Андрей Шевченко - Талисман Волхвов. Нечаянный владетель

— Ты хочешь сказать, что здесь Зверь Земли ползал? — Ник содрогнулся. Одно дело — знать, что легендарное чудовище где-то есть, но далеко от тебя, и совсем другое видеть какие огромные ходы оно оставляет за собой.

— Не, эта зала была. А вот коридоры, у которых стены ровные, будто поглажены — это работа Зверя. Тут, в северных землях всё им источено. Мы, гномы, пользуемся его ходами, сами добавляем, если не хватает. Давай-ка ещё по одной!

— А я отдыхал в комнате, в которой по всему должен жить человек, а никак не гном, — чувствуя, как вино ему уже ударило в голову, пробормотал Ник. — И двери там подходят для людей, а вовсе не для гномов.

— Экий ты проницательный! В той комнате жил Стерн, когда он у нас тут жил. Нет! В ней был Стерн, когда он у нас был. Короче! Стерн там обитал! Эй, Мансир, ты лампы перезаправил?

— Конечно, мастер, — ответил гном, к которому обратился Естох. В руке у него была кружка с длинным тонким носиком, из которой он капал в каждую лампу, висевшую на стене.

— Кстати, — вмешался снова Ник, — а почему…

— Слушай, у тебя словесный понос, да? — гном сердито уставился на Ника, но потом смягчился: — Ну, давай, чего у тебя там?

Ник подумал, а не обидеться ли ему, но решил, что не стоит.

— Так вот, почему после того, как я проспал с закрытой дверью и зажженной лампой, я не чувствовал запаха гари?

— Нос у тебя был заложен! — заржал Естох. — Да ладно, не дуйся. Давай ещё выпьем, и я тебе объясню.

После третьего кубка Ник полез закусывать. Естох схватил его за руку.

— Ты что, ещё не начали! Вот соберутся все, тогда и есть будем!

— О как! Есть нельзя, а пить можно!

— Конечно! Ту птицу, у которой ты вознамерился отломать ногу, сразу увидят и поймут, что мы начали раньше! А кувшин с вином можно просто поменять! Кстати, а он уже пуст! Эй, девочка… — Естох замолк, явно вспоминая, как зовут девчушку, — ага, Яна, принеси-ка сюда кувшин вина. Да побольше, а то поставили какого-то недомерка. А этот забери.

При этом Естох ткнул пальцем куда-то в сторону, явно мимо пустого кувшина. Ник, который ненавидел пить на голодный желудок и всё-таки пошел на поводу у гнома, тряхнул головой. Кажется, он уже начал пьянеть. Нет, нужно или остановиться, или хорошо поесть. Естох тем временем поднял кверху указательный палец.

— Так на чем мы остановились? А, да! На том, что кувшин пуст!

— Нет, мы про воздух говорили.

— Про воздух? А, да! Воздух в горн должен идти ровной струёй, иначе металл не будет разогрет равномерно. А Свив мне доказывал, что надо перерывы делать. Это он МНЕ говорит, который двести лет у наковальни провёл!

— Какая наковальня, Естох? Я спрашивал, почему лампы ваши не чадят? У нас если бы я проспал всю ночь в закрытой комнате с зажженной лампой, то к утру голова была бы, как чугун! А в вашей келье у меня ничего! И дырок никаких не нашел для воздуха.

— А-а, вон ты про что. Не, дырок мы не делали. Некуда, понимаешь, дырки то делать. Кругом скала. А масло не чадит, потому что в него мы добавляем каплю слезы Зверя. Капля на бочку масла, представляешь? И всё! Никакой гари, никакого чада! Мало того, если меч закаливать в таком масле, то он получится настоящим ножом…то есть мечом. Поэтому наши мечи столь крепки!

Естох покачнулся от удара в плечо. Рядом с ним стоял рассерженный Перморт, второй старейшина общины, и сердито глядел на Естоха.

— Ты чего болтаешь?

Ник понял, что Естох выболтал лишнего, и закрыл глаза, делая вид, что не слушал старейшину. Ему сейчас совсем не улыбалось оказаться в роли настоящего пленника, которого гномы могут навечно задержать под землей из страха, что он выболтает их секреты. Перморт что-то шипел на ухо Естоху, тот повернулся к охотнику и воскликнул:

— Чё ты кипятисси? Он же всё равно спит. Мы тут скоротали время, ожидая, пока начнется официальная часть.

— Хороши, нечего сказать! Игор только что разжаловал начальника патруля за то, что тот во главе отряда насосался крови оборотня! Тоже хочешь в тачковозы?

Естох испугано икнул и замотал головой. Перморт ткнул Ника.

— Эй, охотник, ты уснул что ли? Не выспался?

Ник сделал вид, что очнулся от спячки.

— Ох, извиняюсь! Я на голодный желудок не пью, а сейчас Естох меня накачал, вот и сморило. А что, уже начинается?

Подозрительность в глазах Перморта уменьшилась, но не исчезла. Он буркнул "сейчас начнется" и удалился.

Ник выпрямился и тряхнул головой. Естох отсел на своё место от греха подальше и теперь угрюмо глядел на пустой кубок, стоящий перед ним. У Ника желание расспрашивать пропало. Зал постепенно заполнялся гномами. Их оказалось не просто много, а очень много. До сих пор Ник видел гномов в количестве не превышающем тридцати душ. А сейчас мужчины, их жены и дети сплошным потоком текли изо всех коридоров к столам и с шумом и лязгом рассаживались. Гомон их тоненьких голосов отражался от стен и свода пещеры и усиливался, поэтому создавалось впечатление, что здесь собралась, как минимум, армия. Ник с интересом рассматривал гномов. По одежде можно было четко определить, кто из них чем занимается.

Воины, а таковых было не очень много, пришли сюда в своей обычной одежде, увешанной защитными бляшками. Женщин среди них Ник не увидел не одной. На некоторых гномах были надеты даже кольчуги и поголовно все красовались в шлемах. Командиры выделялись более богатым убранством, рядовые патрульные выглядели просто ходячими складами боеприпасов. Правда, длинные мечи (по гномьим меркам, разумеется) и топоры они с собой не взяли, но кинжалы и ножи висели на поясе у каждого. Воины принялись рассаживаться на скамьях, стоящих поближе к перекладине буквы "П". Другими словами, Ник понял, что воины в иерархии гномов стоят довольно высоко.

Ремесленники и их мастера оделись в праздничные наряды, но у каждого на груди можно было различить цепь со знаком его профессии. Ник смог угадать только одно ремесло — кузнеца. Их знаком был кузнечный молот. Остальные имели то треугольник, сужающийся книзу, то прямоугольник с черточками, то вообще какое-то зубчатое колесо. О каких профессиях говорили эти символы Ник догадаться не смог. У воинов, как он заметил, знаком служили скрещённые меч и топор, хотя их и без того нетрудно отличить от прочих. У жен и детей ремесленников, тех, что постарше, тоже имелись символы профессий, а самые младшие отпрыски, не имевшие ещё счастья освоить какое-либо ремесло, щеголяли безо всяких опознавательных знаков. Ремесленники составляли большинство.

И последней категорией гномов были, видимо, простые рабочие. Латанные-перелатанные камзолы, драные штаны, шапки с торчащими клочками не то шерсти, не то материи. И вели они себя довольно тихо, стараясь побыстрее разместиться на своих местах в самом конце огромного стола.