Сборник - Городская фэнтези – 2008

‑ Ну‑с, и что вы там обнаружили? ‑ произнес за спиной Максима вальяжный голос партнера. ‑ Копи царя Соломона? Стриптиз‑клуб имени царицы Савской?

Максим медленно обернулся. Чета Самойловых наконец‑то изволила выйти на палубу. Олег, невысокий полноватый блондин с обрюзгшим, вялым лицом, и Татьяна ‑ холеная стройная брюнетка с зелеными глазами лесной колдуньи. При виде Татьяны Максим, как всегда, испытал приступ ревности, смешанной с острейшим желанием. За пять лет их знакомства желание это не ослабело, а вот ревность становилась все сильнее и сильнее. Пять лет назад, когда Таня Смирнова пришла в компанию ОМСИ с дипломом Лондонской школы экономики, у Максима с Олегом были равные шансы затащить в постель молодого сексапильного консультанта по фондовым рынкам. Олег успел первым ‑ он вообще был везунчиком, ‑ и Максим не стал бы переживать, если бы дело закончилось только постелью. Но Олег, женатый к тому времени вторым браком на глупой, как доска, и такой же плоской топ‑модели Альмирке, стремительно развелся и повел выпускницу London School of Economic под венец. Аль‑мирка, даром что дура, сумела отсудить у него пару миллионов и коттедж в ближнем Подмосковье, и уже тогда Максим почувствовал укол ревности ‑ коттедж был записан на баланс фирмы, его потеря обернулась ударом по общему делу. А главное, стало ясно, что Олег Татьяну уже никуда не отпустит, и шансов у Максима нет.

Два года назад Самойлов на заседании совета директоров неожиданно предложил сделать Татьяну младшим партнером, и никто не посмел возразить. И сам Максим, конечно, голосовал «за» (куда бы он делся, интересно). И вот теперь, спустя годы, он по‑прежнему сходит с ума по красавице, умнице, младшему партнеру процветающей компании и по совместительству жене декабриста, а сам вынужден довольствоваться услугами примитивных секс‑бомбочек вроде Оксаны.

«Ничего, ‑ подумал он, избегая смотреть на Татьяну. ‑ Скоро все пойдет по‑другому. Совсем по‑другому!»

‑ На острове есть обитатели, ‑ сказал он. ‑ По крайней мере, один. Вот, можешь полюбоваться.

Олег подошел и протянул пухлую руку. Эта рука выглядела так, словно никогда не держала инструмента тяжелее паркеровской авторучки. Типичная рука вчерашнего мальчика‑мажора из семьи потомственной советской элиты. Кольцов, вынужденный зарабатывать себе на хлеб с первого курса института, ненавидел такие руки.

‑ Ну‑ка, ну‑ка, ‑ без особого интереса проговорил Самойлов. ‑ Да, действительно, вроде кто‑то сидит. Слушайте, маркиз, почему бы вам не отправиться на берег и не потолковать с этим островитянином? Может, у него на этот клочок суши есть какие‑то виды. Не хотелось бы, знаете, нарушать местное законодательство…

‑ Разрешите выполнять, сэр? ‑ стараясь скрыть сарказм, спросил Максим. Олег рассеянно кивнул.

‑ Возьми с собой на всякий случай первую серию грузов для лагеря. Переночуем под пальмами.

‑ Слушаюсь, сэр, ‑ Кольцов все‑таки не стерпел и взял под воображаемый козырек. ‑ Все будет проделано в лучшем виде, сэр…

Олег посмотрел на него почти по‑человечески ‑ на секунду Максиму даже захотелось его простить и отказаться от своего плана.

‑ Слушай, ты действительно думаешь, что это смешно? Ладно, считай, что я ничего не говорил… Иди работай, бадди

3.

Старик был высохшим, худым, желтым, как бумага, из которой капитан Саид‑бей крутил свои вонючие папиросы. Он сидел в древнем кресле‑качалке, угрожающе скрипевшем при каждом его движении, и время от времени подносил к пергаментным губам банку пива «Миллер». Отхлебывал он или нет, Кольцов не видел.

‑ Добрый день, ‑ поздоровался Максим. Голос прозвучал как‑то неуверенно.

Старик вновь поднес ко рту банку, но глаза так и не раскрыл.

‑ Он, наверное, по‑английски не говорит, ‑ прошептала Оксана, прятавшаяся у него за спиной.

‑ А я не говорю по‑арабски, ‑ огрызнулся Максим и повторил еще раз, чуть громче: ‑ Здравствуйте, мистер!

‑ Салам, ‑ произнес старик равнодушно. Губы его при этом не шевельнулись. Слово прозвучало как бы само собой и осталось висеть в жарком воздухе.

‑ Точно не спикает, ‑ вздохнула Оксана едва ли не с облегчением.

‑ Ну и хрен с ним, ‑ пробормотал Кольцов, осматриваясь. Строение, которое он разглядывал с борта яхты в бинокль, вблизи оказалось еще более жалким и несуразным. Низкое, длинное, похожее на ангар для лодки, а не на человеческое жилище. «Как он туда забирается? ‑ подумал Кольцов. ‑ На четвереньках, что ли?»

Если бы не дурацкая уродливая хижина, на острове было бы очень красиво. Песок, пальмы, неправдоподобно‑синее зеркало лагуны. «Идеальное место, ‑ подумал Кольцов. ‑ Лучше не придумать».

‑ Будем ставить лагерь, ‑ сказал он решительно. ‑ На той стороне, чтобы дедушке не мешать.

Тут он вдруг понял, что дедушка открыл наконец свои глаза и смотрит на него неприятным немигающим взглядом.

‑ Ну, чего уставился? ‑ грубо спросил Кольцов по‑русски. ‑ Нравлюсь я тебе, что ли?

Старик не ответил. Молча смотрел на Максима неподвижными черными глазами. Потом поднес к губам банку «Миллера» и сделал большой звучный глоток.

Максим неожиданно разозлился.

‑ Пошли отсюда, нечего с ним разговаривать.

‑ Да я и не разговариваю! ‑ возмутилась Оксана. ‑ Ты же сам, Максик…

«А ведь она права! Зачем я вообще сюда поперся? Разрешения у этой обезьяны спрашивать? Смешно… Нервничаешь ты, Максим Эдуардович, сильно нервничаешь, а это не есть хорошо… Ну‑ка, соберись, тряпка, и займись наконец делом!»

Белый песок взлетал из‑под белых теннисных туфель Кольцова. Прочь от выжившего из ума старика, прочь от его мерзкого жилища, от зловещего скрипа разваливающегося кресла‑качалки!

На берегу он немного отдышался. Сердце колотилось в груди, как после подъема пешком на двенадцатый этаж.

Олег стоял на палубе «Хатшепсут», облокотившись о фальшборт, и с интересом рассматривал запыхавшегося Максима. Так хозяин смотрит на любимого спаниеля, притащившего ему из болота не ожидаемую утку, а чей‑то рваный ботинок.

‑ Ну что там, маркиз? Огневая поддержка не требуется?

‑ Пустое, граф, ‑ откликнулся Максим, которого бесила дурацкая привычка партнера называть его «маркизом», он предпочитал интернациональное «бадди». ‑ Там какой‑то африканец преклонных лет хлещет дрянное американское пиво. Нам он не помешает.

‑ Отлично. Тогда мы высаживаемся. До вечера успеем сделать пару дайвов.

Кольцов пожал плечами и уселся прямо на песок. Он все еще чувствовал на себе немигающий взгляд старика. Взгляд был липким, он словно приклеился к одежде и, что самое неприятное, к коже Максима, и отодрать его можно было только с кровью.

4.

Первый дайв они сделали с палубы «Хатшепсут» ‑ яхта отошла от острова к проглядывавшему сквозь волны сине‑зеленому массиву рифа и бросила якорь у его южной стены. Чередование светлых и темных пятен на поверхности подсказывало Максиму, что риф, начинаясь отсюда, выгибается под водой подобием значка доллара, а остров, на котором они разбили лагерь, представляет собою верхнюю полукруглую закорючку этого значка. Что ж, превосходно, они смогут пройти вдоль изогнутой стены рифа до самого острова.