Ричард Кнаак - Дети Дрейка

— Господин мой Баракас. Лохиван. — Она улыбнулась им, поклонившись в ответ. Затем, после паузы, добавила: — Риган. Как поживаете?

— Прекрасно — лишь стоит увидеть тебя, — выпалил Риган.

Баракас был удивлен словами старшего сына почти в той же степени, что и Шарисса. Юная дочь Дру Зери слегка покраснела; она не ожидала от этого неуклюжего Тезерени такого откровенного комплимента. Глава клана сдержал улыбку. Было очевидно, что эту фразу Риган придумал сам. В кои-то веки его сын взял инициативу в свои руки.

— А как ваш отец? — спросил Баракас, чтобы прервать паузу, которая, на его взгляд, стала слишком затягиваться.

— Он чувствует себя хорошо, — ответила Шарисса с облегчением. При всех ее знаниях и умениях, поведение ее все еще отличалось детской открытостью. Отец держал ее вдали от большинства других враадов в течение первых двадцати лет ее жизни — а с той поры не прошло и других двадцати. Краткий срок для долгожителей-враадов.

— А его супруга?

— Мать также чувствует себя хорошо.

Баракас отметил про себя последнюю фразу. Госпожа Ариэла Зери не приходилась Шариссе матерью; она даже принадлежала не к враадам, а к эльфам из этого мира. Впрочем, дочь Дру никогда не знала свою родную мать и до такой степени привязалась к эльфийке, что ей казалось вполне естественным называть жену отца матерью. Баракас скрыл свое отвращение. Жена она Зери или нет, но эльфы были низшими существами. Среди враадов она оставалась чужой.

Он понял, что Шарисса ждет, чтобы он сказал что-то еще. Его встревожило, что он стал настолько рассеянным. Не в седых ли волосах, которые он недавно обнаружил у себя, или в морщинках в уголках глаз кроется причина?

— Госпожа моя Шарисса, вы знаете что-нибудь об этих существах, не так ли? — внезапно спросил Лохиван. Ему не пришлось уточнять, какие именно существа он имеет в виду. Все понимали, что речь идет о безликих.

Повелитель Тезерени взглянул на младшего сына, но сдержался.

— Кое-что знаю. — Ответ был осторожным. Подобно большинству враадов, она опасалась этой семьи из-за ее стремления главенствовать над другими. Баракасу очень хотелось убедить ее, что беспокоиться не о чем, что она уже заняла среди них достойное место. Такой жизненной энергии и магической силе не следовало пропадать впустую.

— Есть ли у них какая-то цель? Какой смысл во всем, что они делают? Они лишь пристально смотрят — если можно так выразиться, поскольку смотреть им нечем! Я думаю, что им что-то известно. Чтобы вот так в течение пятнадцати лет смотреть, должна быть какая-то цель! К тому же за последний год они стали досаждать больше!

Баракас заметил, что она заинтересовалась. Шариссу интересовало все, что касалось этого для нее нового мира.

— Вы это заметили? Последнее время они проявляют большую активность; мне тоже так показалось. Я не думаю, однако, что это представляет для нас какую-то опасность. Они заинтересованы в том, чтобы мы процветали.

«Заинтересованы ли?» — хотел спросить Баракас, но, как это бывало теперь нередко, придержал язык.

— А что твой отец? Дру работает с ними в их крепости. Ему, конечно же, известно больше.

Шарисса покачала головой, и ее прекрасные волосы рассыпались по плечам. Риган пытался держаться так, чтобы его симпатия к ней не проявлялась слишком откровенно. Но это ему всегда давалось с трудом.

— Отец всегда говорит, что это все равно что решать головоломку, в которой отсутствует больше половины составляющих. Каким-то образом они обучают его разным вещам, но он лишь позже понимает, чему же именно. — Она улыбнулась Лохивану, похоже, на мгновение забыв, что он — Тезерени. — Это его сильно нервирует.

— Могу себе представить.

Эти двое беседовали между собой с такой непринужденностью, что встревожили Баракаса. Глава клана был воистину отцом своему народу и за несколько столетий вырастил не меньше пятнадцати сыновей и несколько дочерей… вероятно, тех, о ком он позабыл, было намного больше. Из тех, кого он признал, двое самых умных принесли ему горькое разочарование. Рендел предал клан, пытаясь найти собственный путь в Драконье царство. Он умер из-за своей собственной глупости. Геррод, его тень, младший, оказался не лучше. Баракас вдруг понял, что перед ним тот, кто способен восполнить пробел в знаниях, оставленный этими двумя. Он считал Лохивана лишь чрезвычайно послушным и очень недалеким. Однако…

Шарисса смотрела в его сторону, и Баракас удивился, что она переключила внимание на него. Она снова была наигранно любезна. А он допустил промах, позволив раскрыть свои мысли, чего никогда не простил бы ни одному из своих людей.

— Прошу извинить меня, я должна подготовиться к путешествию. Кто-то натолкнулся на одно из ранних поселений основателей.

— Да? — Лохиван наклонился вперед. — Где?

— На северо-востоке. Мне пора в путь. Удачного дня всем вам. — Она слегка поклонилась им троим и удалилась с поспешностью, которая свидетельствовала о ее желании поскорее оказаться от них подальше.

Риган огорченным выражением лица напомнил Баракасу больного дрейка. Когда Шарисса удалилась от них на достаточное расстояние, Лохиван повернулся к отцу, и они обменялись взглядами. Именно северо-восток Геррод последнее время сделал своим домом. Это могло быть просто совпадением; однако могло им и не быть.

— Да сбрось с себя это оцепенение, Риган, — наконец скомандовал повелитель Тезерени. Затем обратился к другому своему отпрыску: — Лохиван, я разрешаю тебе удалиться. Я знаю, что и у тебя есть дела, которыми надо заняться. Так?

Лохивану, у которого не было никаких неотложных дел, потребовалось лишь мгновение для того, чтобы понять смысл слов отца. Он кивнул.

— Совершенно верно. Благодарю, отец.

Младший из Тезерени направил своего дрейка прочь.

Баракас снова обернулся к своему старшему сыну и наследнику.

— Кровь Дракона! Очнись, глупец, и поехали! Ты же не можешь провести в мечтах весь день! — Он недооценил влечение Ригана к Шариссе. Меньше всего ему был нужен растяпа, потерявший голову от любви. Когда правит желание, от ума толку нет; по отношению к его старшему сыну это было верно вдвойне.

Риган заставил себя встряхнуться и направил своего дрейка вслед за отцовским. Баракас спрятал свое отвращение под маской любезности. Ему следовало знать, что слова Ригана, обращенные к Шариссе, были продиктованы вовсе не хитростью, а безумной страстью к дочери Дру Зери.

Поскольку в мозгу его роились мысли о будущем клана и о возможностях, которые привнесет в это будущее Шарисса Зери — если ему удастся добиться желаемого, — Баракаса трудно было бы обвинить в том, что он не заметил еще одно — третье — из бесцветных существ, вызывавших у него такое омерзение. Оно следило за удаляющимися фигурами двоих Тезерени, а затем, очевидно утратив интерес, повернулось и двинулось в том направлении, что выбрала Шарисса — а затем и Лохиван.