Евгений Лотош - Река меж зеленых холмов

— Ты не можешь помочь всем, Карина, — спокойно отозвался тот. — Люди умирают каждый день от тысяч причин. А ты не умеешь творить чудеса, я знаю.

— Нет! Я лгу! Я могу творить чудеса! — внезапно яростно крикнула она ему в лицо. — Умею! Я могла сместить сюда и капельницу, и инструменты, и препараты, я могу перелить ей кровь, не то что физраствор! Я могла спасти ребенка! Я могла спасти ногу тому старику в Царатамбе! Но мне нельзя, мне запрещено! Запрещено, Дурран, чтобы не стало еще хуже…

Слезы потекли по ее щекам, бессильные рыдания сотрясли тело. Дурран прижал ее голову к своей груди и принялся осторожно баюкать, словно ребенка. Она обхватила его руками и зарылась в куртку, словно ища в ней спасения от окружающего мира. Милиционеры растерянно топтались вокруг. Спустя какое-то время ее рыдания стали стихать, потом замолкли совсем. Она осторожно отодвинулась от Дуррана, швыркнула носом и сердито вытерла запястьем щеки.

— Еще и разнюнилась, как ребенок, — тихо сказала она. — Прости, Дурран, я не должна была…

— Все хорошо, Карина, — откликнулся солдат. — Все всегда заканчивается хорошо, ты же сама не раз говорила. Женщина еще жива?

— Да…

— Значит, ты ее спасла. Не грусти, что ребенок умер. Радуйся, что жива мать. Ты! — он ткнул пальцем в грудь стоящего рядом милиционера. — Бегом в Городской зал. Найдешь там кого-нибудь и скажешь, что момбацу сама Карина Мураций требует оказать помощь роженице. Пусть найдут кого-нибудь из врачей…

— Врач здесь, Дурран, — Карина подобрала под себя ноги и поднялась. — Он в хижине, ухаживает за женщиной. Только что он может сделать… Ей нужен покой, питание и лекарства, которых здесь нет.

— Скажешь, что нужна хорошая еда для женщины, — закончил Дурран. — И одеяла. Бегом, быстро!

— Да! — кивнул милиционер. — Понял.

И он канул в ночную темноту.

— Ей дадут еды, — сказал Дурран. — Пусть лежит. Карина, наши женщины куда сильнее ваших, восточных. Она выживет, если только не случится родовой горячки.

— Не случится. Я уничтожила всю инфекцию в родовых путях. Но она измождена долгими родами и кровопотерей… Дурран, как ты меня нашел?

Телохранитель молча запустил руку в карман и продемонстрировал Карине небольшой зеленый шарик, слегка светящийся в темноте. Внутри плавала горящая белым иголка.

— Рис дал, — пояснил он. — Он знает, что за тобой не угнаться. Он сказал, что стрелка всегда показывает в твою сторону, а цвет станет красным, если тебе грозит опасность. Так и есть, видишь?

Игла и в самом деле оставалась нацеленной точно на Карину.

— Его предусмотрительность порой меня пугает, — пробормотала она. — Ну что же, пусть так. Меня давно потеряли?

— Часа три как. Когда я вернулся в зал, там все только что по стенам не бегали. Никто не мог понять, куда ты делась и, главное, как. Потом нашлась какая-то женщина, которая сказала, что ты пошла гулять и просила не беспокоиться. Торгаши чуть в обморок от ужаса не попадали — а ну как тебя ночные грабители зарежут? Шаху насилу их успокоил. Если ты закончила, лучше бы вернуться назад и показаться хозяевам.

— Да, наверное, — Карина высморкалась в подол своей безрукавки. — Прости, что заставила волноваться. Дурран, ты представляешь, здесь врачи-акушеры с завязанными глазами работают! Неприлично, понимаете ли, постороннему мужчине видеть женщину голой! Щупать можно, если для дела, а видеть — ни-ни.

— Во многих местах постороннего мужчину, коснувшегося женщины, просто убивают на месте, — пожал плечами Дурран. — А слова "акушер" не слышали никогда. Повитухи попадаются, а вот врачей практически нет. Шуштана — большой богатый город, здесь врачи есть, а нравы те же, что и везде. Но ты — Кисаки, ты можешь приказать, чтобы все изменилось.

— Приказать… — горько усмехнулась Карина. — Чтобы в деревне появился нормальный врач, его нужно обучить. А обучение хотя бы до уровня парамедика — три года как минимум. И где его учить, если на весь Сураграш нет ни одного медицинского вуза? А еще врачу следует платить за визит, либо же его должны содержать община или государство — и как это делать, если многие люди вообще никогда денег в руках не держали, да и у правительства денег почти нет? Десять лет как минимум потребуется, чтобы хоть какую-то систему здравоохранения построить, а скорее двадцать или тридцать. И сколько еще вот таких женщин умрут до того? Не трави душу, Дурран. Касим! — она обернулась.

Из темноты вынырнул мальчуган и с любопытством уставился на Дуррана. Тот направил луч фонаря ему в лицо, хмыкнул и опустил к земле.

— Касим, нижайше благодарю тебя за помощь, — сказала ему Карина. — Беги домой, поздно уже. Почти полночь. Передай отцу, что сан Шаттах заглянет к нему в лавку завтра, как позволит время.

— Да, момбацу сама Карина! — с готовностью кивнул мальчишка. — Приятного отдыха, момбацу сама Карина!

И он исчез в темноте.

— Пойдем, — тихо сказала Карина. — Да, и напомни мне завтра, чтобы я не забыла заплатить врачу за вызов.

13.07.858/2. Четыре Княжества, город Каменный Остров

— Я понравилась тебе, господин? — тихо промурлыкала шлюха ему в ухо, прижимаясь грудью. — Хочешь еще?

Блистательный господин Аккан Варумона пребывал в нирване. Он не помнил, когда в последний раз секс доставлял ему такое удовольствие. Новая девка изначально показалась ему какой-то неказистой — толстовата и старовата на его вкус, и при первом взгляде на ее фотографию он даже подумал, что вербовщик в Крестоцине теряет хватку. Он вообще предпочитал хрупких нежных девушек не старше шестнадцати-семнадцати лет. Сказать по правде, он предпочитал девушек даже более нежного возраста, но по варварскому уголовному кодексу ЧК такие забавы проходили как совращение несовершеннолетних и грозили в случае чего добавить к тюремному сроку полновесных десять лет и очень неприятные отношения в тюрьме. Не то чтобы он боялся загреметь за решетку при покровителях, о которых имел достаточно смутное представление, но которых полагал полубогами, но все-таки предпочитал перестраховываться. Все-таки он иностранец в чужой стране, и если его нынешним хозяевам по какой-то причине захочется его сдать… Сейчас же несмотря на не самый лучший внешний вид девки сутенер лениво раздумывал, как бы похитрее обставить ее работу. С такими способностями, разумеется, на улицу ее выталкивать не стоит. Штучная работа по хорошим клиентам, по цене, в пять раз выше обычной, да. И, разумеется, его она станет обслуживать каждый день.

— Так я понравилась тебе, господин Аккан? — снова шепнула проститутка, слегка укусив его за ухо. — Может, пора обсудить мое жалование? Или ты намерен платить мне сдельно за каждого клиента?

Блаженство блаженством, а работа своим чередом. Пора объяснить пустоголовой дуре, куда она попала и где ее место.