Аксенов Павлович - Арес 2

– Она согласилась выйти за вас замуж? – в голосе Риксты звучало восхищение. Он, конечно, всегда верил в незаурядные способности господина, но чтобы так, в первый же вечер, через несколько часов после прибытия при наличии стольких конкурентов…

– Еще не согласилась, но доказала, что изъянов не имеет. Я считаю, что каждая женщина просто обязана так поступать перед замужеством, – Виктор наконец справился с башмаками. – Ну, давай другие! И кстати, если кто-то будет спрашивать, то говори, что почти весь вечер до ужина я провел здесь.

Рикста, впав в привычное состояние недоумения, начал копошиться в сумках, разыскивая обувь. Антипов не был таким дикарем, каким показался дворянам сначала. Он, конечно, взял с собой сменную одежду специально для торжественных случаев. Два костюма, один коричнево-красный, а другой темно-синий, представляли из себя длинные куртки типа 'котарди'. Они застегивались спереди на пуговицы, а также подвязывались поясом на бедрах.

Сейчас Виктор решил остановиться на коричнево-красном костюме. Все-таки первый ужин в присутствии графини. Ему было немного жаль старых и проверенных временем башмаков, но оставлять он их не собирался – Ласана могла заметить его обувь, когда он выпрыгивал в окно. Насчет всего остального Антипов был спокоен – покрывало оказалось достаточно плотным и сейчас валялось где-то на земле на некотором расстоянии от окна графини. Незадачливый лазутчик немного пробежал в нем на случай, если обнаженная женщина решит рискнуть и выглянуть в окно.

– Завтра еще жрецы приедут, – буркнул Виктор, приступив к переодеванию. – И чего им дома не сидится? Есть такая пословица – если долго ждать на одном месте, то все, кто нужен, рано или поздно пройдут мимо. А у этих жрецов никакой мудрости. Суетятся, бегают, пытаются кого-то поймать…

– Так это они за вами? – ахнул Рикста.

– За нами, – поправил его Антипов. – Если что, то на эшафот пойдем все вместе, ведомые мной и бароном. А может нас по-тихому удавят в подвале какого-нибудь храма. Как знать? Только самоубийцам известно, как они умрут, а нормальные люди в лучшем случае догадываются лишь о том, за что они умрут.

– Так бежать ведь нужно, господин! – слуга выронил только что найденные коричневые башмаки.

– Зачем бежать? – удивился Виктор. – Прямой опасности я не вижу, если рассуждать без эмоций. А так как все мои эмоции сосредоточены на графине, то жрецам, конечно, ничего не досталось.

– Но разве они не схватят нас? – Рикста устремил на господина встревоженный взгляд.

– С чего бы это? Вот давай рассуждать, – Антипов поспешил успокоить слугу, на которого его слова о преждевременной смерти произвели большое впечатление. – Если жрецы и знают мою внешность, то очень приблизительно. К тому же, ищут не воина, а какого-нибудь безумного шутника. Они наверняка уже приставили своих людей ко всем крупным дворянам. А сюда едут лишь потому, что турнир-то большой, а безумный шутник может попытаться устроить здесь какую-нибудь каверзу.

– Но вас-то видели, господин! – Рикста простер руки к Виктору, словно умоляя его немедленно все бросить и бежать. – И меня тоже!

– По-настоящему я опасаюсь лишь двоих, – размеренно ответил Антипов. – Сотника храмовой стражи и парреанского десятника. С ними перекинулся несколькими фразами. Но и то, тогда было темно, цвет моих волос отличался от обычного, а выражение физиономии казалось всем еще более дурацким, чем всегда. Если увижу их завтра в свите, то, конечно, можно и бежать. Иначе – остаюсь. Мои шансы у графини резко пошли в гору. Пусть она об этом еще не знает.

Примерно через полчаса Виктор, одетый в новый костюм, шел, слегка поскрипывая башмаками. Путь лежал в трапезный зал. Ему встречались другие гости, они вежливо раскланивались и общим потоком вливались в большие деревянные двустворчатые двери, украшенные барельефами, изображающими лисиц.

Молодой воин едва вошел в просторное помещение и не успел даже оглядеться, как чья-то рука тронула его за рукав. Повернувшись, Антипов увидел Ипика, который с заговорщицким видом манил его в сторону. Виктор быстро осмотрелся, заметив огромный стол посередине зала, стены, выложенные белой плиткой, потолок с лепниной и высокие окна.

– Что там случилось, Ролт? – нервно спросил Ипика, оглядываясь по сторонам. – Вы удачно выбрались?

– Не совсем, – тихо ответил Антипов. – Меня чуть не поймали. Знаете, с вас причитается.

– Понимаю, – кивнул юноша. – Но вы ведь никому не расскажете?

– Нет, – покачал головой Виктор. Он догадывался о том, что сообщение о пальце дворянина, застрявшем в чужом сундуке, может сильно повредить репутации этого самого дворянина. Ипика был как никто заинтересован в сохранении тайны.

– А чья эта спальня-то? – полюбопытствовал успокоенный юноша.

– Одной очень высокопоставленной особы, – ответил Антипов. -Положение этой особы настолько высоко, что она даже не заметила меня, лежащего на полу.

– У некоторых дворян слишком развито чувство гордости, – с рьяным осуждением, свойственным молодости, заметил Ипика. – Они привыкли смотреть всегда наверх.

– Данной особе есть чем похвастаться и без титула, – хмыкнул Виктор. – Но пойдем садиться. Где тут наши места?

– Нужно спросить у дворецкого. Он все знает, – отозвался юноша.

Антипову уже приходилось встречать людей, которые знают все. Очень неприятные личности. Упрямые, ограниченные, верящие в то, что только их мнение ценно, формирующие это самое мнение на основе сплетен и умозаключений таких же, как они. И что, удивительно, их образование могло быть любого уровня: от отсутствия всякого до научных степеней. Когда Виктор видел детей людей, знающих все, ему хотелось подойти к малышу и закричать изо всех сил на ухо, чтобы тот запомнил как следует: 'Не бери пример с родителя! Никогда не думай, что знаешь все! Все знают только те, кто перестал что-либо узнавать!' К счастью, дворецкий не принадлежал к кругу всезнаек. Он был уже проверен и зарекомендовал себя как мелкий жулик, хорошо относящийся к своим обязанностям. Такому можно довериться.

Однако желание Виктора найти дворецкого не осуществилось. Точнее, найти его удалось, потому что Ракла находился в том же зале, а вот поговорить с ним не представлялось возможным. Дело в том, что бедный толстый и лысый человечек пребывал между двух огней, а именно – рассерженных барона ан-Суа и графского сынка ан-Котеа. Первый, одетый в черный костюм, видимо, традиционных для него цветов, взирал с надменной и подчеркнуто равнодушной миной на соперника, Женара. Тот же, в вызывающе дорогом красно-золотом наряде, покраснел от гнева под стать своей одежде, но стоял с таким видом, словно решил умереть на месте, но не отступить ни на шаг. Дворецкий суетливо заглядывал в глаза то одному, то другому, что-то бормотал, увещевал, но его старания не приводили ни к чему. Соперники бросали Ракле слова сквозь зубы, а сами соревновались то ли в оскорблениях, то ли в остроумии, Виктор не смог этого понять сразу, потому что, находясь на значительном расстоянии, не слышал точных выражений.