Вера Камша - Яд Минувшего. Часть 1

Эйвон с утра озаботился открыть ставни и протопить кабинет и библиотеку, но света не хватало, что герцогским апартаментам шло только на пользу.

— Кто это? — с должным почтением спросила Луиза, глядя на портрет мужчины, проглотившего алебарду и запившего оную уксусом.

— Герцог Эдвард Окделл. — Граф Ларак повыше поднял свечу, чтобы прекрасная дама смогла насладиться выпученными глазами и поджатыми губами. — Отец Эгмонта, супруг моей сестры Симоны… Его первая жена умерла родами, она была родом из Торки. В Надоре этот союз приняли без одобрения.

Надо полагать. Здешние герцоги привыкли вариться в собственном соку, потому у них и с желудками худо.

— А вот это единственный прижизненный портрет Алана Святого, — сообщил Эйвон, — он написан за два года до гибели герцога.

Луиза честно уставилась на потемневшее полотно. Алан был недурен и походил на своих потомков. Древний художник со всем тщанием выписал нагрудник, наручи, цепи, перстни и витраж с вепрем, а вот лицо ему не удалось. Нет, нос, глаза, уши были на месте, а человек не получился. Так, кукла, на которую нацепили доспехи и поставили у окна.

— Эйвон, — как же хорошо, что Герард делится всем, что читает, — а как получилось, что Окделлы снова стали герцогами?

— Окделлы всегда оставались Повелителями Скал, — отчеканил Ларак, в котором хрюкнули родственные чувства, но Луизу это только раззадорило.

— Франциск отдал Надор вашему предку, а Окделлы его вернули. Как?

— У Женевьев Окделл от Гвидо Ларака было пятеро дочерей и два сына. — Святая Октавия, да он же покраснел!

— Маршал Гвидо погиб под Агарисом, — вспомнила Луиза, — кажется, в 30-м году Круга Скал.

— Сударыня, я поражен вашими знаниями! — Эйвона разрывали желание бухнуться на колени и фамильная ответственность перед предками. Предки пересилили. Пока. — Женевьев Окделл пережила второго супруга на восемь лет. Если кузина узнает, что я вам говорю, она… очень огорчится, но Женевьев, умирая, взяла со всех своих детей клятву, что они и их дети будут поддерживать друг друга. Люсьен Ларак хотел отречься от титула в пользу единоутробного старшего брата, которого боготворил, но маршал Ричард, он ведь стал маршалом, отказался. Ричард Окделл умер графом Гориком.

— Ваша кузина это не одобрила, — не удержалась от шпильки капитанша, но Ларак, как и положено Лараку, ничего не понял.

— У меня нет в этом сомнений, — заверил он. — Мирабелла преклоняется перед Святым Аланом. Она мечтала назвать сына в его честь, но первенец Повелителей Скал получает имя прадеда.

А второго сына у Мирабеллы не вышло, хотя лучше б Айрис родилась Аланом, всем было бы проще. Госпожа Арамона оглянулась: пока еще не святой герцог Эгмонт уныло глядел со своего портрета.

— Эйвон, — страшным шепотом осведомилась Луиза, — а кто такая лесничиха Дженни?

— Сударыня, — выдохнул несчастный Ларак, — кто вам сказал? Кто?!

— Неважно. — Луиза улыбнулась и ненароком задела графа рукавом. Герцогский кабинет был бы всем хорош, если б не моль, напрочь сожравшая шкуры у камина. Поваляешься на таких в черном бархате, не отскребешься.

— Эгмонт в юности имел несчастье глубоко и страстно полюбить, — с прискорбием сообщил Ларак величайшую новость.

— Кого? — Женское любопытство временно взяло верх над нечестивыми помыслами.

— Ее звали Айрис Хейл, — покорно сообщил Эйвон. — Они встретились весной 378 года и полюбили друг друга, но должны были скрывать свои чувства. Хейлы были богаты, но свое баронство получили в Двадцатилетнюю войну, а мать Айрис приходится родственницей Манрикам.

— Ну и что? — не поняла побочная дочь графа Креденьи. — Деньги еще никому не мешали. Или Хейлы искали для дочки жениха побогаче?

— Они ничего не знали. — Теперь рукой взмахнул Эйвон, слегка задев плечо возлюбленной. Случайно или чему-то научился? — О любви Эйвона знал только я, мы уезжали из дома вместе, и я его ждал у озера.

— Где растут незабудки? — деловито уточнила Луиза.

— Да, — простодушно подтвердил граф, — там много незабудок… Они были так счастливы, и тут вдовствующую герцогиню разбил удар.

— Удар? — не поверила своим ушам Луиза, глядя на бледного, худосочного графа. — Как такое могло выйти с вашей сестрой?

— Я говорю об эрэа Эдит, матушке Эдварда Окделла. — Ларак взмахнул рукой, еще разок тронув собеседницу. — Надежд не оставалось, и умирающая потребовала, чтобы внук немедленно вступил в брак с достойной его девицей. Кузен подчинился.

— Почему? — Луиза коснулась пальцев Эйвона, и те неуверенно сжались. — Герцогиню удар уже хватил, так что можно было и поспорить.

— Эгмонт был почтительным внуком. — Пальцы Эйвона сжались сильнее. — Кузен исполнил волю бабушки, но не предал своей любви. Из всех достойных его девиц он выбрал баронессу Карлион. В детстве Мирабелла была помолвлена с наследником графа Пуэна, но тот запятнал себя связью с куртизанкой, и кузина разорвала помолвку.

Пуэну сказочно повезло, хотя Леворукий знает, какой была Мирабелла в шестнадцать лет. Если ей когда-то было шестнадцать…

— Прежде чем попросить руки Мирабеллы Карлион, — провозгласил Эйвон, — Эгмонт открыл ей правду.

— Святая Октавия, — охнула Луиза, — зачем?!

— Эгмонт Окделл был честен во всем. Он сказал, что может предложить супруге лишь имя и руку, но сердце его навеки отдано другой. Кузен поставил невесте условие: старшая дочь будет носить имя Айрис. Мирабелла согласилась.

Еще бы не согласиться! Куда ей было деваться, но Эгмонт был не просто дураком, он был дураком жестоким…

— А что благородный Окделл сказал юной Айрис? — не сдержалась капитанша. — Тоже правду?

— Конечно, — удивился Ларак. — Он объяснил, что долг перед семьей превыше всего, но сердце его разбито. Эгмонт мог взять в жены юную красавицу, но остановил выбор на Мирабелле Карлион. Айрис могла быть уверена, что супруга не вытеснит ее в сердце любимого.

Будь на месте Айрис Хейл Луиза Кредон, придурок бы расцарапанной физиономией не отделался. Святая Октавия, что ты делаешь с людьми?! Мало ей бояться за Катарину, теперь еще и Мирабеллу жалеть придется. Тьфу ты, пропасть…

— Девица Хейл оценила благородство вашего кузена, — нехорошим голосом осведомилась госпожа Арамона, — или оказалась его недостойна?

— Сударыня, вы ясновидящая, — захлопал глазами Ларак. — Не прошло и года, как Айрис вышла замуж за марикьяре. Эгмонт был безутешен.

— И стал ездить к Дженни? — не выдержала капитанша, сожалея, что не может пририсовать благородному страдальцу свиное рыло. — Воистину его муки не знали границ.

— Дженни — молочная сестра Эгмонта, — пробормотал Эйвон, — он не любил ее…

— Разумеется, не любил, — дернула невидимым хвостом Луиза, — он с ней просто грешил, потому что супруга не годилась даже для этого.