Питтакус Лор - Я - четвертый

Дверь начинает подрагивать. Она сделана из тонких стеблей бамбука, скрепленных ветхой бечевкой. Дрожание слабое и прекращается, едва начавшись. Они поднимают головы и прислушиваются. Это четырнадцатилетний мальчик и пятидесятилетний мужчина, которого все считают отцом мальчика, но на самом деле он родился близ других джунглей на другой планете в сотнях световых лет отсюда. Они лежат без рубашек на койках в разных концах хижины, над каждой койкой натянута москитная сетка. Слышен отдаленный треск, словно какое-то животное ломает ветку, но при этом треск такой, будто сломалось целое дерево.

— Что это было? — спрашивает мальчик.

— Тс-ссс, — произносит в ответ мужчина.

Слышно жужжание насекомых — и больше ничего. Мужчина свешивает ноги с койки, и дверь снова начинает подрагивать. Теперь дрожание сильнее и длится дольше, и снова треск, на этот раз ближе. Мужчина встает и медленно подходит к двери. Тишина. Он делает глубокий вдох и протягивает руку к щеколде. Мальчик садится.

— Нет, — шепчет мужчина. И в это мгновение сквозь дверь в его грудь глубоко вонзается лезвие меча. Длинный и мерцающий, он сделан из сверкающего белого металла, который не встречается на Земле. Меч проходит насквозь, выступая на ладонь из спины, и тут же вытягивается назад. Мужчина хрипит. Мальчик цепенеет. Мужчина на последнем издыхании выговаривает: «Беги», — и падает.

Мальчик вскакивает с койки и прорывается сквозь заднюю стену хижины. Ему не нужны ни окно, ни дверь — он в буквальном смысле выбегает сквозь стену, которая при этом рвется, как бумага, хотя сделана из тяжелого и прочного африканского красного дерева. Он врывается в ночь, опустившуюся на Конго. Он — не обычный четырнадцатилетний мальчик. Он прыгает, взмывая над деревьями, и бежит со скоростью сто километров в час. Сила его зрения и слуха превосходят человеческие. Он огибает деревья, врывается в заросли лиан и одним прыжком преодолевает ручьи.

Позади него раздается звук тяжелых шагов, и они с каждой секундой становятся ближе. Его преследователи тоже на многое способны. И у них с собой есть нечто, о чем он слышал в разговорах лишь какие-то намеки и что он никогда не думал увидеть на Земле.

Треск за его спиной становится все ближе. Мальчик слышит сильный низкий рев. Он понимает, что тот, кто его догоняет, набирает скорость.

Впереди он замечает просвет в джунглях. Добежав до открытого места, он видит перед собой огромный овраг около ста метров в ширину и глубину с рекой внизу. Ее берега усыпаны валунами, и он разобьется насмерть, если упадет на них. Нужно во что бы то ни стало перепрыгнуть через овраг. У него будет совсем короткий разбег и одна попытка. Единственный шанс спасти свою жизнь. Такой прыжок почти невозможен даже для него и для других подобных ему на Земле. Бежать назад, спускаться на дно оврага или попытаться сразиться с преследователями — все означало бы неминуемую смерть. У него есть только одна попытка.

Позади он слышит оглушающий рык. Их разделяет не более десяти метров. Он отступает на пять шагов, разбегается, над самым обрывом отталкивается, взмывает вверх и парит над оврагом. Летит три-четыре секунды и кричит, вытянув руки вперед и ожидая либо спасения, либо конца. Падает на землю у ствола огромного дерева. Он улыбается, сам не веря тому, что сумел это сделать и что теперь он выживет. Встает, потому что не хочет, чтобы они увидели его, и понимает, что надо убежать от них как можно дальше.

Он оборачивается в сторону джунглей. И в этот момент огромная рука хватает его за шею и поднимает над землей. Он брыкается, выкручивается, пытаясь освободиться, но знает, что это бесполезно, все кончено. Он должен был догадаться, что они будут по обеим сторонам оврага. Раз они его отыскали, бежать некуда. Могадорец поднимает его так, чтобы видеть его грудь и амулет, висящий у него на шее. Амулет, который могут носить только он и ему подобные.

Могадорец срывает амулет и прячет в свою черную длинную хламиду, после чего рука появляется снова и в ней мерцает белый металлический меч. Мальчик смотрит в глубокие черные бесстрастные глаза могадорца и говорит:

— Наследники живы. Они разыщут друг друга и, когда будут готовы, уничтожат вас.

Могадорец мерзко и издевательски смеется. Он поднимает меч — единственное орудие во Вселенной, способное разрушить заклинание, которое до сего дня защищало мальчика и продолжает защищать других ему подобных. Поднятое вверх лезвие сверкает. Оно словно оживает, осознает свою миссию и гримасничает в предвкушении. Когда оно падает, описывая яркую дугу в черноте джунглей, мальчик все еще верит, что какая-то часть его выживет и сумеет вернуться домой. Он закрывает глаза, когда меч готов ударить. Все кончено.

Сначала нас было девять. Мы улетели, когда были совсем юными, такими юными, что не способны ничего помнить.

Почти ничего.

Мне говорят, что земля тряслась, что небеса были полны вспышек и взрывов. Был тот двухнедельный период в году, когда обе луны висят на разных сторонах горизонта. Это было время празднований, и взрывы сначала по ошибке приняли за фейерверк. Но это был не фейерверк. Было тепло, и от воды дул мягкий ветер. Мне всегда говорят о погоде: было тепло. Был мягкий ветер. Я никогда не понимал, почему это имеет значение.

Что мне запомнилось ярче всего, так это то, как выглядела в тот день моя бабушка. Она была печальна, сама не своя. В ее глазах были слезы. Мой дедушка стоял рядом с ней. Я помню, как в его очках отражался исходивший с неба свет. Мы обнимались. Они говорили какие-то слова. Я не помню, что это были за слова. Это воспоминание бесконечно преследует меня.

Чтобы добраться сюда, понадобился год. Когда мы прибыли, мне было пять лет. Мы должны были ассимилироваться в этой культуре перед тем, как вернуться на Лориен, когда там снова появятся условия для жизни. Все девять должны были разделиться и идти каждый своим путем. Никто не знал, надолго ли. И мы до сих пор не знаем. Никто из остальных не знает, где я, и я не знаю, где они и как сейчас выглядят. Так мы защищаем себя благодаря наложенному при отправке заклинанию, заклинанию, которое гарантирует, что, пока мы будем находиться порознь, нас смогут убивать только по порядку наших номеров. Если мы сойдемся вместе, заклинание потеряет силу.

Когда одного из нас находят и убивают, на правой лодыжке у тех, кто еще жив, появляется новый опоясывающий ногу шрам. А на левой лодыжке у нас отметка в виде амулета, который мы носим. Она образовалась, когда в первый раз было задействовано лориенское заклинание. Круговые шрамы — это другая часть заклинания, система предупреждения, которая позволяет нам знать, как выглядит наша цепочка и когда они в следующий раз до нас доберутся. Первый шрам появился, когда мне было девять лет. Я спал и проснулся от того, что он вжигался в мою плоть. Мы жили в Аризоне, в маленьком городке у мексиканской границы. Я проснулся среди ночи с криком от страшной боли и ужаса, когда шрам прожигал мое тело.