Мария Быкова - Gaudeamus igitur

Со вторым проблем уже не возникло. Вдохновленная победой над подводкой, я накрасила его буквально на счет раз.

Полин тем временем снимала с волос бигуди, попутно расправляя волосы руками. Прическа у нее немножко стояла дыбом, как грива у льва на потешном лубке.

— А сколько времени? — вдруг вспомнила я. — А, элементаль?

— Двадцать пять минут девятого, хозяйка! — по-армейски вытянувшись во фрунт, отчеканила флуктуация.

— Сколько? — Я едва не выронила тюбик с тушью из рук. — Двадцать пять минут?!

— Теперь уже двадцать шесть, — пунктуально поправила элементаль.

— Все, нас уже нет! — Я щелкнула пальцами, отправляя тушь, подводку и блеск Полин на тумбочку. Щелкнула еще раз; алхимичка протестующе завопила — еще бы, магически ускоренные бигуди с боем выпутывались из ее волос. — Зато быстро, — пояснила я. Ухватила подготовленную с вечера сумку: перо, чернильница, пара пергаментных листов. Амулет-запоминалка — на всякий случай. — Все, вперед!

Мы вихрем промчались по этажу, пугая немногочисленных встречных испуганным видом. За окном, как я отметила мимоходом, было уже светло; углубляться в описание пейзажа было уже некогда, все мое внимание занимала сумка, перекинутая через плечо и ощутимо бившая меня по правому боку. Не знаю, чего в ней было такого острого, но — ручаюсь! — оно там было.

Тридцать ступеней лестницы, ведущей на третий этаж; еще полтора коридора, преодоленные в том же стремительном темпе; я все-таки вырвалась вперед, оставив Полин пыхтеть за моей спиной, — помимо пыхтения оттуда неслись ругательства на эльфийском и невнятные требования остановиться и подождать.

Я влетела в переход, распахнув дверь прицельным пинком. По моим расчетам, минуло от силы две минуты; у нас оставалось еще три, этого времени должно было бы хватить.

— Ellen vigdis аг morau… — неразборчиво твердила алхимичка. — Ar den delle…

«Надо же», — мимоходом отметила я. Как говорил один мой знакомый эльф, это я только кажусь такой хороший мальчик, а на самом деле я ругаться по-гномийски умею…

Мы успели. Более того, мы успели прежде всех, ибо актовый зал был закрыт, а у дверей его было как-то подозрительно пусто. Не поверив глазам, я посмотрела в замочную скважину; внутри было пусто и грустно, только школьный призрак Афилогет кружился вокруг хрустальной люстры. Люстра чем-то напомнила мне ту, ковенскую; судя же по тому, какие зверские гримасы строил призрак, ожидала ее приблизительно та же судьба.

Я оперлась о мраморный заборчик, устало плюхнув сумку на мраморный же пол. Полин молчала, сосредоточенно дыша: похоже, ее лингвистический запас был невелик и успел уже иссякнуть.

— Ну и где все? — едва отдышавшись, спросила алхимичка.

Я красноречиво пожала плечами.

— Я что, выходит, зазря пожертвовала завтраком?

— Внизу столовая, — мрачно сказала я, для пущей убедительности ткнув пальцем в пол. Оттуда и впрямь доносились какие-то запахи; впрочем, назвать их вкусными не посмел бы и самый отъявленный лгун. — Деньги у тебя есть, сходи и поешь.

Полин ехидно хмыкнула:

— Нет, мы что, приперлись слишком рано?

— Не знаю. — Скудный запас терпения уже подходил к концу. — Подожди еще три минуты.

Алхимичка собралась было что-то ответить, но в коридоре послышались торопливые шаги. В предзальный закуток вошел Вигго, с ним — вчерашняя девица, теперь наряженная в платье цвета морской волны. За ними сюда же просочилась адептка с патриотичной фиолетовой папкой в руках. Из папки выглядывали дорогущие бумажные листочки.

Спустя еще полминуты к нам присоединился адепт, не знаю уж, с какого факультета, — в руках у него была точно такая же папка. Он держал ее лицевой стороной вверх, и я увидела, что на ней золотом вытиснено изображение геральдической ковенской совы.

Стало тесно. Меня прижали было к заборчику, но я ухитрилась вывернуться — сомневаюсь, что полторы минуты полета с последующим приземлением на жесткий каменный пол принесут мне такую уж несказанно великую радость.

Адепт и адептка с папками перебрасывались тихими фразами — судя по патетическим ноткам, они повторяли текст. Вигго и девица, притиснутые друг к другу, ничуть не возмущались, а занимались дальнейшим уплотнением. Полин косилась на них с тихой завистью во взгляде. Я примерно так же косилась на привидение, вылетевшее наружу через дверь. Кто-кто, а вот Афилогет уж точно не нуждался в ключах, потому как сам по себе был универсальной отмычкой.

Обстановка потихоньку накалялась — исключительно за мой счет, потому что все остальные были вполне довольны жизнью. Я начинала злиться; вообще-то Эльвира была довольно пунктуальна, и если она сказала прийти к половине девятого, значит, с последним ударом часов ей самой уже должно быть здесь.

Наконец дверь распахнулась, и на пороге возникла алхимичка. Вид у нее был мрачный, глаза метали молнии — народ непроизвольно собрался в кучку и отодвинулся в самый дальний угол. Наиболее проворно это проделали Вигго, Полин, блондинка в платье и адептка с папкой, что немедленно охарактеризовало ее как опытную Эльвирину ученицу.

Одарив нас всех взглядом, весьма далеким от хоть сколько-нибудь ласкового, магистр достала из воздуха тяжелую связку ключей. Я вздохнула: связка была моей заветной мечтой, ибо открывала практически все двери. После истории с мгымбром половина замковых элементалей отказалась мне подчиняться; вторая, впрочем, подчинялась еще более рьяно, что немножко компенсировало предательство первой.

Замок проскрежетал нечто недружелюбное, но все-таки открылся. Одним взглядом отпугнув дернувшегося за нами Афилогета, Эльвира зашла внутрь и зажгла несколько свечей на задумчиво покачивающейся люстре.

— На сцену, — хмуро приказала алхимичка.

Адепт и адептка привычно перехватили свои папки.

Следующие пять минут дверь то и дело открывалась. С перерывами минуты в полторы-две внутрь просачивались: Марцелл Руфин Назон под ручку с Матильдой ле Бреттэн; эльфийка Муинна аунд Лайквалассэ с тяжелым осветителем на плече; некромантка Викки в прежних зеленых штанах; адепт Блейк со вторым осветителем (тот, кстати, был соединен шнуром с первым, так что я не знаю, как это они их несли). Еще секунд через двадцать пришел и директор, в праздничном синем плаще с гербами. Вид у него — у директора, не у плаща — был еще более испуганный, чем обычно. Не иначе как он заранее прикидывал все возможные исходы.

Задумчивый директорский взгляд то и дело обращался в мою сторону. Я вертелась на стуле, малость смущаясь от такого внимания, тем более что отлично понимала его причину: «коллега Ирий» явственно сожалел о преждевременной войне, вынудившей незаменимого магистра Рихтера оставить опасную студентку без охраны.