Владимир Васильев - Идущие в ночь

– А зачем это вы нас выслеживали? – мрачно спросила я.

– Меч твой нашему колдуну сильно понравился, – проскрипел Корняга.

– То есть ножны.

Ух, Тьма! Еще и колдун… Не он ли на нас живое облако вчера натравил? Магические ножны я никому не отдам! Мне вдруг расхотелось задавать Корняге дальнейшие вопросы. До Сунарры лесная компания вслед за нами дошла – ну и демон с ними, все равно их теперь можно в расчет не брать. Отсюда им уже не вырваться. Только я им это сообщать не стану. Я с ними вообще разговаривать не желаю. А желаю я, кажется, поскорее убраться из таверны.

И Кхисс что-то задерживается… Да уж, лучше я его снаружи подожду.

Я смахнула остатки гуся в кожаный мешок, а мешок сунула в походный двумех, который держала под столом.

Корняга жалобно скрипнул, но смолчал.

– Бывай, Корняга, – сказала я, поднимаясь с места. – Нам пора. Одинец?

Вулх оскалил зубы и глухо заворчал, глядя мне за спину.

Я обернулась.

Здоровенный мужик с неприятной рожей, одетый почему-то в теплую меховую куртку, какие носят только на севере, тянул ко мне мосластые руки.

Я сначала даже не поняла, отчего так встревожился Одинец. А потом вдруг что-то случилось с моим зрением. Я увидела, как с огромных пальцев чужака словно капли жира падают тяжелые сгустки темно-лилового огня. Каждый его палец заканчивался ослепительно сверкающим огненным когтем – скорее даже не когтем, а острым огненным шипом. И все эти шипы целились мне в лицо.

Видение мелькнуло и погасло. Я снова видела лишь разбойника в рваной куртке, который зачем-то вытянул руки и растопырил пальцы.

Тьма тебе в задницу, колдун! Я подхватила двумех и бросилась к двери, пригнувшись и петляя между столами как заяц – на случай, если колдун попытается швырнуть в меня невидимым пламенем. Вулх серой тенью метнулся за мной. Краем сознания я отметила, что немногие посетители таверны остались безучастно сидеть на местах. Ну что ж, теперь я знала причину их равнодушия.

Мне не хватило лишь нескольких шагов – или нескольких мгновений, это как посмотреть – чтобы выскочить за дверь. Трое лесных разбойников, радостно ухмыляясь, встали у нас на дороге. Двое крайних держали в руках длинные ножи, а средний лениво потянул из ножен меч. Вулх, оскалясь, замер рядом со мной.

Я оглянулась. Колдун шел к нам на полусогнутых ногах, приседая на каждом шаге, словно тащил непомерную тяжесть. На долю мгновения передо мной мелькнул образ призрачно-лилового костра, пылающего между его разведенных рук, и я решительно повернулась обратно к разбойникам. Уж лучше с ними драться, чем с колдуном – и да хранят меня добрые джерхи!

В следующее мгновение меч вывернулся из руки среднего разбойника и, звеня, покатился к моим ногам. Разбойник остолбенел. Я растерялась. А вулх прыгнул.

Серый зверь обрушился на человека и свалил его с ног. Разбойник глухо крякнул и уперся ладонями вулху в грудь, пытаясь оттолкнуть звериную морду. Два других разбойника одновременно вскинули ножи, целясь вулху в загривок. А я и не заметила, как меч оказался у меня в руке.

Правду сказать, мечом я владею не блестяще. Хуже, чем кинжалом. И уж конечно хуже, чем метательным ножом. Поэтому и предпочитаю – в человеческом облике – решать серьезные вопросы на расстоянии, а не в ближнем бою. Но кое-что умею и вблизи.

Покрепче перехватив двумех левой рукой – тяжеловат, ну да ладно, – я крутнула меч над головой. По-разбойничьи свистнул воздух. Мой меч выбил нож из руки правого противника, разрубив ему пальцы, и полоснул по плечу левого. Первый враг охнул и отпрыгнул в сторону. Второй кратко выругался и в стремительном развороте пырнул меня ножом прямо в лицо.

Я только и успела, что отвернуть голову – и нож разбойника вместо того, чтобы вонзиться в глаз, рассек мне правую бровь.

В том самом месте, где никогда не было шрама. А кровоточащая рана однажды была. И летящий в глаз вражеский нож – был.

Из глубин моего сознания раздался неистовый рык взбешенной Карсы. Вторя ему хриплым эхом, с моих человеческих губ сорвался боевой клич. Страх и боль перестали для меня существовать – осталась только ярость, обжигающе-красная, как пламя Четтана. Ярость умножила мои силы.

Я врезала разбойнику двумехом под дых, и тут же, размахнувшись, обрушила меч ему на шею. Он успел уйти от удара, отпрянув назад – но поскользнулся и свалился на пол. Его товарищ не был столь удачлив. Я стремительно бросилась к нему, и он отлетел к стене с разрубленным плечом. Третий разбойник боролся с вулхом. Я занесла меч, примериваясь, как бы ударить человека, не повредив зверю. И тут позади меня раздалось пыхтение колдуна.

Этот звук вернул мне способность бояться – и способность трезво рассуждать вместе с ней. Темное небо! Путь к бегству расчищен. Почему мы еще здесь?!

– Одинец, уходим! – крикнула я. – Быстро!

Хвала богам, вулх повиновался немедленно. Он вывернулся из захвата разбойника, одним прыжком перемахнул порог таверны и устремился к конюшне. Я бросилась за ним.

И тут же у меня за спиной полыхнуло фиолетовое пламя, на мгновение выстелив передо мной мою четкую черную тень. Я невольно зажмурилась.

Сильные руки схватили меня за запястья и голос северянина Кхисса произнес:

– Проводника я не нашел. Что здесь происходит?

Я открыла глаза, и мне стало почти стыдно за свой взъерошенный вид

– так спокоен был северянин. Он смотрел на меня доброжелательно и насмешливо, как… как я на Корнягу. Или как хоринг на человека. Другими словами – как взрослый на несмышленое дитя.

– Там колдун, – я дернула подбородком в сторону таверны. – И разбойники. Они все время шли за нами и… – тут я сообразила, что именно он сказал. – То есть как – не нашел?! Да скажи, наконец, зачем нам проводник?

– Все просто, – сказал шаман Кхисс. – В Сунарру вошли Одинец с карсой – значит, Тури с вулхом вообще-то могут выйти из города. Но Сунарра не захочет вас отпускать. Вы заблудитесь в перекрестках и поворотах, вы потеряете направление и повернете назад – и тогда вам уже вовек не будет пути отсюда. Я искал кого-нибудь из местных жителей, знающих все улицы и переулки – такого, который на самом деле мог бы покинуть Сунарру, но сам этого не знает. Кого-то, кто пришел сюда не своей волей, а был привезен насильно. Должны быть здесь такие, должны! Но я их пока не нашел.

– Я знаю дорогу, – раздался снизу скрипучий голосок. – Меня везли в мешке, но дорогу я помню.

– Это Корняга, – устало сказала я Кхиссу. – Он врет.

Кхисс с интересом посмотрел на меня. Затем опустил взгляд на Корнягу.

– Нет, он не врет, – неожиданно весело сказал шаман. – Память у корневиков отменная. Ну что, шустрый пень, будешь проводником?

– А что заплатишь? – тотчас осведомился Корняга, и его черные глазки маслено заблестели.