Алена Даркина - Убывающая луна: распутье судьбы

12 юльйо, Раввиф, столица Яхии, страны амазонок.

Ветерок, вырвавшийся из объятий березовой рощи, обласкал беленые стены городской стены, скользнул выше, поцеловав щеки женщины-стража. Она смущенно тряхнула головой, но сердце ее преисполнилось благодарности. Несмотря на то, что уже тридцать лет враг не подходил к стенам Раввифа, стражи, так же, как и женщины-воины, находившиеся у границы страны, носили полные доспехи. Даже шлем с пышным конским хвостом на затылке они не могли снять, пока стояли в дозоре. В летний полдень и кожаные брюки заставляли истекать потом, не то, что закаленная сталь… Женщина перехватила копье и вновь устремила взгляд на дорогу. Ничто не заставляет чувствовать раздражение так сильно, как осознание бессмысленности своего дела. Если бы враг перешел границу, королева бы узнала об этом и без городской стражи. Яхия очень невелика, умещается в небольшом лесу между Энгарном и Ногалой, так что бой сразу бы услышали, а вскоре и увидели бы. Отвернувшись от леса, женщина с тоской представила бассейн у себя в доме. Когда закончится ее стража, она полежит там с часок, пока не замерзнет. Может, и раба пригласит присоединиться. Она захватила его месяц назад — виллана из лейнской деревни. С тех пор как Энгарн заключил перемирие с Яхией, на его территории королева ходить запрещала. Раб, которому она пока не дала имя, оказался в меру уродливым и в меру тупым. Если с работой по дому он еще справлялся, то с утешением госпожи не очень. Кажется, он так сильно боялся ее, что оказывался способным на подвиг в постели только после того, как много выпьет. Женщина ободряла себя тем, что таким он будет недолго. Мужчины ведут себя одинаково, когда становятся пленниками амазонок, спустя время это проходит. Вон они — рабы и свободные — обрабатывают поля за городом, доставляют госпожам пищу. Они старательно выполняли многочисленные обязанности и в поле, и в постели. Жаловались на них редко. Рабы старались не доводить госпожу до того, чтобы пришлось жаловаться.

Женщина взглянула на лес и тут же вновь на работающих вилланов. Среди них происходило нечто необычное. Внезапно они замирали и стояли недвижимо среди поля. Амазонка нахмурилась, всмотрелась в них до рези в глазах. Что происходит? И тут она заметила: фигура в длинном балахоне сначала казалась прозрачной, немного погодя сотканной из серого тумана. Постепенно этот туман густел, превращаясь в черную дымку и обретая плоть. "Что за чудеса?" — женщина собралась свиснуть, чтобы подать тревогу, но будто два черных шила вонзились в сердце — так посмотрела на нее незнакомка. Посмотрела сквозь легкую черную вуаль, колышущуюся на ветру. Амазонка замерла, не в силах пошевелиться. А гостья приблизилась к воротам и произнесла тихо, но так, что сердце судорожно сжалось в комок от этого голоса:

— Я хочу видеть королеву. Я не причиню зла.

Неизвестно, зачем она это сказала — противиться все равно никто бы не смог. Кто может противиться смерти?

Уже когда фея смерти миновала городские ворота, амазонка повернулась и посмотрела ей вслед, точно, как мужчины, работающие в поле. Черная фигура, удаляясь среди белых городских улиц, постепенно теряла плотность, вновь превращаясь сначала в дымку, потом в туман, и, наконец, исчезая в воздухе.

"Что ей нужно от королевы?" — подумала женщина, и сердце заныло в тоске.

Зелфа сидела в парадном зале, мало отличавшемся от других комнат и домов ее амазонок. Разве только ковры и стоявшие рядком стулья новее — привилегия королевы. Но стены, как и везде, покрыты белой известью — не деревянными панелями или обоями, как в Энгарне и Лейне, не мрамором, как в Ногале. Намного проще. Они не так богаты, чтобы тратить золото на украшение домов. Война делала их богаче, но пока они вынуждены были обходиться редкими набегами на деревни Лейна, да тем, что производили рабы…

Зелфа откинула длинные светлые волосы за спину и отхлебнула холодного чая. На длинных ногах лишь кожаные сандалии. Еще одна привилегия жизни в Яхии — не надо прятать тело под многочисленными юбками, опасаясь разгоряченных самцов. Вот он, самец — сидит тихонько на табуретке в углу и ждет, когда королева подаст знак, что бокал пуст, чтобы вновь наполнить его. Здесь все такие. Потому что воинскому искусству обучают только девочек. Да еще и с присказкой: "Будешь хорошо сражаться — станешь королевой". У мальчиков, родившихся в Яхии, есть право покинуть страну — они считаются свободными. Но таким правом воспользовались единицы. Идти на чужбину без денег — это на долгие годы обречь себя на нищенскую жизнь. Зачем, если можно сытно жить тут? Работать в поле или по дому за еду. А свободным разрешается и госпожу себе выбирать. В том смысле, что из тех женщин, кому он приглянулся, он выберет ту, которая нравится ему — насильно-то ни одна амазонка мужчину не возьмет. У тех, кого захватили в набегах, и таких прав нет. Они навсегда остаются рабами. И пусть этому рабу не нравится королева — широкоплечая женщина с лошадиным лицом — он и пикнуть не посмеет, сделает все, что от него потребуют.

Зелфу избрали королевой пять лет назад. Не потому, что она лучше сражалась, но потому, что ее уважали амазонки. До тех пор пока она поддерживает законы страны, она будет править, даже если превратится в дряхлую старуху. После ее смерти изберут другую. Амазонок не пугал столь суровый закон. Если королева переставала устраивать большинство, ей помогали умереть. Но такое случалось один раз за тысячелетнюю историю Яхии. У нее конфликтов с девочками пока не намечалось. Яхия не голодала, рабов и денег хватало. А что еще нужно? Через шесть дней Зелфа сделает пир для своих воинов в честь дня рождения. Ей исполнялось сорок, но она не чувствовала возраста, хотя женщины-ровесницы в Лейне уже наверняка превратились в старух.

Легкий шелест платья отвлек королеву от размышлений. Он посмотрела на дверь и окаменела. В покоях стояла женщина в черном балахоне. Мелькнувший вопрос: "Как она сюда попала?" — отпал сам собой. Раз королева при виде гостьи не могла пошевелиться, значит, и со стражами она проделала такой же фокус. Оставалось надеяться, что она пришла не для того, чтобы убивать.

— Я пришла с миром, — прошелестела гостья, и волосы у королевы зашевелились от ужаса. — Ты выслушаешь меня, Зелфа?

Попробовала бы королева воспротивиться! Но через миг она почувствовала, что в состоянии кивнуть.

Воспользовавшись разрешением, фея смерти прошла в зал. Не дотрагиваясь до стула, пронесла его в воздухе и опустила напротив трона. После этого села. Зелфа покрутила шеей — позвонки хрустнули. Боковым зрением отметила, что ее раб сидит с выпученными глазами и покрасневшими щеками, будто его кто-то придушил.