Сергей Радин - Лёхин с Шишиком на плече

Итак, усталый и осознаваемо пьяный от обилия впечатлений, Лехин невнятно поблагодарил водителя троллейбуса. Троллейбус уехал, увозя привычные огни и будничное гудение, и оставил пассажира в ночи. Ночь переживала длинное предрассветное состояние, когда вокруг все еще темень несусветная, но уже чувствуется некоторая неуверенность, и нет той чистоты черного цвета, которая присуща глубокой ночи.

При виде скамейки на остановке Лехин, не раздумывая, двинулся к ней. Спать. Плевать, что до квартиры ходу — пять минут. Тело отяжелело так, что он уже предвкушал, как не сядет — рухнет на скамейку на деревянную доску и навалится на крепкую спинку.

Правое ухо будто взорвалось — такая пронзительно-огненная боль взрезала голову и отдалась в ноги. Лехин вскинул ладонь к ушам, но Шишка поймать не успел, только пушистым по пальцам скользнуло.

Впрочем, "помпошка" совсем удрать не думала. Кажется, она сочла, что на нее возложена великая миссия — Возвращение Хозяина Домой, и вознамерилась выполнить эту миссию во что бы то ни стало. Дернув Лехина за ухо и обеспечив ему несколько бодрых (для Лехина — разъяренных) минут, "помпошка" принялась скакать по плечам хозяина вокруг головы, время от времени зависая на левом ухе и посылая в него жуткие воинственные вопли, напоминающие жалобы тоскующего без подружки кота. Жалобы звучали издалека, словно Лехин слушал их по телефону. Судя по всему, "помпошка" наконец сообразила, в каком пространстве находится человек (напомним, Шишики живут одновременно в нескольких), и теперь могла устраивать концерты любой мощности. Вскоре Лехин понял, чего добивался Шишик, и побрел домой. "Помпошка" притихла и выжидательно устроилась на привычном месте — на плече.

Лехин машинально прошел десяток шагов до перехода, прежде чем вспомнил, что транспорт сейчас крайне редок и можно перейти дорогу в любом месте. Дальше он стал думать только о том, как лифт вознесет его на седьмой этаж, как он откроет дверь и как свалится прямо на диване и прямо в одежде — и пусть эти типы, которые узурпировали его квартиру, попробуют возразить!..

Движение справа заставило его напрячься. Но Шишик никакого беспокойства не проявлял, и Лехин со слабым интересом обнаружил между собой и остановкой шикарного бело-серого кота. Кот здорово напоминал Джучи — такой же пушистый и большой. Животина явно тоже собиралась переходить дорогу.

Вздрогнув, Лехин попятился. Пустынная дорога вдруг оживилась. В обе стороны заспешили машины: общественный транспорт, легковушки, маршрутки, грузовики всех мастей; воздух наполнился деловым гулом рабочего вечера и бегучим светом.

Пока Лехин таращился на это чудо, кот, видимо, высмотрел просвет-лазейку, через которую предполагал проскочить. И помчался через дорогу. Обмирая от ужаса, Лехин наблюдал, как безрассудный смельчак кинулся под первую из вереницы легковушек. Водитель резко затормозил. Кот выскочил за машиной — прямо перед его носом пролетел бесконечный караван автомобилей, и хвостатый псих-самоубийца вновь нырнул под ту же машину, которая только-только начала набирать скорость. Водитель тормознул — позади уже начинали сигналить из других машин. Кот снова сиганул по ту стороны машины, пролетел под пронесшимся джипом — и дальше Лехин потерял его из виду за двойным потоком автомобилей встречной полосы. Дом Лехина стоял сразу за дорогой, на небольшом возвышении, "домашним" людом именуемом простенько и со вкусом — "высокий газон"" Лехин еще дрожащую руку с сердца не снял, а кот уже взбирался по тропке "высокого газона". Остановился, оглянулся на дорогу, высокомерно хлеща хвостом, и исчез в кустах.

И движение исчезло. Мимо Лехина промчалась одинокая "таксюша" — и тишина. И неподвижный мрак. Лишь дальше, к мосту над оврагом, — смутная, режущая глаз полоска, еще трудно отличимая от глухой, темной сини ночного неба.

Лехин покосился на "помпошку". Та зевнула прямо в лицо.

Ничего не понял. Двинулся через дорогу, с опаской поглядывая по сторонам. На середине не удержался — обернулся. Бело-серый кот сидел около остановки. Вот он встал, внимательно оглядел дорогу.

Воздух ощутимо поплотнел, задвигался, зазвучал — пока еще невнятно. Лехин бросился с дороги. Уже на пешеходной полоске, так и не отдышавшись, развернулся.

На пустой дороге пушистый псих проделал — точка в точку! — весь путь самоубийцы. Он снова кидался туда-сюда, спасаясь от невидимых теперь Лехиному глазу машин, и человек невольно подумал: останься он, человек, на той стороне дороги, увидел бы все те же машины, мимо которых проскочил кот в первый раз.

Котяра галопом промчался мимо Лехина и… пропал в прыжке. Ну да, нацелился прыгнуть в кусты, оттолкнулся от асфальтовой дорожки, взвился вверх. Исчез.

Утомленные мозги отказывались объяснить двойное явление кота на проезжей части. Так же, как отказывались порассуждать на интересную — возможно, днем — тему, куда он пропал, но… Но Лехин оглянулся на дорогу в ожидании третьего явления кота. Дорога была притихшая, пустынная… Но Лехин оглянулся, чтобы получить после двух неожиданностей одно внезапное: он вдруг ни с того ни с сего уверился, что дорога ему улыбается. Как примирительно улыбается друг, рассказав не в тему парочку дурацких анекдотов.

"Делаем вывод, — мрачно, потому что устал, подумал Лехин, — дорога однажды пережила страшное потрясение с этим котом, и ей захотелось поделиться своим переживанием со мной. Но тогда она знает, что я это увижу. Интересно, я сошел с ума или я сошел с утоптанной дорожки будничного человеческого бытия?.. Звучит страшно философски и страшно красиво, ключевое слово — "страшно". Выдержит ли моя бедная головушка вторжение паранормального мира в мою недавно нормальную жизнь?"

Шишик сонно пискнул в ухо что-то погоняющее — что-то наподобие: "Давай-давай! Шевелись активней!"

Асфальтовая полоска вела вокруг "высокого газона", на котором стоял дом, к лестнице, которая к дому поднимала. Идти в обход не хотелось, и Лехин привычно, как и многие жильцы, взобрался по утоптанной тропке.

Взобрался и услышал музыку. Легкую такую, веселенькую, танцевального ритма, какую любят использовать для фона в детских передачах. Не музыка даже — музычка.

Звук шел из кустов, окольцевавших дом.

"Тебе это надо? — сердито вопросил себя Лехин, но секундочку подумал и нашел оправдание: — А что если способность видеть невидимое-неведомое ненадолго? А я и так только краешка коснулся. Так что — надо!"

Он склонился над роскошным кустом черноплодной рябины, уже машинально меняя уровень зрения.

На земле лежало что-то длинное, грузное, тяжелое. По этому трудноопределимому предмету бегала толпа светлячков. Светлячками Лехин назвал всех скопом, но на деле, приглядевшись, различил два вида существ. Верхняя часть лежащего предмета упиралась в ветки, нижняя пропадала за пределами куста. Над округлой верхушкой предмета отплясывали толстячки с мизинец Лехина. Чем-то они напоминали воздушные шарики-фигурки, только уж очень маленькие, да и очертания их были не то размытыми сами по себе, то ли пушистыми от испускаемого ими света. А по всей длине черного предмета играли в догонялки существа, похожие на бесхвостых мышей. Все светлячки словно купались в свете, Лехин поморгал немного — глаза от старания все разглядеть подсохли — и хотел было тихонько утопать по тропке дальше, но с плеча к толстячкам-летунам соскользнул Шишик. Он удобно уселся на самую макушку предмета, вынудив хозяина внимательнее рассмотреть темное нечто.