Дмитрий Стародубцев - Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы

Вето третьем году, тридцать третьего, последнего дня четвертого месяца, город Масилумус, как и каждый год до этого на протяжении двух тысячелетий, праздновал окончание сезона дождей – Встречу Солнца.

Еще днем залитые дождем улицы были серы и пустынны: жители спали, набирались сил перед трехдневными беспрерывными гуляниями, которые открывались этой ночью, факельным шествием и «божественной» оргией. Только рабы в некрашеных одеждах и грубой обуви на деревянной колодке шлепали по лужам – спешили куда-то по поручению хозяев.

Но вот подошел к концу день, и из потрескавшихся известняковых лачуг, каменных многоярусных домов и украшенных богатой росписью зданий высыпал возбужденный народ. Несмотря на морось, которая, казалось, обволакивала с головы до ног и проникала под одежды, трудно было встретить унылое лицо. Для многих единственным просветом в жизни, полной безрадостных забот и бедности, был праздник Встречи Солнца: он ознаменовывался раздачей еды, бесплатными возлияниями, совокуплениями на улицах, публичными кровавыми казнями. Толпы иргамов направлялись к Могильной площади, самой большой в городе, названной так потому, что рядом располагалась единственная в городе могильня.

В этот день здесь сжигалось много покойников – несчастные не дожили нескольких дней до великого празднества. Мелкий дождь рассеивал дымки, тянувшиеся со скорбных пепелищ, и запах сожженных трупов, подслащенный особыми благовониями, проникал на площадь.

Потемнело. Перистые разрывы туч обагрились фиолетовым закатным подбоем, насупились бронзовые изваяния и посуровели вельможные дворцы, окружавшие Могильную площадь. Из устья железных факельниц с широкими бедрами-основаниями вырвались первые незрелые языки пламени, разбросав вокруг бесноватые тени. Подпитавшись мало-помалу злобной силой дорианского масла, они вдруг ярко полыхнули, озарив недобрым зеленоватым светом всё пространство и посередине его заготовленный костер, окруженный рослыми меченосцами.

Площадь быстро наполнялась людьми. Те, кто еще с середины дня занял лучшее место вблизи казнильных подмостков, старались его не потерять, отбиваясь от соперников кулаками и рукоятями кинжалов. Но люди всё прибывали, напирали друг на друга, дружно работая локтями и весело ругаясь.

Один из дворцов, пожалуй, самый старый из тех, чьи фасады смотрели на Могильную площадь, находился как раз напротив разложенного костра. Подступы к нему охраняли три шеренги Синещитных, отборных тяжеловооруженных воинов из отряда телохранителей интола Иргамы, и перед ними еще шеренга лучников в длиннополых кольцевидных доспехах. В здании дворца, на достаточной высоте, располагалась крытая галерея с плотной узорчатой решеткой. За ней, надежно защищенные от людских глаз, уже заняли места самые знатные зрители предстоящего действа – семейство правящего интола в полном составе, военачальники и знатные высокородные граждане.

В центре восседал Тхарихиб в шелковых одеждах и остроконечной иргамовской шапочке, расшитой золотой нитью. Он был небольшого роста, худ, с приятным, но болезненным лицом. Интол часто покашливал и сплевывал в тонкостенную паладиумную плевательницу. В руках Тхарихиб крепко держал серебряный жезл, оплетенный золотой нитью, – точную копию того, который подарил несколько лет назад и передал через своего брата могущественному Фатахилле.

По левую руку от правителя Иргамы скучала интолья Хидра – его жена, молодая смуглянка с золотым венцом на голове в форме пальмовой ветви. Иргамка по крови, она больше напоминала тех жарких неутомимых женщин, которые живут в странах, сопредельных с Ночным морем. Ее лицо было в меру натерто свинцовыми белилами и красками, а губы подведены красной охрой. Черные шелковистые волосы, поднятые на затылок, обнажали точеную шею в алмазном ожерелье с притягательной родинкой и, уложенные изящными завитками, оставляли полуоткрытым высокий красивый лоб и маленькие ушки с гранатовыми серьгами. Поверх тяжелой плавы, скрепленной изумрудными застежками и усыпанной драгоценностями, Хидра накинула на плечо легкий белый платок, который, по мнению ее подруг, должен был оттенять ее смуглую кожу и подчеркивать красоту больших черных, как ночь, глаз.

С другой стороны от Тхарихиба, на отдельной скамье в виде головы буйвола, расположился его младший брат Хавруш в пышном головном уборе из перьев касандры, в просторных многоцветных одеждах. Несмотря на необычайные размеры этой скамьи, огромные бедра Хавруша упирались в инкрустированные серебром подлокотники, и он чувствовал себя несколько стесненно.

Шум на площади нарастал. «Слава Слепой Деве, слава Солнцу!» – кричала толпа. Площадь уже заполнилась до отказа, но народ всё прибывал. Одни распевали песни и гимны, другие танцевали с мечами и факелами в руках, третьи играли протяжные мелодии на иргамовских трубах. «Слава Тхарихибу!» – кричали люди у дворца. «Да процветает Хавруш, наш мудрый Верховный военачальник!» – раздавались не менее громкие возгласы.

Тхарихиб удивленно посмотрел на брата, но тот лишь пожал плечами: не могу же я им запретить?

– Хавруш, ты подаришь мне вон того цинита? – спросил восьмилетний мальчик, стоящий у решетчатого окна и с любопытством наблюдающий за происходящим.

– Зачем тебе настоящий воин, Нэтус? Разве тебе не хватает твоей игрушечной армии? – отвечал Хавруш самым мягким медовым голосом, на который только был способен.

– Мои воины сделаны из дерева, поэтому они не настоящие. Я хочу вон того лучника, который выше всех ростом. – И мальчик показал пальцем в сторону площади.

Хавруш, только что найдя удобное положение для своих ягодиц, вынужден был приподняться, чтобы увидеть воина, о котором говорил мальчик.

– Нэтус, этого лучника нужно кормить, нужно ему платить, и ему необходимы доспехи и стрелы. А цинитов, вырезанных из дерева, можно просто положить на ночь в ящик. Это удобнее.

Мальчик на мгновение задумался, потом сердито подбоченился, выставив вперед ножку.

– Мама, – обратился он к Хидре. – Скажи Хаврушу, чтобы он подарил мне того лучника. Иначе я буду сердиться…

Повернув голову к Хаврушу, женщина гордо вздернула подбородок и сверкнула глазами:

– Хавруш, вправе ли мы отказывать будущему интолу? Или ты считаешь, что наш сын не может позволить себе всего одного лучника?

Нэтус кивнул и вызывающе посмотрел на Верховного военачальника. Тот лишь промямлил что-то и тут же распорядился позвать цинита. Через мгновение рослый воин появился на галерее.

– Как тебя зовут? – спросил Хавруш суровым тоном.

– Зваргус, – отвечал ничего не подозревающий лучник.