Анатолий Агарков - Семь дней Создателя

В преддверье первых холодов пожаловал незваный гость. Вернее гостья — медведица, матёрая и на сносях. Маркиза первая учуяла и шмыг за мою спину, оскалившись, к ногам Саид прижался. Потом и я увидел — медвежью морду во входном проёме.

Заходи, будь гостьей и располагайся.

Шагнул навстречу, отправив мысленный позыв — меня не бойся. Ты зимовать явилась? Места хватит — засыпай, ложись. Сон твой обережём, здоровьишко поправим — я чувствую в тебе свинец. От браконьерской пули?

В ответ рычание.

— Ты гонишь нас? — я вслух сказал. — Напрасно, вместе веселее. И теплее, зима грозится лютой быть — смотри сколь ягоды в лесу.

На голос мой звериный рык.

— На битву вызываешь? А подобру никак? Ну что ж….

Напряг всю умственную мощь и чрез Масянин глаз сигнал направил — смирись иль уходи. Сумрак пещеры пронзил холодный луч. Гостья рыкнула надсадно, прочь подалась — смиренье ей не по нутру. А жаль — ведь мог немало сделать для неё и будущего медвежонка. Хотелось поутру попросить Саида отыскать следы, но передумал — к чему навязываться, раз был отвергнут. Найдёт себе берлогу — лес глухой.

А после выпал снег, ударили морозы — пришла зима. Запорошенный, заваленный и заметённый в своём уютном гроте я философствовал с собой наедине. Искал истоки мироздания, пронзая мыслью время и пространство, и память клеточную теребя до самого неорганического состояния. Считалось, что материя была всегда, но мне Венера говорила, что ей предтечею энергия была, но память то, увы, не сохранила. Или бессилен разум мой тех рубежей достичь?

Вводя рассудок в летаргическое состояние, я отдыхал, паря в дыму над Бородинским полем, или качался на вантах "Санта Марии" Христофора. Мне клеточная память показала, как падали от вражьих стрел спартанцы Леонида, как строил усыпальницу Хеопс, и как Адама Ева совратила (на театральной сцене французских королей). Гулял я по холмам, усеянным костями динозавров. Свидетелем был остывания Земли, когда из раскалённой плазмы сложился ком. Но что же было прежде? Был Хаос — мрак, оглушающая тишина и абсолютно не было движения. Так вот каков ты ноль отсчёта исторического бытия.

Рубеж достигнут, но нет ответа — откуда всё взялось? Кто-то толкнул или само зашевелилось?

Пришла весна.

Растаяли снега, и я возобновил пробежки по утрам, радуясь, что не сошёл с ума в бесплодных поисках начал начала. Казалось, жизнь моя сложилась, и дело времени все тайны мне постичь, но вот однажды, в преддверье лета….

Сбежал тропою вниз, встал на колени и зачерпнул в пригоршню речной воды. Как холодна, чиста, прозрачна! И как вкусна!

— Ой, смотрите, голый дед.

— Наверно, снежный человек.

— Как поживаешь, йети?

Я поднял голову. Двое парней и девушка на берегу за речкой рассматривали меня и торопились снять на кинокамеру. Туристы, надо думать — на природу выбрались, да забрались уж больно далеко. Счёл благоразумным в контакты не вступать, купанье отложить, и молча удалиться на вершину. Пошёл, а за спиной:

— Эй, стой, куда ты? Мы не желаем тебе зла.

— Скажи, ты, правда, снежный человек?

— Слабо его поймать?

— Какой же это йети — старик безумный искупаться вышел.

— Здесь нет жилья.

— А я и говорю, что чокнутый.

Поднявшись выше, увидел на противоположном берегу машину легковую, костёр, палатку, а вот людей там не было — наверное, пересекают реку и лезут в гору, преследуя меня. Ну, что ж….

Вернулся в грот, оделся и сел у входа поджидать, закон гостеприимства соблюсти — "добро пожаловать" сказать. Напрасно ждал — их не было тотчас, ни в полдень, ни в закатный час. Костёр палил до полуночи, чтоб знали, где меня найти. Но не явились….

Ночь минула. И с ней растаяли следы присутствия непрошеных гостей — авто, палатка и костёр.

Принял обычный повседневный вид, то есть лишил себя одежды, и потрусил тропою вниз. На повороте с обрывистой скалы, мельком взглянувши вниз, увидел девушку не в джинсах и штормовке, как вчера, а в купальнике на дне реки, под двухметровым слоем прозрачной как стекло воды.

Никак беда случилась?

Ускорил бег, добрался до гольцов и прыгнул в воду. Проплыл немного против струй течения и оказался под скалой над телом, что на дне реки. Нырнул, поднялся на поверхность с грузом, доставил на гольцы. У девушки пробита голова и ссадины в боках — сорвалась со скалы, бедняжка, преследуя меня. Но где ж твои друзья? Ответ напрашивался — убежали.

Поднялся в грот, уложил тело на палатку, присмотрелся….

Как хороша бровями и губами, ресницами сомкнутых глаз. Наверное, отроду ей лет восемнадцать — благословенный возраст, время ль умирать?

Её ладонь в моей. Так, так, посмотрим, милая, возможно ль воскрешение. Проломлен череп, но мозг не повреждён — надежда есть. Потеря крови велика — да, Бог с ней, восстановим. Чисты ли лёгкие? Чисты. Вода лишь в пищеводе. Переломы рёбер — я их сращу, целее прежних будут. Давай, голубка, просыпайся — ты можешь жить, и ты должна. Но сколь ни бился я, жизнь не вернулась.

Пойдём другим путём. Проник к ней в мозг. Студентка, звали Евой. Немного с возрастом ошибся — ей девятнадцать минуло уже. И нет у ней любимого — так, увлечение одно. За ним и увлеклась на пикничок. Себя увидел в памяти её — седым, лохматым и нагим. О, Господи, ну, что за вид!

Компьютер цел и хоть сейчас в работу. Давай, дружок, давай — пошевели рукой. И дрогнула рука, и пальцы сжались. Теперь ногой — коленочку она согнула. Ты можешь встать? Могла б и встать, да сам одумался — что я творю? Зачем мне зомби вместо человека?

Задумался надолго. Всё цело и могло бы жить, но жизни нет. Прекрасная принцесса, не заколдована ли ты? Где принца взять для поцелуя? Сгожусь ли я? И я склонился, и уст её коснулся поцелуем, потом чела. Всё тщетно — принцесса, как была, мертва.

Искать, надо искать — в ней миллионы клеток, быть может, хоть одна жива. Из искры той раздуть бы пламя, чтоб занялось по телу по всему и возродило к жизни. И я искал….

Да клетки живы — бери любую и клонируй Еву. А как мне эту девушку спасти?

Часы летели, как минуты — вот день угас, ночь пролетела. Шаги у входа, голоса.

— Саид, нельзя.

Люди в форме:

— Вы задержаны.

— Одеться можно?

— Да.

Какая всё-таки нелепость — хотел спасти, а думают, что надругаться. А те, кто раньше с нею был, кто бросил девушку и убежал, теперь в свидетелях.

— Наручников не надо, сержант, я сам пойду.

— Пойдёшь, куда ты денешься, — и застегнул второй браслет на свою руку.

Так и спускались с ним с горы — плечо к плечу, рука об руку. А парни в форме МЧС несли носилки. У гольцов стояла лодка надувная с мотором подвесным. Прощай, принцесса дорогая, расходятся пути — тебя увозят в морг, меня в кутузку. Что ж не судьба тебе помочь, хотя пытался и думал, что смогу. Наверное, не там искал. Ещё неопытен. Прости.