Евгений Лотош - Горизонты нашей мечты

Где она? В больнице?

Она поднесла ладони к глазам. Обе обычные, без единого постороннего следа. И никакой боли не чувствуется, хотя от давешнего шершня на правой должен остаться огромный ожог, а то и шрам. Мира поспешно ощупала голову. Ничего необычного — просто волосы, и, опять же, никакой боли. Волосы? Их же наверняка спалило пламенем! Ну и ну! Неужели ее сумели так замечательно вылечить? Но… сколько же времени тогда прошло, если волосы успели отрасти?

Над ухом тонко зазвенело. Девочка подняла голову и обмерла. В воздухе над ней висела самая настоящая фея. Небольшая, с ладонь, нагая женщина с большими стрекозиными (наверное) крыльями за спиной, сейчас мерцающие размытой радугой.

— Подъем! — хрустальным колокольчиком прозвенела фея. — Обед ждет! Подъем! За мной!

Она описала по комнате несколько стремительных кругов, подлетела к двери и, толкнув ее, выскользнула в приоткрывшуюся щель. Мира потерла глаза руками. Наверное, она еще не проснулась, и ей снится всякая чепуха. Она слезла с постели и подошла к окну. За ним во все стороны шелестели все те же деревья с небольшими пятипалыми листьями. Повсюду в кронах виднелись высокие белые цветы-свечки. Бодрящий запах свежей зелени снова пахнул ей в лицо. Она еще больше сдвинула раму и попыталась дотянуться до ветки, но не достала, потеряла равновесие и чуть не вывалилась со второго этажа.

Цветы? Но ведь сейчас разгар лета. Или — уже не "сейчас"? Может, она провалялась без сознания в волшебном сне до самой весны?

В животе забурчало. Что там фея упомянула про обед, если она, конечно, не приснилась? Только сейчас Мира сообразила, что на ней надета лишь легкая тонкая ночная рубашка до колен. Разве можно показаться в такой на глаза незнакомым людям? Конечно, если она в больнице, то врачу можно, но, похоже, она все-таки не в больнице. Девочка заглянула в шкаф. Ой! Ее форма, выглаженная и вычищенная, аккуратно висела на плечиках, а внизу стояли до блеска начищенные туфли. Она быстро переоделась, тщательно расправила морщинки на гольфах и пожалела, что в комнате нет зеркала. А вдруг что-то не в порядке? А ведь что-то действительно не в порядке, она это чувствует. Мира провела рукой по взлохмаченным со сна волосам, кителю, подергала верхнюю пуговицу, чтобы убедиться, что та не болтается на нитках…

Кубирин! Она обеими руками схватилась за горло. Где ее кубирин? Почему его нет? Неужели… неужели ее дисквалифицировали, пока она лежала без сознания? За что?! Она ведь не сделала ничего плохого! Неужели все-таки за то, что она привела через портал Мая? Или же кубирин просто испортился от пламени?

Ну, ничего не поделаешь. Она опустила руки и тяжело вздохнула. Придется пока что жить так. Может, потом, позже, ей все-таки позволят снова стать Защитницей.

На ощупь причесавшись лежащей на подоконнике расческой, Мира робко выглянула в коридор. Вправо — коридор с несколькими дверями. Влево — лестница вниз. Очень похоже на дормиторий, только сильно уменьшенный. Гостиница? Осторожно ступая по скрипучим ступеням, она спустилась на первый этаж. Там обнаружился такой же коридор, однако двери, выходящие в него, выглядели иначе.

Из ближайшей, широкой и распахнутой, доносились голоса.

Мира осторожно подкралась, чтобы лучше слышать.

— …говорю же вам, что нужно площадку с нуля переделывать! — вещал очень знакомый мужской голос. Где она могла его слышать? — Сколько еще можно на такие сюрпризы напарываться? Оригинальная модель предназначалась для игры, а не для педагогических экспериментов! Там таких мелких подлых мин наверняка полные карманы. А я лично больше не намерен в Академии столько времени торчать. У меня других дел масса, кроме как ваших болезных сироток воспитывать и принцесс из беды выручать. Я уже подобрал несколько типовых моделей…

— Тебя, Лика, туда вообще никто за уши не тянул! — еще один знакомый женский голос. — Сам влез, сам шороху навел, всех на уши поставил, а теперь "у меня других дел масса"? Вот всегда ты так, с самого детства — хвостом повертишь, перед девочками покрасуешься, и в кусты. Верно, Цу?

— Я шороху навел? — возмутился мужчина, и на сей раз Мира почти его узнала. — А ваши небы на что? Сама же говорила, что они куда умнее меня — вот пусть и прогнозировали бы обстановку как следует. Еще и со стороны нахально влезли! Пожалуюсь Камиллу, что распустил своих воспитанников бездушных, он им врежет! Тоже мне, интеллектуалы рафинированные — один кристаллик в Академии прочухать не смогли!

— Угомонись, Лика, — новый женский голос Мира не знала: глубокий, спокойный, чуть насмешливый. — Я не знаю, что у вас там происходило, но, зная тебя, могу представить, что явно не тихие сонные вальсы. Скажи, от той Академии в результате твоей помощи хотя бы головешки остались?

— И ты, Цу? — патетически вопросил мужчина. — О, горькая моя доля! Даже та, что так долго заменяла мне мать, целовала меня в носик на ночь и рассказывала сказки, даже она меня не понимает! Каси! Ну хоть ты-то меня любишь?

— Мы все тебя любим, Лика, — этот голос Мира опознала сразу. Госпожа Канса? Она тоже здесь? — Просто Яни и Цу пытаются на свой манер объяснить, что в тебе слишком много кипучей энергии, выплескивающейся на окружающих и иногда их просто ошпаривающей.

— Во, даже родная жена против меня! — простонал мужчина. — Осталось только пойти и в знак протеста повеситься на воротах дома. А потом до скончания веков являться вам укоризненным призраком!

Девочка одним глазом заглянула в столовую. Вокруг большого обеденного стола сидели четверо: госпожа Канса, странно знакомый дядька, высокий, худой, белобрысый и с носом картошкой, и еще две женщины: одна — коренастая и крепко сбитая, а вторая…

Мира почувствовала, что мучительно краснеет. Сказать, что компания выглядела неприлично, означало скромно промолчать. На дядьке красовались одни только короткие трусы с карманами. Госпожа Канса и коренастая женщина были в таких же трусах и коротких мальчишеских майках, ясно обрисовывавших все детали их груди, а четвертая женщина, статная и ослепительно красивая, сидела вообще голой. Ну не считать же одеждой тонкую полупрозрачную накидку!

— Яни, но почему она смогла подойти к порталу? — спросила госпожа Канса. — Почему чудовища ее подпустили? И почему ее персональные опекуны бросили? Как их — Хана и Бохака? Я чуть с ума не сошла от ужаса, когда начала ко-нэмусинов по головам пересчитывать и ее у самого портала увидела.

— Я все-таки не зря воспитанникам статус наблюдателей навесила, — пояснила коренастая. — Наблюдатель в массовой драке находится в минимальном фокусе внимания сцены. То есть какое-то слабое давление на него оказывается, чтобы прочувствовал происходящее, но пока он сам активно в драку не лезет, опасность ему почти не угрожает. Вот как только Мира начала закрывать портал и привлекла внимание, сцена немедленно сработала против нее в полный рост. Что же до опекунов, то я просмотрела их журналы. Мира, на из взгляд, приняла осознанное решение действовать по-своему, и они не сочли возможным подавлять ее свободу воли. А у них статуса наблюдателей нет, они в бою стандартные цели. Останься они рядом, на них тут же навалились бы чудища, и их всех в месте в клочья порвали бы. В общем, я с такой логикой согласна.