Алина Илларионова - Клинки севера

— Ч-что за дрянь такая?

— То, что можно поймать без опаски быть обнаруженными — крыса, — Ярини невозмутимо расстелила на коленях салфетку. Остальные тут же последовали её примеру.

Грянул о тарелку в сердцах брошенный столовый прибор. Рядом жалобно звякнула вилка Арвиэля.

— Вы нас за кого принимаете?! Мы не будем есть то, что жрут помойные кошки!

— Мы же едим, — Ярини так тщательно расправляла складки, точно на ней были не замызганные штаны, а платье за сотню империалов.

— Вам — приятного аппетита!

— Право быть стервой надо заслужить, Алесса. А пока побереги штаны: мыло переводить не стоит, а крыса сочная. Будь практичней.

— Это хомяк, не бойся! — сжалилась Триш. — Они падали не едят, да и сами на вкус ничего. Мне понравилось.

— Та же крыса… — пробурчала знахарка, но вилку взяла. Есть хотелось прямо-таки зверски.

— Подождите, сперва помолимся! — вскинула руку предводительница. Сознающие с готовностью открыли рты; глаза полыхнули отвагой. Алесса замерла.

— Мы — крылья Империи! Клювы и когти! — рявкнула солистка Ярини.

— Пади и умри, чаровничье племя!!! — слаженно грянул хор.

— Грифон за собой поведёт нас на бой!

— Под корень изрубим поганое семя!!!

— Огнём и клинком! Стальным кулаком! Кованым сапогом!

— Пощады не жди, враг!!!

— Банзай!!! — рявкнул Метис.

— Да будет так! — Ярини ладонью хлопнула по ковру и, как ни в чём ни бывало, кивнула:

— Всем приятного аппетита!

Алесса молча взяла вилку. Не-эт, они — не просто сумасшедшие. Они — банда террористов-патриотов! Самые низы общества, отребье: бывшие воры и убийцы, из которых Ярини сумела сколотить отряд. Вон тот бритый, с синей надписью «Время-щепки» на покрытом зарубками предплечье точно отбывал срок в Сумеречном лесу, где каторжане валят драгоценные чёрные орцойи, одновременно отбиваясь от кишмя кишащих там хищников. За украденное колечко туда не ссылают. Однако ж повезло, что они по одну сторону баррикады, да и с патриотизмом у Алессы всё в порядке.

— Тряпки… тряпки… тряпки… сури, вы на бал собрались?

— Если подвернётся случай!

— А это что — оливковое масло?

— Нет, это кедровое масло, и оно полезно для кожи… Впрочем, и для еды сгодится, так что не смей трогать!!!

— Хорошо, оставим для еды. Но, сури, зачем вы положили этот сыр? Он же в руках тает! Если брать — только твёрдый!

— А на завтрак чем будем мазать хлеб?!

— Ваш хлеб не тянет на безмен, а размером с поднос! Сури, умоляю, отдайте хлеб сунне Лемме и достаньте галеты… А это что за бутылка? Вино? Сури! Зачем нам вино? Достаньте спирт, я разолью по флягам!

— Поди точить саблю! — махнула рукой Ирэн.

Возмутитель спокойствия, сокрушённо прицокивая и покачивая головой, уселся в кресло, предварительно переложив флегматичного крокодила на стол, и достал из кармана (накладного, вместительного, что Дан сразу оценил и одобрил!) замшевый лоскут. Циката ни в какой заточке не нуждалась, но благодарный гость, конечно, не посмел перечить своей спасительнице, поэтому взялся за полировку. Вот и умница.

— Ох, ханни, может, одумаетесь? Это же нелюдь, чего от него добра ждать? Вы будете одна, в чужой стране — страшно-то как! — причитала нянюшка, искоса поглядывая на Дана. Сейчас, облачённый во всё чёрное, с саблей в руках, он смотрелся гораздо внушительней, чем распластанный на кровати полутруп. И привлекательней.

— Он — взрослый мужчина, а вы — невинное дитя… — всплакнув, Лемма понизила голос до едва различимого шёпота. — Как бы на вашу честь не посягнул, моя ханни…

— Нянюшка, он нас слышит.

Дан поднял голову.

— Уверяю вас, почтенная сунна, что не посмею первым посягнуть на честь дамы, даже если она изволит при мне совершать омовение.

Нянюшка густо покраснела. Ирэн, украдкой показав ему кулак, спешно перевела тему:

— Дан, может, Кошу возьмём? Он без меня будет скучать, вон, уже чуть не плачет!

— И меня тогда возьмите!

— Возьмём обоих, сури! — покладисто кивнул Эданэль. — А за компанию — повара, лекаря, прачку, казначея, конюха и золотаря. И экскурсионный тарантас, в котором мы дружно покатим по катакомбам… Ах, да! Чуть про менестреля с лютней не забыл для досуга…

— Но моя ханни не умеет готовить…

— Почтенная сунна, не беспокойтесь, я умею. И одежду штопать, и котлы мыть.

— Врёшь! — ахнули обе дамы разом.

— Никак нет! Служил я в пехоте при батюшке нашем Аристархе, пока тот ещё не сошёл с ума… Кем служил? А-а, всё равно вы в неверрийских чинах не разбираетесь, да и не в том дело. Так вот. Когда служил я в пехоте, на учениях даже офицеры собирались к нашему котлу, потому что перловку готовил я! — лихо и гордо доложился хитрюга.

Нда, подумала Ирэн, и лапшу развешивать научился тогда же, мой оптимистично настроенный гость…

Лемма вдруг, нехорошо прищурившись, подошла к Дану вплотную, и полуэльфу в нос грозно упёрся тоненький, но твёрдый как спица перст.

— Ты уж смотри у меня, не балуй… касатик…

«Касатик», демонстративно скрестив пальцы, тут же поклялся, что баловать не будет ни при каких условиях, не забыв ещё раз помянуть «омовение».

Ирэн показала два кулака. Лемма почему-то поверила, но для острастки немного поворчала. Едва дверь за нянюшкой захлопнулась, Дан опять полез в мешок, словно его туда тянуло магнитом.

— Ирэн, ты же говорила, что уже всё собрала! Мы выходим завтра, а в мешках — хлам какой-то!

— Невежественный смерд!!!

— Кисейная барынька!

— И я этим горжусь!

— Тогда мы обмажемся вашим маслом, нарядимся в ваши платья, сведём таки тарантас и поедем через ворота как две кисейные барыньки вместе нянькой, золотарём и крокодилом в горшке!

— Дался тебе золотарь! — представив воочию картину побега, Ирэн не сдержала смешок.

— Если запивать вино кедровым маслом, он понадобится тебе, — хмыкнул Дан и серьёзно спросил:

— Ирэн, ты точно решилась бежать? Не боишься?

В неверном свете магического канделябра худое лицо полуэльфа с поблёскивающими антрацитами глаз казалось зловещим. Но привлекательным, да.

— Нет! — не дрогнув, солгала Ирэн.

Листопад 1436 года от С.Б. Скадар

Невысокий толстячок уныло барабанил пальцами по жемчужно-кремовой столешнице из дорогущего северного ясеня. Его собеседница, подруга и кумир была занята делом первостепенной важности: она поливала куриным бульоном плотоядные фикусы. Те щёлкали сдвоенными зубчатыми листьями, но вхолостую — даже эти, казалось бы, безмозглые твари чуяли хозяйскую руку. Как и прочие обитатели особняка атэ'сури Танаис.

— Как все дети! — поставив лейку на подоконник, отмахнулась зоомаг спустя минут пятнадцать после того, как прозвучал вопрос. — Любит подарки. Чтобы другие завидовали, конечно! И, как все дети, он предпочитает игры учёбе. Я специально выбирала молодого, ещё не слишком искушённого…