Татьяна Патрикова - Хитрости эльфийской политологии

– Я ввязался? – возмутился Андрей тоном невинно обвиненного праведника. Он это умеет. Даже сомневаться не приходилось, кто виноват в том, что мое рабочее пространство за какие-то пару минут превратилось в форменный бедлам. – Это, между прочим, ты со своими архаровцами Нику до истерики довел, вот она ко мне за помощью и обратилась.

– Ника? – Ри'Дорьк попытался из своего кресла обернуться на Андрея, но у него ничего не получилось. Магические путы данного весьма полезного в нашем деле предмета мебели держали крепко.

– Да, отпустите вы нас! – вдруг сорвался дракон, – Не собираюсь я перевоплощаться и кого-то калечить, если сами пытать не начнете!

– Вот-вот, – важно покивал психолог, выйдя из-за плеча змеечеловека, – применения пыток к своим товарищам Ника больше всего и опасалась. Ты, кстати, в курсе, – он говорил это мне, никому другому, – что этот зеленый молодчик гений каких поискать? Я в магии полный ноль, ты знаешь, но когда увидел, что он сумел создать проход в мой мир в тихую паразитирующий на университетском, проникся, если честно.

– Это правда? – спросил я у дракона, который как и его мерцающий товарищ не мог видеть психолога, и это его изрядно раздражало.

– И что с того? – с вызовом бросил тот.

– Ничего. Будете вести себя неподобающе… – начал, отключая кресла, продолжили за меня:

– Будете иметь дело сначала со мной, потом со всеми остальными, – прошипел змеечеловек. Выскочивший из кресла, как мячик, дракон встретился с ним потрясенным взглядом. Он тоже не ожидал увидеть такое существо. И подозрительно присмирел, потому что чешуйчатого, наконец, представил сам Андрей.

– Познакомься, Камю, это Фима, дедушка Ира.

– Ефиминикерус Вик-шу-Тик Пестрый, – поправил его Мариэль.

– Никогда не выговорю.

– И ладно, – отмахнулся легендарный мерцающий, – Я не против быть Фимой.

– Вот и отлично! – просиял психолог. У него, определенно, талант почти мгновенно располагать к себе всех вокруг. Хотя, возможно, я просто чего-то не знаю о его взаимоотношениях со старшим Пестрым. Как оказалось, так оно и есть. Но выяснилось это только после того, как в разговор снова вклинился Клаусэль, который всегда был как бронедирижабль, пока не выяснит все, что ему требовалось, с курса не свернет.

– И все же, я хотел узнать, раз ты теперь знаешь, что Маринерус и Борилисарус – мерцающие, могли бы мы с ней как-то узаконить свои отношения.

– Э? – его вопрос поставил меня в тупик. – Зачем? То есть, вы ведь и так семьей живете, а боги у нас с мерцающими разные, чтобы…

– Дурак ты, Камю, – перебил меня Андрей, чего я стерпеть уже никак не мог. Полоснул по нему взглядом, как плетью. Психолог тут же стушевался.

– Иногда, как я тебе уже однажды советовал, не мешало бы все же думать что и кому говоришь. И главное, в чьем присутствии, забыл?

– Нет. Извини, – пробормотал человек, но налет вины с него быстро слетел, когда он снова вскинул голову и заявил, – Просто ты тупишь не по-детски.

– Еще бы! Я ведь не ребенок, как ты можешь видеть.

– Это присказка такая! – запротестовал иномирянин и тут же перешел к делу, что не позволило мне продолжить и дальше его отчитывать, – Они же детей хотят. А раз, как Фима сказал, вы их все мужиками считаете, то такой роскоши они себе позволить не могут. Разве что, слиняют куда-нибудь, любимую работу бросят и не менее любимого и уважаемого начальника заодно. – Он выразительно посмотрел на меня. Уел. Теперь могу себе представить, как ему удалось так лихо в университете всех сравнять и построить.

Устало откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза.

– Камю? – осторожно протянул психолог. В голосе его прорезалось волнение. Что-то не к добру это все. Такого упадка сил давно не испытывал. Хотя, скорей всего, это быстро проходящий эффект от всего свалившегося на меня за это утро.

– Ваши дети будут мерцающими, – сказал я Клаусэлю, который ждал моих слов, как вердикта.

– Да. У нас редко рождаются полукровки без дара к изменению, – ответил за эльфа Пестрый, с задумчивым видом наблюдая за мной. Я видел выражение его лица краем глаза, так как куда больше меня интересовал сейчас начальник моей контрразведки.

– И сколько детей вы планируете?

Клаусэль растерялся. Мариэль, внимательно следящий за всем происходящим, тоже. Мне было важно собраться с мыслями, хотя я уже приблизительно представлял себе, что собирался сказать. Теперь все дело в том, как бы повыгоднее все обыграть. Поэтому я тянул время и пытался плавно подвести их к выводу, который таки напрашивался из моих слов. Но мне не удалось довести задуманное до конца.

– Двоих, это как минимум, – раздалось от дверей, и в комнату вошла высокая женщина, с длинными, как чернильно-черный шелк волосами и золотыми глазами, в которых с хищностью на мир взирали вертикальные зрачки. Она почти сразу перевела взгляд с меня на Мариэля, – Брат, мы обязаны этому человеку очень многим, – сказала она и сразу стало понятно, что она имеет в виду Андрея, который в моем кабинете был единственным, кто принадлежал к человеческому роду. После этих слов, женщина, в которой я запоздало опознал лучшего своего агента, продемонстрировала маленького мерцающего, которого вела за руку. Настолько крошечных представителей их расы мне видеть еще не приходилось.

– Клементириферус? – слабо выдохнул Мариэль. Мальчишка поднял на него затравленный взгляд и тихо пробормотал.

– Вы оба теперь такие… большие.

– Что все это значит? – спросил в первую очередь у Андрея, уже догадываясь, что услышу в ответ.

– Ну… – психолог широким жестом развел руками, – так получилось.

– Он нашел способ возвращать наших к детей к жизни. Поэтому для нашего народа его на данный момент можно приравнять к национальному достоянию, – пояснения Пестрого ничего не прояснили, но насчет достояния я понял.

– Вы хотели поговорить со мной об этом?

– Да, – встрял Андрей, хотя я спрашивал не у него, а у мерцающего. – Фиму интересует мой крестик, – он продемонстрировал названный предмет, одетый им поверх одежды, – Можно ли наладить массовое производство и все такое.

– А методика его использования? – вклинилась женщина-мерцающая.

– Если честно, я действовал по наитию, но потом можно попробовать разработать.

– А что вообще не так с вашими детьми? – наконец, и мне удалось вставить интересующий меня вопрос. Отвечать мне начал Мариэль, который оказался возле малыша и крепко обнял, а потом и вовсе поднял на руки.

– Не бойся, Клементириферус. Главное, что ты вернулся. – Сказал он, а потом повернулся ко мне и принялся пояснять. – Если ребенок мерцнул неправильно, он превращается в воду и находиться в жидком состоянии бесконечно долго. Раньше многие бились над тем, чтобы научиться возвращать им исходный облик. Но ни у кого до сих пор не получалось. Наш кузен учился в Чаще Лис вместе с нами, потом перевоплотился, и мы все эти годы не знали, как вернуть его.