Андрей Басирин - Убить Ланселота

– Не люблю ржаных сухарей.

– А я? Я?

– Помилуйте, – отступил Хоакин. – Не все сразу!

– Никто ему не нравится, – огорчились девицы. – Привереда. Сноб! Эй, красавчик, кого ты к нам привел?

– Мой дружок влюблен, – объяснил Ойлен. – Его сердце занято, занято. Эй, красотка, что ты прячешь за спиной?

Старшина гулящих девчонок – бойкая брюнетка с вьющимися волосами – подступила к Ойлену вплотную.

– А вот что. – Она выхватила стилет. – Выбирай одну из нас, и немедленно! Не то запущу в штаны стальную осу.

– От стали – несварение желудка. Убери нож, красавица. Моя шпага и крепче, и длиннее.

– Сейчас проверим!

Ойлен ухватил за талию первую попавшуюся девушку, поцеловал:

– Сколько вас! Это что – все на ужин? А чем я буду завтракать?

– Да у тебя глотка шире штанов! – захохотали девицы. – Оставайся с нами, стрелок. Зачем тебе эти состязания? В наши мишени попасть легче.

Поцелуи посыпались градом:

– Выкуп! Выкуп! – захохотали девушки. – Никуда не отпустим! Плати выкуп за себя и товарища.

Рыженькая вгляделась в лица стрелков повнимательнее и ахнула:

– Постойте! Я знаю вас: вы бежали из Базилисковой Камении. Ты, – она указала на скульптора, – изваял каменного уродца и тем ославил герцога на весь мир. А ты, – палец девушки указал на Хоакина, – Ланселот.

– Ланселот? Ланселот! – загалдели ее подруги. – Герцог вас повсюду ищет. И берегитесь Греты – она шпионка!

– Спасибо за предупреждение, красавицы. Мы идем на соревнование стрелков, – отвечал Хоакин. – Розенмуллен будет искать нас повсюду, но не там.

– Безумцы! Не пустят вас соревноваться. Без рекомендации господина Кельке Плуна, старшины огородников, никто не может стать стрелком.

– Огородников?

– Почему огородников? – удивился Тальберт.

– Господа бюргеры ввели новые правила для вольных стрелков, —сообщила брюнетка.

А рыженькая добавила:

– Огородники выращивают лук, который дает стрелки. А еще делами заправляет клуб Храбрых Портняжек (они делают стрелки на брюках) и гильдия Застрельщиков-стекольщиков.

– Которые строят стрельчатые крыши? – догадался Хоакин.

– Да. Именно так.

– Где же сидит этот Кель Каплун? – спросил Тальберт.

– Кельке Плун, – затараторили девицы. – И не вздумай путать его имя.

– Хорошо, хорошо. Каков он?

– Узнать его легче легкого. Ищи самого злобного, ревнивого, мелочного безумца…

– …и продувную бестию. Это он!

– …Засел в «Бородароссе», раздает рекомендации на турнир…

– …обжирается и пьянствует.

– В «Бородароссе»? – Глаза Тальберта заблестели. – Ну так считайте, что мы уже на турнире.

Перед тем как идти в «Бородароссу», Ойлен принял кое-какие меры предосторожности. В одной из лавок он разжился костюмом вольного стрелка и черной повязкой на один глаз. Хоакину купил накладную бороду, бесформенную нищенскую шляпу и камзол, украшенный накладными заплатками.

Переодевшись, стрелки стали выглядеть в самый раз для карнавала. Бороду приклеили криво, чтобы никто не сомневался – фальшивая. Великий маскарад Доннельфама поглотил разбойников. Так золотая монетка теряется в блестках из фольги.

Город заполняли «вольные стрелки». Сказалось извечное стремление доннельфамцев бунтовать «вполклюва, помаленьку». Бутафорские луки и боевые посохи, топоры вольных дровосеков, шляпы с перьями.

Доннельфам сиял зеленью всех оттенков, словно отыгрываясь за бесславное поражение, которое Розенмуллен потерпел в сражении с Ланселотом. Женщин также не обошло это поветрие. Те, кто постарше, одевались под «мельничих». Молодые девчонки подбирали себе наряды лесных принцесс – декольтированные, с разрезами до бедер. Похоже, что портные Доннельфама леса в глаза не видали. Иначе представляли бы, каково в таком наряде бродить в лесной чаще – среди бурелома, крапивы, еловых лап и полчищ комаров.

Средоточие вольнострелкового духа находилось конечно же в «Бородароссе». Там обитал Кельке Плун – старшина. огородников. Его Хоакин услышал гораздо раньше, чем увидел. Еще не успела заскрипеть под его ногами лестница «Бородароссы», как из зала послышалось:

– Эй, хозяин! Пива что ж? Я ждать, что ж, буду?

– Уже несу, господин Плун!

– Пошевеливайся, что ж, фуксия. Эй, кто следующий?

Стараясь не привлекать к себе внимания, стрелки прошли в зал. Ойлен сделал знак хозяину, и на столе перед ними возникли две кружки пива.

– Что происходит? – шепотом спросил Хоакин у веснушчатого белобрысого здоровяка с оплывшим подбородком.

Тсс, – прошипел тот в ответ. – Господин Плун стрелков экзаменовать изволят.

И действительно, Плун экзаменовал стрелков.

С того места, где засели Хоакин и Тальберт, все было видно великолепно. Кельке Плун, дородный вислоусый бюргер, допрашивал претендента. Допрашивал зло, язвительно, с пристрастием:

– Кто таков? Пива глотни, что ж. Ты стрелок или фуксия гладколистная?

Одевался старшина огородников вполне в духе времени. Кожаный жилет со звездами, полосатые ландскнехтские штаны. Под жилетом не нашлось даже рубашки: у Кельке были свои представления о том, как выглядят разбойники. Голова перевязана алым шелком, за кожаным ремнем – шестопер.

Претендент же, напротив, вырядился как на парад. Бархатный сюртучок, плиссированное жабо, узенькие штаны. Плащ клетчатый – и это несмотря на жару. Турольская шляпа и пенсне. За плечами – инкрустированный альфиньей костью лук, на бедре – изящная шпажонка.

– Я, господин Кюольке, есть стрелок. Хороший стрелок, яволь! – Щеголь залихватски сдул пену с пива. – Тоннерветтер, какой хороший стрелок. Вильгельм Телль мой имечко.

– Да? – запыхтел Кельке. – Всякий скажет – Телль, а не фуксия гладколистная. К делу давай.

– Бутет, бутет тафай к телу. Сейчас все бутет.

Он снял шляпу и протер платком лысину.

– У меня – пять сыновей. Э? Яволь. Я есть шесний стрелок, не тумайте. Мой сыновья никогда не витеть целый яплоко, та. Мой сыновья не витеть целый груша. Целый персик. Тоннерветтер! Несчастные тетишки!

Слезы заблестели у Вильгельма на глазах. Он придвинулся к слушателям.

– Я. Мой Клавиус перет яплочко. Я – пафф! пафф! Тетишка к тереву – яплок на голову. Яволь. Пафф!

Пенсне запрыгало на носу.

– Пафф! Пафф! Дырка. Мой тетишка не витеть целый яплок. Мой тетишка не витеть целый арпуз! Я есть шесний стрелок.

– Годится, – кивнул Кельке. – Что ж? Вполне в духе времени. Не фуксия.

Он хлопнул Телля по плечу:

– Садись с нами, Вильгельм. Все пьют, и ты пей-Что ж? Здоровье господина стрелка!

Хоакин и Тальберт переглянулись. В роли старшины огородников выступал герцог Розенмуллен. Впрочем, чего-то в этом духе следовало ожидать.

– Пьем здоровье Вильгельма Телля, – нестройным хором отозвалась толпа. Стукнули кружки, пена хлестнула через край. – Здоровье вольных стрелков!