Екатерина Нечаева - Ритуал

Рыжий еще стоял, но почему-то сгибался, словно его не держали ноги. Наверно, резерв у него меньше, чем у меня, силы уже пошли из ауры. Тогда какого шхэна он там стоит, идиот? Было настолько холодно, что этого уже не ощущалось. Я была температуры окружающего воздуха, холод внутри, холод снаружи. Вихрь рвал крыши, и передо мной была непроницаемая чернота. Но тогда Тьма-за-Гранью была жива, а этот ветер был мертвым. На землю не упало ни одной капли дождя. Стоило бы назвать этот гребаный вихрь не Грозой, а гребаным Вихрем.

Рывок — и я показалась себе бабочкой, пришпиленной на раскаленной булавке. Рыжий уходил, едва переставляя ноги. Я дам ему отойти пару метров. Фору в двадцать шагов, а потом побегу. А меня кто-нибудь спасет? Нет. Меня никто не спасет. Я осталась наедине с бешеной бурей. Черный глаз, смотревший с неба, расползся по всему городу, наверно, если бы мы заглянули в него, увидели бы только это. Мертвую темноту. Контур тянул из меня последние силы, я не чувствовала тела, и на секунду показалось, что не смогу сделать шаг назад. Останусь здесь навечно, как в моих страхах про клаустрофобию. Не смогу пошевелиться. Ужас придал мне сил. Я сжала пальцы в кулак. Если рыжий не ушел, ему же хуже. Пора не пора, я иду со двора. Кто не спрятался, я не виновата. И я сорвалась с места.

Вместе со мной сорвалось все пламя ада. Чернота ринулась по моим следам. Я вряд ли была последним магом, но те, кто еще оставался, уже не могли поддерживать линию. Я бежала изо всех сил, а черный ветер подталкивал меня в спину, ломал пока еще целые дома, забирал цветущие кусты у порогов. Спрятаться было негде, Гроза найдет меня везде. Я бежала и не оборачивалась, зная, что секунда промедления, и Вихрь накроет меня с головой. Ледяное дыхание следовало за мной по пятам. Я перепрыгнула через скамейку, рванула прямиком: через фонтан. «Ну-что-мне-идиотке-мешало-уйти-раньше», — экономя дыхание, размышляла я. Хотя не каждый день удается увидеть город в эпицентре разыгравшейся бури. Ошхэнительное зрелище. Ветер отрывал меня от земли, сбивал с ног. Но движение сейчас — это жизнь. Если я буду бежать, может, сумею удержаться. Я снова перепрыгнула через скамейку, пригнулась, уворачиваясь от летящей в лицо оторванной откуда-то доски. В уцелевших пока стеклах стаей черных воронов отражалась преследующая меня чернота. Я пролезла под забором, рванулась напрямик сквозь кусты. Меня вело вперед странное магическое чутье, которые многие считают бездоказательным шестым чувством, выдумкой. Но если не верить ему, тогда чему верить.

Гроза толкнула в спину ледяной сильной ладонью, я пролетела кувырком, ободрала колени о мостовую и побежала снова. Мне было холодно. И я дико устала. Но я заставляла себя бежать. Наверно, так чувствуют себя зомби, когда их поднимает чужая воля. Часть забора покосилась, впереди стоял заслон из брошенных телег и повозок, кое-где перевернутых. Шхэн, мне не в ту сторону! Я метнулась затравленным кроликом к дому, стену которого увивал плющ, забирающийся по специально сделанной для него декоративной лесенке на крышу. Я поднялась по ней, выламывая хлипкие доски. Меня вело чутье, а оно говорило: живей, твою мать.

Никогда раньше не перепрыгивала с крыши на крышу, но это оказалось не так уж сложно. Обойдя завал, я снова спрыгнула вниз, сиганула прямо с крыши, ломая кусты. Какой же бесконечный этот город.

Чернота наконец догнала меня, забрала остатки света, словно накрыла темной волной. Я ползла на ощупь, только бы не останавливаться. Всего лишь маленький маг в огромном океане. Я должна была наколдовать щит, но сосредоточенности не хватало. Все, что я хотела, это выбраться отсюда, из темной толщи воды, к воздуху, к свету. Я гребла руками, ногами, я цеплялась за воду. А потом кончился воздух.

Если что-то болит, значит, ты жив — моя единственная мудрость, вынесенная из ситуации. Я лежала на чем-то мягком и восхитительно теплом, хотелось прижаться к этому теплу всем телом, окунуться в него, как вампиры присасываются к шее жертвы, пока не выпьют до капли. У меня болело все. Труднее сказать, что не болело. Я открыла глаза.

— Очухалась? А мы уж боялись.

Тетки, на чьих коленях лежала моя голова, я определенно не знала. Она была довольно полной, средних лет и чем-то напоминала Гельду. Я со стоном села, схватившись за ноющую голову. Мир метался перед глазами, и я попыталась его придержать. Черная гроза продолжалась, но уже за второй линией обороны. Более надежной. Наверно, ее как раз доделывали, когда поставили нас сдерживать.

— Ты чуть-чуть не добежала, в десятке шагов от нас свалилась. Вон те, Эрих с Марком, за тобой слазили, да я еще помогла. Ну и холодина там, как ты вытерпела? Вся бледная, смотреть страшно.

— И что теперь? — напрягая голосовые связки, спросила я. Голоса не было, будто я его сорвала. Или черный ветер, набившись в легкие, лишил меня даже его.

— А ничего, — легкомысленно пожала плечами тетка. — Ты уже свое отбегала, молодчина. Теперь отдыхай. Вон завесу теперь другие маги держат. А как отбесится Гроза, тогда все и закончится. Они-то держат, чтобы люди подальше уйти могли.

Я огляделась. Вон тот старый козел, сбежавший первым. Вон охающий толстяк. Вон рыжий, чью задницу я прикрывала. Даже спасибо, наверное, не скажет, потому что без сознания валяется. Под носом засохшая струйка крови, совсем исколдовался. Были еще и совсем незнакомые маги. Усталые и бледные. Я посмотрела на бушующий черный Вихрь. Кто-то мог и не вернуться. Если бы на линии стояли более сильные маги, а не такие недоучки, как мы, то простояли бы они дольше. Но тогда настоящая защитная грань не была бы построена, потому что слабые маги на это не способны. Всегда жертвуют меньшим. Хороший принцип. Я подула на ледяные руки. Как же хочется кому-нибудь врезать.

Тетка ушла проверять других. Я так и не спросила, много ли вернулось и скоро ли все закончится, голос пропал окончательно. С ее уходом стало совсем холодно. В моем теле не осталось ни единой теплой кровинки, и ветер продувал меня насквозь. Я сама была чем-то ледяным и абсолютно пустым, как полые стеклянные фигурки.

Я смотрела на танцующую темноту. Сейчас, когда линия не тянула из меня сил, ею можно было даже любоваться, как пламенем костра. Ночь танцевала, сжигая сама себя, и я наконец ощущала, как вместе с ней сгорает и вся эта история с демоном. Все заканчивалось, подходило к концу. А в будущем я никогда не буду лезть в жуткие истории. Я вернусь домой и до конца лета не выйду из своей комнаты. Я буду пить горячий чай из обжигающей кружки и сидеть на солнце. И мне, наконец, будет тепло. Вихрь потрескивал, врезался в невидимую границу. Мне повезло, что они меня увидели. Тут и в двух-то шагах почти ничего не заметишь. Черный холодный огонь. Мне кто-то накинул на плечи кофту, но я все равно не могла согреться. Мне нужно было живое тепло, разве ткань может согреть, когда внутри меня только серый ледяной сумрак.