Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Закат

– Говоришь, Андрэ?

– А он разве… извините, мой генерал…

– Перехватывать гонцов умеем не только мы, – не удержался белый от ярости Гэвин, – а вы не знали?

– Теперь знает. – Любят же некоторые… воспитывать. – Что случилось в роще? Соберись и докладывай.

Арно честно вдохнул поглубже и понесся, будто на мориске:

– Четверых мы убили, одному удалось уйти. Баваар заметил, что мундиры не такие, как у кавалеристов Рейфера. Мы решили выяснить. Берегом прошли в том направлении, куда ускакал дрикс, и обнаружили подходящие по тракту войска. Больше десяти тысяч, пехота и кавалерия. Капитан Баваар отправил с докладом сержанта… – Дыхания теньенту все же не хватило, пришлось прерваться. – Мы двинулись дальше, прошли примерно полхорны. Тракт забит войсками. Мы не стали терять времени на подсчеты, капитан опасался, что нас обнаружат.

– Правильно, – одобрил Жермон, потому что это в самом деле было правильно. Только поздно.

– Мой генерал, – Арно смотрел очень серьезно и до дрожи походил на отца, – их слишком много. Это главные силы дриксов и, значит, сам Бруно. А сине-желтые – авангард. Как мы сами днем…

– Когда Бруно, – или не Бруно, но в таком случае кто? – будет здесь?

– Капитан Баваар считает, пехота подойдет часа через полтора. Не раньше, а то и позже, если устали. Кавалерия может быть совсем скоро. Мы вдоль берега пробирались, в обход, а они прямо, по ровной дороге идут.

– Наверное, их командир авангарда не похож на вас, Ариго, – опять не выдержал Карсфорн. – Дрикс предпочитает дождаться подхода своих главных сил…

– Ну и дурак!

Армия, огрызаясь, пятилась к мосту. Добротный каменный мост Мюллебю выдержит все, что по нему проедет, пройдет и проскачет, но он узок. Десять бье. Переправить армию с обозами и артиллерией до темноты всяко не успеть, только плохо не это. Дриксы, вначале отнесшиеся к отходу талигойцев равнодушно, словно проснулись – и кинулись вслед. Прицепились как репей; уже второй час приходилось то и дело останавливаться, отгоняя слишком ретивых преследователей. Это замедляло отступление, а враг приближался.

Чарльз кожей ощущал еще невидимую угрозу, но она пока была далеко, а вот обнаглевшие дриксенские стрелки – близко. Может, и не обнаглевшие, может, их самих не тянет в конце длинного кровавого дня подставлять себя под выстрелы, но ведь лезут же! В сумерках уже и не понять, кто именно, просто темные шеренги надвигаются быстрым шагом под резкие чужие команды. Опять!

Остановились, подняли мушкеты, первая шеренга дала залп. Хитрецы… Ждут, что обстрелянный бергерский батальон кинется их отгонять, тут-то задние шеренги и врежут…

Бергеры, однако, не кинулись, рассчитывая на прикрывавших их драгун, и были правы. Вынырнувшим сбоку всадникам «гуси» не обрадовались: ни пикинеров, ни конницы при них не было, так что пришлось, плюнув на бергеров, податься назад, к основным силам, но теперь отпускать врага не желал уже окончательно разозлившийся Чарльз. «Рысью вперед!», «Стой!», «Мушкеты к стрельбе!», «Целься!», «Огонь!»

Насколько удачным вышел залп, не разобрать. Видно плоховато, до врага шагов сто, но острастка нужна, иначе вовсе на голову сядут. Откуда-то из-за спины звонко ударила пушка, ядро со свистом унеслось в сторону дриксов. Надо же, и артиллеристы решили поддержать, вот спасибо! Будем надеяться, минут на двадцать преследователей успокоили.

«В седло!», и рота кидается догонять своих. Хорошо, обошлось без потерь, не то что в прошлый раз, когда у «гусей» оказалась и кавалерия, и пару орудий успели непонятно как в первые ряды подтащить. Картечный залп, и восемь человек убитых. Больше, чем за целый день… Но ребята молодцы, а уж «портняжка»! Парень, хоть и заработал вторую рану, посерьезнее, таки сумел отличиться – прорвался к артиллеристам и разогнал их по кустам прежде, чем поганцы снова угостили драгун картечью, а там и рубаки Шарли на помощь подоспели; и все равно восемь человек за какую-то минуту…

– Как дела, капитан?

– Какого… Прошу простить, господин полковник. Отбросили противника. Догоняем полк Катершванца.

– Дитриха или Эриха?

– Я… не знаю.

– С Катершванцами вечно путаются. – Лецке почти улыбнулся. – Не зарывайтесь. Это, если вы еще не догадались, Бруно.

«Это Бруно», и это по всем статьям очень паршиво, а от души глупейшим образом отлегло. Липы на дороге предвещали обычное сражение. Пусть с превосходящими силами, пусть на невыгодных позициях, но дриксы всего лишь люди, и фельдмаршал их тоже человек.

– Не доводилось у Савиньяка попадать в такие передряги? – по-своему расценил молчание капитана Лецке.

– Один раз… Хайнрих нас почти поймал. Маршал Савиньяк пожертвовал трофейными пушками и ушел.

– Старому Вольфгангу жертвовать нечем. Разве что нами…

– Мы не успеваем, – сказал фок Варзов и замолчал. Старик не любил сотрясать воздух, а то, что до моста при таком раскладе не меньше часа и еще полночи сожрет переправа, понимал, наверное, даже Дубовый Хорст. Если был жив, конечно… Из первого понимания вытекало второе: Бруно такой форы наконец-то угодившему в западню противнику не даст.

Жермон подкрутил усы и сказал то, что думал:

– Бруно почуял, что с нами тут можно покончить, и не отпустит.

Молча проехали с четверть хорны. Свита тоже притихла, только ветер швырял в спину мушкетную трескотню и крики. Там дерутся. Офицеры сорванными, хриплыми голосами отдают команды, стрелки́ Ойгена в очередной раз останавливаются. Залп, второй… «Гуси» отвечают, но с приличного расстояния – берегут перышки. Их дело – висеть на пятках, а не лезть на рожон.

– Я послал людей вон туда, – маршальская рука зло тыкает хлыстом влево, – на курганы. Наблюдать. За минуту до тебя доложили – идут. Часа не пройдет, как кавалерия будет здесь. Ночь не ночь, все равно… Я бы и в темноте атаковал, представься такая оказия. Бруно, уверен, тоже. Если попробуем со всем нашим добром протиснуться через мост, сам понимаешь…

Жермон понимал. Суматоха, беспорядок, под огнем противника переходящий в панику, фуры и повозки, загромождающие мост, попытки переправиться вплавь… Так гробили армии и в начале Двадцатилетней, и при Франциске. Раньше, наверное, тоже – генерал Ариго павсаниями не зачитывался.

– Мы дадим вам время. – И сколько будет того времени? Ни укреплений, ни естественных препятствий… Где держаться-то? – За пару часов ручаюсь. Постараюсь выдрать больше.

Маршал все видел не хуже генерала:

– Прикрывая переправу, я за ночь угроблю если не треть, то четверть армии, причем лучшую. И все равно придется бросить обозы, дай Создатель утащить хотя бы часть пушек… Только что окажется утром на том берегу? Армия, способная помешать дриксам резать марагов? Боюсь, уже нет. Такой отход сам по себе не лучше разгрома.