Алексей Пехов - Аутодафе

— Что было на камне в ущелье? — после секундной паузы спросил у меня каликвец.

— Знак Алгол, ложный след, которым пытались навести на городскую ведьму. Второй раз мы встретились у нее в доме.

— С кем я оттуда ушел?

— С Львенком, — сказал я и поправился: — С Вильгельмом дер Клюром.

— Куда мы пошли?

— К художнику.

Брат Курвус усмехнулся, опустил меч:

— От кого вы вчера убегали, Людвиг?

— От старг.

— Да. Это вы. — Он убрал меч в ножны и кинул мне крест.

Я поймал его правой рукой:

— Как видите, я не обжег руку и не исчез в облаке серы.

— Извините, страж, но колдун может принять любой облик. К тому же я совершенно не ждал вас увидеть. Зачем вы пошли за мной?

— Чтобы помочь. И предупредить. Вёлеф что-то делает с душами. Я нашел фигуру , которую он нарисовал.

— Я знаю это.

— Знаете? — нахмурился я. — Но тогда… почему не сказали?

— Не хотел впутывать вас еще больше. Существуют границы, которые не следует переступать, Людвиг. Вёлеф — не ваше дело.

— О! — оживился Проповедник. — Слышал?! Он такого же мнения, что и я! Давай пойдем назад, пока не поздно! Пугало, наверное, уже соскучилось.

— И все же я останусь.

— Я не смогу вас защищать и одновременно драться с ним.

— Он создает фигуры , а это попадает под ответственность Братства.

— Хорошо, страж. Идемте со мной. Надеюсь, вы знаете, чем рискуете, — сдался монах, и Проповедник огорченно вздохнул.

— Давно вы за ним охотились? — спросил я, когда наступил вечер, и мы остановились на крутом песчаном берегу какой-то лесной речушки.

Брат Курвус посмотрел вниз, на темноватую воду, где все еще шли круги от спугнутого нами топлуна, ушедшего куда-то на глубину, в омут.

— С конца зимы. Юг Лезерберга, затем через весь Фрингбоу, сюда. Знаете, как можно найти вёлефа, если он достаточно осторожен, чтобы брать кровь не самостоятельно, а у нечисти и иных существ? По мертворожденным. Они — его след.

— Такое случается и не по вине колдуна.

— Конечно. Я уверен, что практикует он гораздо дольше, чем с конца зимы. Если нигде не задерживаться надолго и смирять свои аппетиты, то можно долго не привлекать к себе внимание. Но он потерял бдительность, и в одном городе появилось четверо мертвых младенцев за неполный месяц в одном городском квартале.

— А вот такое редко бывает случайностью и совпадением, — заметил я.

— Каноник местного собора, храни его Господь, был такого же мнения и сразу же написал письмо в святой официум. Они переправили дело нам. С тех пор мы им и занимаемся. Вёлеф питается душами нерожденных детей. Они так же важны для его жизни, как темная кровь для его магии. Мы несколько раз теряли его, в середине весны — почти на месяц. Пришлось постараться и побывать во множестве городов и поселков, прежде чем удалось вновь выйти на его след. Последняя смерть была в Битцинене, куда он вернулся спустя год, и, судя по внешнему виду погибшего младенца, кровь у вёлефа подходила к концу.

— Вы знали, что он постарается пополнить запасы?

— И начнет искать кого-то из иных существ. На старг мы не рассчитывали, но кто-то из мелочи мог пойти с ним на сделку. Мы вызвали того, кого вы знаете под именем мастера Титко, он чует кровососов и мог привести нас к ним, а от них мы бы уже добрались до колдуна. Не сложилось…

Я отогнал звенящего над ухом комара, переглянулся с Проповедником.

— Не могу понять, откуда он взялся, брат Курвус, — сказал я. — Последнего вёлефа убили довольно давно, книги уничтожены, церковь сообщила всему миру, что больше этого зла в мире нет. И теперь мы преследуем одного из них. Как же так?

— Знания удивительно живучи. Сколько книги ни сжигай, сколько ни уничтожай, сколько ни прячь под замками, всегда найдется еще один том в каком-нибудь старом сундуке, шкафу, на чердаке, у коллекционера или в тайнике. Со временем книги, в том числе и запрещенные, появляются и часто попадают в плохие руки. Думаю, тут произошло то самое.

Внезапно он резко повернулся в ту сторону, откуда мы пришли, положив руку на рукоять меча:

— Слышали?

Я покачал головой:

— Ничего необычного.

— Кто-то идет. Голоса.

Его клинок бесшумно покинул ножны в тот момент, когда из леса появились господин Хюбер и Ханна.

— Даже не знаю, что хуже — морок колдуна или настоящие законники, — поделился я своим мнением с монахом.

В ответ на его лице появилась кривая усмешка. Я обнажил кинжал и встал чуть сбоку от каликвеца.

— Не слишком теплая встреча для тех, кто пришел помочь. — Господин Хюбер сделал шаг в сторону, закрывая собой Ханну. — Есть основания?

— Брат Курвус заразил меня паранойей, господа. Он считает, что вы, вполне возможно, не вы.

— Ничего не понял, но спешу заверить, что я — это я, а она — это она. — Он сохранял дружелюбный тон, но его рука на тяжелом пистолете говорила сама за себя.

— Что ты вчера пила у меня в комнатах, Ханна?

— Сок. Яблочный, — хмуро отозвалась она. — Это имеет значение?

— Как и все, что происходит сейчас. Ну а вы, господин Хюбер, не припомните ли ошибку своей ученицы?

— К чему весь этот фарс?

— Будет гораздо проще, если вы ответите, — сказал брат Курвус, поведя мечом. — Также припомните о той беседе, что вы вели с братом Феломиченцо в прошлую среду.

— Мы разговаривали с ним во вторник, то есть позавчера, и обсуждали трактат мастера Альберутто, а конкретно — второе издание «Alchimie minor», вышедшее год назад в Пануе и попавшее под запрет с главы семнадцатой по главу двадцать шестую включительно. Ханна ошиблась в оценке светлых душ в вашем кинжале, господин ван Нормайенн.

— По мне, так они настоящие, — с разочарованием сказал я брату Курвусу и убрал кинжал. — Было приятно поменяться местами, господин Хюбер. Не всю же вечность только вам задавать мне вопросы.

Законник улыбнулся исключительно из вежливости, хотя по его лицу было видно, насколько он раздражен.

— Самое время объяснить им природу нашей подозрительности, брат Курвус. Возьмете на себя эту нелегкую задачу?

— Охотно.

— Чудесно. А я пока наполню наши фляги водой.

Я с трудом спустился к реке, песок то и дело осыпался под ногами, а тропка вниз была достаточно крутой. Проповедник сопровождал меня, распевая гимн во славу Богородицы. Он был чертовски доволен тем, как мы заставили понервничать представителей Ордена Праведности.

— А где Птаха?

— Шут ее знает. По мне бы, век ее не видеть, как и Пугало.

— Ты даже меня не обманешь, не то что себя. Хотя одушевленный и не сказал тебе ни слова, но ты не против его общества.

Конечно же, он возмутился и начал все отрицать, а я лишь хмыкал в нужных местах и виновато вздыхал, когда его речь становилась особенно обличительной.

— Надоели мне эти леса и дороги! Ты как из Темнолесья вернулся, так и носишься по свету, словно пес, которого блоха в хвост укусила. Никакого перерыва!