Катерина Шишканова - Янтарин

— Следовало догадаться, что их не предадут земле, — пробормотала она, носком сапога поддевая чью-то когтистую лапу.

— Кто их так покалечил?

— Мой Пламень. Защищал меня, когда эти самоубийцы потребовали нашей капитуляции. Ты бы его видел — машина для убийства, в него словно сто чертей вселились. Мы, правда, потом крепко полаялись; видимо, на той самой ромашковой поляне, хотя раньше она выглядела иначе. Проросла после нашего отлёта.

— Ну и вонь, нужно валить отсюда, пока стервятники не послетались.

— Этим кускам уже недели две и есть их никто не будет — они же отравлены. Просто… это подручные одного моего знакомого. Вообще-то они все славные ребята со скидкой на характер. И их хозяин был славным, хотя и немножко чокнутым.

— Ладно, нам пора. Здесь неуютно.

Они вышли на поляну, когда Архэлл гонял по ней кого-то маленького и стрекочущего. Существо скрежетало острыми зубками и шустро работало стрекозиными полупрозрачными крылышками. Щёлк! Горячий нерреренец метнул звезду, отсёкшую половину верхнего крыла. Новоявленная калека потеряла равновесие, шмякнулась в ромашки и открыла пасть.

— Архэлл, заткни уши!

— Что?

Берегинька беззвучно заголосила. Звуковая лавина смела принца и бегущего к нему на выручку Феликса. Наученная горьким опытом, Фелиша успела запустить в оскаленную нечисть фениксом, пригревшимся на руках. Птица возмущённо каркнула, но слетела на берегиню и лихо тюкнула в макушку. Беззвучный плач прекратился.

Архэлл поднялся с четверенек, осовело мотая головой, невдалеке, такой же потерянный, подымался Феликс. Фелиша подошла к нечисти, собравшей глазки в кучку, подняла за шкварник на уровень глаз. Берегинька вяло оскалилась, болтая ножками.

— Что это за холера? — Архэлл подошёл первым, но его всё ещё шатало.

— Это подружка одного моего знакомого. Помнишь кровососа на болотах? Они принадлежали не ему. И эта берегинька из тех же мест. Но либо не нужна новому начальству, либо умудрилась сбежать. Хотя она чересчур глупа, чтобы додуматься удрать.

Берегиня ощерилась и тяпнула держащую её руку.

— З-зараза, ловите паршивку!

— Нет, стойте, — Архэлл выкинул вперёд руку, придерживая рванувшихся вперёд друзей. — Она… у неё слишком примитивное мышление, но, кажется, она хочет, чтобы мы шли за ней.

— А раньше она чего хотела, что ты за ней с такой озверелой рожей гонялся?

Они выбежали с поляны, миновали рощу. Лес оказался чахлым и затянутым дохленьким туманом. Гнилая земля противно чавкала под ногами.

— Ну, какого лешего остановились?

— Всё, — недоумённо протянул Архэлл. Посильнее прижал венец на голове, но вытрусить больше мыслей из головёнки нежити не сумел.

— Тогда возвращаемся, здесь смердит почти так же погано, как и возле той кучи.

— Филя, зажми нос и не нервируй меня. Эта мелкая притащилась сюда не просто так. Разуйте глаза, парни, может здесь что-то не так?

— Тут всё не так, — поморщился Архэлл. — Меня в штопор уводит от здешних ароматов.

— Тогда пошли вон оба, я сама тут пошурую.

— Лучше веником пошуруй, — предложил Архэлл, пиная подвернувшуюся под ноги глыбу, заросшую диким плющом. Феникс слетел на камень и тюкнул его в покатую верхушку. Покосился круглым глазом на принцессу и тюкнул ещё раз.

— Стоп! Архэлл, убери ногу.

Она наугад рванула плети растения, обвившие стелу. Ещё и ещё, не обращая внимания на привычныё аллергический зуд в ладонях. Феликс молча подошёл к сестре и, не задавая вопросов, принялся ей помогать. Архэлл достал звезду и расчищал плющ режущей кромкой лучей.

— Готово.

— Ну и рожа.

— Да уж, не пастораль маэстро Н'елли.

— Знакомьтесь, ребята, это Ферекрус. Он, конечно, пыльный и грязный, и незабудками пророс, но вообще-то когда-то был богом.

— Странные какие-то у богов понятия о внешности.

— Это всего лишь пристанище для духа. Я так понимаю, этот поганец жив, раз берегиня нас сюда приволокла. Вот только как будить божественные истуканы я понятия не имею.

— Должна иметь, — Архэлл спокойно посмотрел в глаза девушки. — Ты ведь феникс. У тебя это заложено на уровне инстинктов.

— На уровне инстинктов у меня заложено, как раздраконить дракона, но не больше. Стоп! Раздраконить дракона… Мальчики, вы можете допереть Ферекруса до поляны?

— Вряд ли, — переглянулись парни.

— Придётся. Те ромашки наверняка вымахали такими здоровенными не просто так. Слёзы дракона… артефакты не зря назвали именно так. Заставить огромную ящерицу разреветься — это ж какие эмоции надобно пережить! Это вам не простая водичка, в ней энергии не меньше, чем в роге единорога. Так что, уж простите, но вам всё же придётся горбатиться.

Архэлл с Феликсом переглянулись. Улыбнулись.

— Э, нет, Матильду даже не вздумайте эксплуатировать. Она и так с нами надрывается, ей ещё эту махину по лесам таскать не хватало.

Улыбки завяли.

Ночь плавно опустилась на поляну. Выбившиеся из сил ребята укутались в ромашковое облако и, не распыляясь на костёр, повалились спать. Фелиша долго сидела перед истуканом, но в конце концов сон сморил и её — зевая, шлёпнулась между парнями, без зазрения совести отбирая у брата половину одеяла. Подумала и потянулась за одеялом Архэлла.

— Ты знаешь, что воровство — это грех? — нерреренец перехватил руку даже не открывая глаз.

— Враньё — тоже, вот и не греши.

Юноша улыбнулся сквозь дрёму.

— Чем же это я заслужил подобную милость?

— Ты врал, что спишь.

— Нет, я просто не афишировал, что бодрствую. Ложные выводы ты сделала сама.

Глаза он так и не открыл. И руку не отпустил. Просто лежал и спокойно сопел перебитым когда-то носом.

— Будешь пялиться — протрёшь на моём лице дыру.

Фелиша фыркнула и отвернулась к брату. Пухлые губы Феликса чуть подрагивали в едва сдерживаемой улыбке. И этот притворяется. Буркнув что-то о рыжих поганцах, наградила близнеца весомым тычком в живот и постаралась поскорее заснуть.

Сон был коротким и невероятно глупым — серый крылатый Ферекрус смотрел на принцессу исполненным надменности взглядом. На его голове сверкал рог единорога и Фелиша точно знала, что это опаловый венец. "Ты не из наших", — скривив губы, сообщил он, снял с головы рог и попытался ткнуть им в глаз оторопевшей девчонке. "Дай мне своих слёз, — кричал он, — я очень хочу пить!" Феникс слетел ей на голову и принялся клевать в макушку. Она была драконом. Большим древним золотым драконом, чьё сияние выбивало слёзы почище острого рога. На его глазах зарождались и исчезали цивилизации, появились и пропали боги, континенты несколько раз сменили очертания, а он был себе и был. А где-то был маленький феникс, отчаянно стремящийся к нему. Нет, это она и была этим фениксом! Ферекрус присел на корточки перед ней, подцепил неожиданно когтистым пальцем подбородок и улыбнулся знакомой кривой улыбкой, искажённой шрамом ожога на скуле: "В снах мы приближаемся к тем, кого любим…", — сказал Гельхен, взял Архэлла и Феликса за руки и повёл их на встречу солнцу, растворяясь в его слепящем свете.