Виктор Ночкин - Собиратель зла

— Да в Раамперле он живет, — бросил Дорчик. — Это мы и сами понимаем.

— В самом городе? Как узнали?

— Мы наносили на карту точки, где нападал зверь, — пояснил рыцарь. — Получился круг. На всех дорогах, что ведут к Раамперлю, случались убийства, и расстояние от города примерно одинаковое. Мы уж и с купцами говорили, не встречалось ли чего из добычи душегуба. Спрашивали наших, местных, кого давно здесь знают.

— Это правильно, что местных. Оборотень может и купцом оказаться, но, конечно, из пришлых.

— Не совсем так, — решился возразить Дорчик, — убийства без перерыва случаются. Выходит, надолго тварь не отлучается, все время поблизости.

— Тоже правильно, — признал ловчий. — Еще поблизости есть что поглядеть?

— Хутор имеется неподалеку, там волк семью вырезал, — вздохнул рыцарь. — Дверь вышиб, засов толстенный пополам переломлен…

— Ладно, показывайте хутор. Потом вернемся в город, и я погляжу на карту с отметками… хочу увидеть, какой у вас круг около Раамперля вышел.

На заброшенном хуторе ловчий не обнаружил ничего неожиданного. Ну, сломанный засов — толстенный дубовый брус… ну, давно засохшие, впитавшиеся в древесину бурые россыпи брызг на потолке… ну, страшные рассказы о людях, разорванных в клочья. Конечно, зверь прикончил всех, даже ребенка. А почему «даже»? Ребенка убить легче, чем взрослого, а жалости для оборотня не существует. Какая жалость к добыче? Бремек слушал вполуха, а сам катал в голове мысли — за что зацепиться, где искать кончик путеводной нити, которая приведет к логову зверя?

Оборотень — не зверь, и не человек, и даже не нечто промежуточное. Эта порода совмещает черты тех и других, причем вбирает в себя самое пакостное, что есть в волках и людях. Он ловок, свиреп, жалости не знает, потому что убивает не свою породу. Он отчаянно жесток… хотя сам о том не задумывается, он уверен, что ведет себя естественно, — он знает, что и с ним обойдутся не лучше, если изобличат. Притом волк-оборотень нечеловечески осторожен, потому что всегда один, он неизменно держится настороже…

Людей он презирает и, когда принимает человеческий облик, цинично пользуется ловко подмеченными слабостями тех, среди которых проводит большую часть времени. Он по-человечески расчетлив, когда волк, и безжалостен, как дикая тварь, когда живет среди людей. Если он прикидывается купцом — то может быть льстивым, жестким или холодно отстраненным, но наверняка удачлив в торговле. Купец — тот же волк. Дурак стал бы искать волка среди охотников, наемных солдат или еще каких людей, чья профессия связана с убийствами. Нет, для оборотня это опасно — при виде крови он может не сдержаться и выдать себя. Зверя, конечно, следует искать среди купцов, самое волчье ремесло.

Но с чего начать? Все эти сломанные засовы, клочья шерсти, отпечатки огромных лап в разлитой крови — это не поможет напасть на след. Искать нужно в городе. Орденские братья верно подметили насчет круга около Раамперля — можно не сомневаться, они не ошибаются. Большой город — именно то, что нужно зверю. Удивительно, что разговоры с купцами не дали зацепок. Эта братия всегда рада подсидеть кого-то из своих, должны бы приметить странности за удачливым конкурентом. Купцы — они, если вдуматься, похуже волков, среди их братии не действуют даже законы стаи.

Бремек решил, что непременно сам побеседует с теми, кого брат Астус считает заслуживающими доверия. Ловчий надеялся, что местные братья просто не умеют правильно задавать вопросы.

Видя задумчивость охотника, смолкли и провожатые. Бремек спохватился и рассеянно покивал — мол, здесь все понятно. Молчал он и на обратном пути. Когда кавалькада достигла пригородов, Дорчик не выдержал и поинтересовался, что может сказать прославленный охотник? Ясное дело, рыцарю предстоит докладывать брату Астусу, а сказать-то и нечего. Бремек только покачал головой — ничего значимого у него сейчас нет. Потом начались улицы, а говорить среди прохожих не годится.

По возвращении Астус расспросил ловчего. Главе представительства Бремек тоже ничего не сообщил, попросил снова собрать купцов для беседы. Рыцарь пообещал пригласить верных людей нынче же к вечеру и сказал, что сам будет присутствовать. Бремек не возражал — разговор с местными тоже станет частью плана доброго Архольда. Пусть и рыцарь слушает.

Купцов в представительство пригласили якобы на ужин. В зале накрыли стол — не такой богатый, как для магистра, но вполне приличное угощение. Кроме рыцарей ужинать сели шестеро гостей. Бремек понял, что присутствуют купцы, с которыми Орден постоянно имеет дело: торговец оружием, барышник, поставщики тканей и скобяных изделий. Мечи, кольчуги, белые плащи, лошади и упряжь — все это потребляется Орденом в немалом количестве, купцы заинтересованы в оптовом покупателе и всячески будут стараться угодить.

После того как прилично выпили за храбрых орденских братьев, борцов с Тьмой, и за успешную торговлю добрых людей, Астус представил купцам Бремека и объяснил, что этот добрый брат — прославленный охотник, которого прислал Дом Света, чтобы покончить с опасной тварью.

Ловчий удивил всех — он заговорил не о волке.

— Люди добрые, — начал Бремек, — мы, слуги Света, члены Ордена, противостоим слугам зла изо всех сил. Я не сомневаюсь, что славные жители Раамперля были бы рады оказать нам помощь, но враг коварен, он умеет притвориться, надеть маску… Волка мы, конечно, изловим, особенно если вы окажете помощь. Но закончатся ли бедствия, когда не станет этого хищника?

Участники застолья притихли, удивленные таким поворотом, они не могли взять в толк, куда гнет ловчий. Тот огляделся и заговорил уверенней:

— Тварь — порождение Тьмы, ваш зверь наверняка сбежал из лаборатории Феттаха Повелителя Зверей. От Лордов Тьмы непременно исходит зло и смерть. Где гарантия, что на смену этому зверю не явятся десять? А сто?

Купцы пораженно замерли, кто-то порывисто вздохнул. Страшная картина — сотня оборотней!

— Феттах утверждает, что оборотни бегут вопреки его воле… — неуверенно возразил торговец скобяными изделиями, — а так-то Лорд — наш покупатель. С ним можно иметь дело.

Бремек нахмурился, и купец смолк и опустил глаза.

— Феттах — Лорд Тьмы, и этим все сказано, — строго произнес Астус. — Он и такие, как он, погребли Повелителя, чтобы самим беспрепятственно чинить зло.

— Именно так, — подхватил Бремек, — пусть он не солгал, и этот оборотень — беглец! Но для чего вообще Феттаху нужны столь опасные твари? С какой целью он их создает? А без Феттаха — кто совершает больше всего преступлений в Раамперле? Неужто свои, местные? Кто?

— Известно кто, северяне! — заволновались купцы. — Пришлые! Беженцы! Вечно голодные, на чужой кусок всегда зарятся!