковистыми листами, я вписывала стихи и песни моего мира. Еще изредка рисовала, вспоминая былые навыки. Записывала какие-то детали этого мира – название, важные географические точки, некоторые расы, имена. Там же столько всего!

А они думают, я что туда записывала? И вообще, за кого меня держат? Неужели узнали, что я по сути иномирянка? Ой, не надо! А вдруг они тут таких дурех на ужин кушают, в этом то я так и не разобралась. Всё не знала, как к «другу» своему с таким вопросом подойти.

– Любовные послания, – заявила я, кокетливо намахивая ресницами. – А что, тебе не одного не досталось?

О! Наглый ушастый предатель начал выходить из себя! Лиска, поздравляю. Тебя сейчас точно придушат.

Но душить меня никто не стал. Рейвар просто повел рукой, и тело скрутило от боли.

Я ненавижу боль. Я не переношу боль. Я ее боюсь. Я благодарю всех богов, что моя смерть была такой – одно мгновение, расстроенный звук погибающего вместо со мной рояля… и тишина. Я за эвтаназию, а из способов самоубийства предпочитаю пулю в висок. Боль – это маленькая смерть. Только хуже.