Елена Белова - Сквозь огонь

Но гордиться не хочется.

Ничего не хочется.

Он приходит ежедневно.

Сотворяет себе кресло, потягивает сок – уже не угощая ее, и беседует, беседует, если это можно так назвать. Каждый разговор как пытка. Повелитель умен. И знает, куда бить. Он находит не только уязвимые точки. Он словно видит самое дорогое, то, ради чего давно мечтавшая о смерти девушка цеплялась за жизнь, находила силы любить и верить, то, что составляло ее суть, ее душу. Находит и растаптывает ее ценности одну за другой, безжалостно и аккуратно, с несвойственным ему хладнокровием.

Ей некуда было деться, негде укрыться, невозможно сопротивляться… только терпеть.

Еле слышное движение воздуха. И давящее ощущение чужого взгляда. Пришел.

– Опять валяешься, Лина? Даже Повелителя не поприветствуешь?

Белое кресло, оранжевый бокал.

– Сегодня поговорим о твоей глупости.

Она молчала, но это становилось все трудней.

– На что ты клюнула? На лицо? На зеленые глазки? Он красавчик, кто спорит. Этого хватило? Ты же при дворе не смотрела даже на темных эльфов! Что ты в нем нашла, феникс? Что в нем было такого, чтобы разрушить свою жизнь?!

Что? Лина вспомнила тепло, которое грело ее при виде спящего Леша… Жар, плавивший сердце при взгляде в его глаза. То, как разом отодвигалось рядом с ним все плохое и темное, что приносила жизнь… Разве это была жизнь – до него?

– Ах да… Любовь… – В голосе Вадима это слово прозвучало глумливой насмешкой. – Любовь… Лина, ты и правда такая дура?

«Дура, милорд. Но вас это не касается».

– Идиотка, – почти ласково сказал Повелитель. – А ну-ка поиграем в десять вопросов. Знаешь, почему Леш в постельке был такой неумеха? Ты помнится, даже жаловалась. Не догадываешься? Посмотри сюда. Это Сашенька, тоже из ведьм, светлых причем. Красавица, а? Кровь русалки, не какая-нибудь. Леш полжизни ее любил, лет с двенадцати, ни на кого больше не смотрел, так что опыта ни с кем не набрался. Верный до психоза. Смотри, смотри! А зеркало дать? Ты серьезно считаешь, что мой ненормальный братец мог после Саши полюбить тебя? Тебя – темную ведьму? Тебя – свою тюремщицу? Убийцу? Если и впрямь думаешь, то ты глупей, чем я полагал!

Он смотрел безжалостными светлыми глазами, и насмешливый низкий голос бросал фразу за фразой:

– Ну-ка, припомни, кто кого в постель потащил? Ведь не он же, правда? А когда он впервые тебя о чем-то попросил – до или после? Вспомни! А хоть раз он тебе отказал? Так ты уверена, что это любовь, а не плата натурой за крохи свободы, за защиту? А?

Лина стиснула зубы: это неправда. Нет!

Но слова Вадима были пропитаны какой-то жуткой убедительностью и въедались как кислота. Гипноз? Проклятье!

«Идите вы к дьяволу, милорд!»

Вадим насмешливо скривил красивые губы:

– Наверняка сейчас ты думаешь, что я ничего не понимаю. Не понимаю, правда. Со стороны Леша все понятно – он пользовался, чем мог, тем более за свободу и союз с Темной Лигой чего не сделаешь?! Но ты-то на что повелась?

Забавно. Если б я к нему мужчину назначил, он бы что, тоже страстную любовь разыграл или на дружбу поставил? Знаешь, дружить у него тоже хорошо получается. Бэзил, дурак, так и молчал про своего друга, пока не рехнулся. Знали б дознаватели раньше…

Он нахмурился – еле заметно, зло, и вдруг все его насмешливое спокойствие исчезло.

– Не надейся.

Что-то дернуло ее вверх, перышком бросило вперед, почти вплотную, так что она почувствовала его дыхание…

– Не надейся. Ты от меня никуда не уйдешь – никуда, слышишь? Ни в Лигу, ни в смерть, ни в безумие! Ни в прошлое, ни в будущее, ни в преисподнюю, дьявол ее забери! Ты останешься здесь. Пока не поймешь, что сделала ошибку, выбрав не тот путь; пока не пожалеешь об этом всей душой, пока не раскаешься! Поняла? Ты поняла меня, лживая дрянь?

Серый лед истаял в огне, бешеном, нечеловеческом, алом. Несколько секунд, пока он смотрел вот так, глаза в глаза, она не дышала…

Пережидая ставшую привычной боль, Лина кусала губы и пыталась отвлечься…

Феникс с каждым днем все безжалостней требовал пищи, и даже просто лежать тихо было нелегко. «И тем не менее давай успокойся. Дыши ровно. Попытайся съесть что дают. Лучше постарайся, потому что умереть тебе не дадут, а насильное кормление мерзость. Почти как изнасилование. Тихо, все, уже все. Он ушел. На сегодня».

Отвлечься, не думать о Леше. Здесь – не думать…

«Что ж вы так беситесь, милорд? Почему продолжаете меня ломать? Вы же все знаете, ваши телепаты взломали мою защиту за пару часов. И вытянули все, что я знала. Даже про мир Ангъя. И про Алексея. Проклятье, что же теперь будет? Ведь теперь он просто перекроет переход из этого мира, не пустит команду обратно. Это же так легко – просто не пустить.

Или все же пустит? Он мстительный и расчетливый. Он не позволит брату снова скрыться где-то в чужом мире. Нет-нет, не позволит. Даст войти – и сразу в клетку. А потом будет новая всепланетная трансляция казни «преступников против Императора и Порядка». Так? Для казни вовсе не обязательно выпускать из клетки. Никакого риска».

Белый пол вдруг становится ледяным – до остановки дыхания. Размытым в дрожащей пелене. Что это, слезы? Глупо плакать сейчас – не поможет. Но их не остановить, текут и текут, и остается только плотней вжаться лицом в это белое, пряча слезы от всевидящих камер…

«Леш, Леш, Ле-ша… высшие силы, ну вы ведь есть! Вы должны быть! Ну пожалуйста, сделайте так, чтоб Леш не влип в эту дьявольскую западню! Пожалуйста! Леш ведь умный. Он же поймет, если что не так? Сможет что-то придумать?

Я ведь ничего не могу. Ни помочь, ни скрыть, ни даже с собой покончить! Преисподняя…

Что вам надо от меня, милорд?

Раскаяния? Почему вы так хотите, чтобы я признала, что ошиблась? Что зря отказалась от зла? Почему?

Потому что Зло – это Вы?! Потому, что боитесь, что тогда, много лет назад, выбрали неправильно?! Отказались от себя, от Света и теперь мстите тем, кто выбрал другое?!

Я бы сказала «будьте прокляты», но вы и так прокляты».

Мир Земля

Март

– Ну что, до завтра?

– Пока-пока, – отозвались за его спиной коллеги второй смены. Двое мужчин и женщина обступили стол, так и этак разворачивая карту континента с сотнями золотистых звездочек. Он бы не отказался посмотреть, над чем они работают, но в последнее время заглядывать в чужую работу стало считаться, мягко говоря, некорректным. Сейчас все так рьяно соблюдают инструкции…

Март шагнул в коридор, дверь за его спиной мягко закрылась и сразу зашуршала, активируя защиту. Анахронизм, конечно. Кто чужой посмеет сунуться в Службу дознания.

Ночь встретила прохладой, мелкой моросью и мокрым шуршанием листьев. Пешком пройтись? Немного отдохнуть…