Дмитрий Стародубцев - Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы

ДозирЭ проявил особую настойчивость, выведывая, как появилось у Андэль золотое ожерелье и подвеска. Выросшая в одиночестве на дикой природе, Андэль пока не научилась лгать, поэтому после недолгих колебаний поведала о Туртюфе всё без остатка и сама испугалась той откровенности, с которой рассказала об отношениях и близости с другим мужчиной. Молодой человек, однако, успокоился, услышав то, что, собственно, и предполагал услышать, поспешил скинуть с себя остатки доспехов, оставшись полураздетым, и вновь заключил девушку в объятия, прошептав на ухо самое заветное, что таилось в его сердце.

Стоял конец дня, духота спадала. Но здесь, на хироне, в саду на крыше акелины, было тихо, неподвижно, будто весь мир вокруг замер. Только безмятежному ветерку с Анконы едва хватало сил, чтобы слабо волновать самую нежную листву на вершинах разросшихся кустов и деревьев.

Внезапно в один миг всё нарушилось. Послышалось ржание лошадей, нервный стук, крики, нарастающий топот ног. ДозирЭ оглянулся и увидел вооруженных людей, высыпавших на хирону – властного эжина в странных темно-синих одеждах и множество слуг, толпившихся за его могучей фигурой и готовых к исполнению любого приказа. Телохранитель Инфекта отстранился от люцеи и повернулся лицом к вошедшим. Его доспехи и оружие были сложены неподалеку, и он покосился на меч и кинжал, рассчитывая в случае надобности воспользоваться ими.

– Рэм ДозирЭ, насколько мне известно? – поинтересовался знатный авидрон, едва сдерживая гнев.

Молодой человек не спешил отвечать, в упор разглядывая наглеца. Тот был столь же высок, как и он сам, но значительно шире в плечах и мощнее. В свои сорок – сорок пять лет он казался еще полным здоровья и жизненных сил. Поджарая гладкая кожа лица, короткая черная бородка с модными завитушками, крепкие скулы и правильный грономфский нос делали бы мужчину этаким мужественным красавцем, если бы не отталкивающий неподвижный гипнотический взгляд, излучающий едкую насмешливость, близкую к презрению, твердую уверенность в своих силах и громадное собственное превосходство. А еще вся эта удивительная одежда из тончайших тканей: широкие штаны, яриадская рубаха, меховая паррада, диковинный плащ, драгоценности и оружие в великолепных ножнах…

ДозирЭ был несколько сконфужен, ибо видел перед собой великолепнейшего авидронского эжина, судя по всему, богатого и, наверное, весьма влиятельного. Но молодой человек вовремя вспомнил, что и сам он теперь занимает весьма высокое положение, и постарался отвечать спокойно и уверенно, даже придал своим интонациям встречную ироничность.

– Да, я тот, чье имя произнесено. А ты, рэм, – Туртюф, как я понимаю?

Туртюф вежливо приложил пальцы ко лбу. В другой ситуации он лишь криво усмехнулся бы и дал волю чувствам или сразу приказал слугам атаковать и убить негодяя, как сгоряча мечтал поступить некоторое время назад. Но всё происходило не на палубе корабля и не на улицах какого-нибудь Биона, а в Грономфе, и перед ним был не матрос и не грязный работорговец, а авидрон, к тому же воин Белой либеры. Поэтому Туртюф неимоверным усилием воли сдержал свой пыл.

– Почему ты столь бесцеремонно нарушил наше уединение, уважаемый рэм. И к чему с тобой целый отряд слуг и с ними такая куча оружия? – поинтересовался ДозирЭ. – Разве был сигнал к сбору городского ополчения?

– Для этого есть весьма серьезные основания, – глухо отвечал эжин.

– Каковы же они? И имеем ли мы с люцеей Андэль к ним какое-либо отношение?

– Самое непосредственное, – насупился Туртюф, и в глазах его вспыхнула ненависть, которую он уже не в силах был унять.

ДозирЭ краем глаза заметил, что на хироне появился взволнованный Кирикиль, не спускающий руки с рукояти кинжала. Он встал недалеко от слуг Туртюфа и что-то сказал сначала одному из них, потом другому.

– Кто сделает хотя бы шаг в сторону моего хозяина, тот будет иметь дело со мной! – в конце концов предупредил он сразу всех. – А ты, жирный, когда в последний раз вынимал из ножен свою ржавую рапиру? – обратился он к слуге самого свирепого вида. – Знаешь, таких толстых навозных жуков мы с хозяином прирезали мимоходом человек тридцать, не меньше. Любит он это дело, такой уж кровожадный. За что и ценим мудрым Инфектом. И всем животы вспарывает, словно мясник. Хочешь посмотреть, как выглядят собственные кишки, недоносок? Это устроить совсем не сложно, поверь.

Кирикиля понесло, и он говорил уже в полный голос, так, что даже Туртюфа заставил обратить на себя внимание. Тот оглянулся, но невоспитанный слуга лишь подмигнул ему, будто старому товарищу. Эжин задохнулся от ярости.

– Эй, ДозирЭ, уйми своего словоохотливого слугу, иначе мне придется сделать это самому…

Между тем на хироне появились обитательницы акелины, среди которых была и Каруду. Люцеи обеспокоенно перешептывались, показывая пальцами то на полураздетого молодого человека, то на рассерженного эжина. Им было и страшно – казалось, мужчины вот-вот сойдутся в схватке, и жутко интересно – чем это всё закончится. Наивная Андэль, в ужасе спрятавшаяся за спиной белоплащного воина, не ведала, что вот уже несколько месяцев вся акелина, все ее подруги с придыханием наблюдают за ее любовными похождениями и с нетерпением, словно на представлении, ожидают развязки…

– Люцея Андэль – моя, – заявил наконец Туртюф. – Ты должен немедленно покинуть эту акелину и больше никогда в ней не появляться.

– С каких это пор гражданский указывает циниту? Или в Авидронии поменялись законы? Что-то я, наверное, пропустил, пока сражался в Иргаме.

– Послушай меня, доблестный воин, – попытался смягчить напряжение торговец, видя, что грубостью не добьется ничего. – Я посещаю Андэль более года. Я потратил целое состояние, чтобы оградить мою маленькую селянку от тяжелой ежедневной работы. И тут появляешься ты, будто нет более в Грономфе акелин, а в них – прекрасных люцей. А ведь, насколько я знаю, воины Белой либеры посещают Дворец Любви – лучшую акелину в Авидронии, которая располагается прямо на территории Дворцового Комплекса Инфекта и где собраны самые красивые девушки материка. Что же тебе надобно здесь, в этой скромной обители? Или, может, у тебя не хватает золота для посещения Дворца Любви? В таком случае ты можешь рассчитывать на мою щедрую безвозмездную поддержку.

Туртюф не старался обидеть воина – его слова были искренними, – он просто по старой привычке, которая редко его подводила, всё в жизни мерил деньгами. Но подобное высказывание не могло не оскорбить запальчивого ДозирЭ. Он вспыхнул, как подожженная факельница, и отвечал весьма несдержанно:

– Только подумав, что я могу принять твое отвратительное предложение, ты обесчестил меня и опорочил цвет моего плаща. Тебе придется за это ответить. Что же касается Андэль – мы знакомы давно, еще когда я не был воином, и я люблю ее так, как не люблю даже Божественного. Я собираюсь выкупить ее и назвать своей женой. И я это сделаю, какие бы трудности не стояли на моем пути!