Константин Калбанов - Рыцарь ч.3

Примерно через полчаса, Яков вновь легонько взял Андрея за локоть. Ничего не понимающий Андрей повернул голову обращая в сторону гиганта левое ухо, тот понял все правильно и прильнув к уху скорее выдохнул, чем сказал.

— Ушли. Я слышал как чиркнуло весло о лодку.

Андрей вновь кивнул давая понять, что все понял и им пора возвращаться. Двумя бесшумными тенями, пригибаясь к земле они скользнули в сторону форта. Орки ночью видели лучше людей, кто знает, может кто и сможет рассмотреть на высоком берегу две тени, правда это скорее уже из области фантастики, но как говорится, береженого, Бог бережет.

У форта их встретили возбужденные Робин и Джеф. Конечно лиц их они не видели, но от ветеранов словно исходила какая–то аура, указывающая на их состояние. Когда же они заговорили, Андрей понял, что не ошибся, однако не придал этому особого значения, все же люди, не бездушные роботы, к тому же прошел не один месяц после того, как они участвовали в смертельной схватке.

— Около пяти десятков, двигаются на юго–запад. Идут прямо по дороге, как по ниточке. — Прошептал Атчесон, хотя в шепоте уже не было никакой необходимости, орки должны были удалиться достаточно далеко.

— Может отвернут? — Обеспокоено поинтересовался Андрей.

— А зачем им отворачивать. Форт миновали, а больше здесь людей нет.

— Если забыть о лагере поселенцев, то да. — Зло бросил Андрей, поражаясь такой недогадливости подчиненных.

— Ах дьявол! Они же прут прямиком на них!

— Не поминай к ночи, — недовольно буркнул Джеф. — Падре Томаса на тебя нет. Все не так плохо, милорд. Там четыре десятка арбалетчиков, да и Маран с крестьянами чего–то да стоят. Люди уже в седлах, ждут только команды. Успеем.

— Если попрем по открытому, то и обернутые копыта не помогут, услышат задолго до того как мы их нагоним, а тогда попрячутся, поди найди их в этой темени.

— Что предлагаешь? — Нервно спросил Андрей, душевному равновесию мешали два обстоятельства, промедли они и пострадают поселенцы, поторопись и не избежать больших потерь среди воинов, орки тогда встретят их из засады. Плохо. Все очень плохо.

— В четверти мили отсюда начинается овраг, не особо широкий, но и не маленький. Дойти до него и припустить по его дну, оно конечно в темноте можно и лошадей зашибить, и покалечиться может кто, но зато двигаться можно будет быстро, овраг скрадет топот копыт, да и глина там мягкая, грязи уже нет, а затвердеть не успела.

— А ты уверен, что орки выйдут туда?

— Маран почему выбрал–то это место, потому что там брод есть, и дорога проходит. До другого пара миль считай на запад, оно им надо. А броды они здесь знают, не сомневайтесь. Плавать им тоже не с руки. Так что выйдут аккурат к броду. Там же должно расположиться не меньше двух десятков наемников, этож самое опасное место.

Андрей на мгновение задумался и припомнил местность вокруг будущего села. Так и есть, не более чем в двух сотнях шагов от брода выходит овраг, по которому в Тихую, стекают вешние воды, а после таяния снега этот своеобразный ручей пересыхает, просто здесь удобно стекать с холмов талой воде, вот за многие годы и образовался этот овраг.

Бешеная ночная скачка, да еще и не по дороге, а по нехоженому оврагу, где и рытвины, и норки грызунов и змей, удовольствие весьма сомнительное, вот только выбора не было. Андрей заставлял коня идти чуть не в галоп, каждое мгновение ожидая, что лошадь запнется и полетит через голову, опрокидывая и всадника. Сзади он пару раз слышал звуки падения коней и приглушенное ржание страдающих животных, торбы одетые на морды лошадей, сильно мешали им дышать, доставляя самую настоящую пытку, но они же не позволяли издавать слишком много шума, когда бедные животные взывали к справедливости. Воины наверняка тоже пострадали, но переносили увечья молча, если они и позволяли себе приглушенные стоны, то он их не слышал, а значит, не услышат и орки.

Овраг закончился как–то внезапно. Вот только что мрак давил с боков практически отвесными стенами оврага, и вдруг Андрей почувствовал, что тьма словно расступилась. Как в этой тьме, среди неясных теней всадников Джеф и Робин, смогли вычленить его, для Андрея осталось загадкой, однако они быстро оказались рядом.

— Многих потеряли? — Прошептал Новак.

— Двоих или троих, — так же шепотом ответил Робин.

Как–то так само собой сложилось, что Джеф отошел на второй план, предоставив первую скрипку Атчесону, поначалу удивившийся этому обстоятельству, Андрей, все же довольно быстро сообразил, что эти двое и раньше служили вместе, и опытный ветеран просто уступил первую роль как своему бывшему командиру, так и воину имевшему гораздо больший опыт. Хотя тут–то Андрей мог и поспорить, за год беспрерывных походов в степи, Джеф приобрел изрядное количество опыта, а драться сейчас предстояло на открытой и ровной как стол местности, считай в степи. Но менять что–либо на ходу, было глупо и он просто принял правила игры.

— Робин, твои как, управятся с луками из седла?

— Я бы на это не надеялся. Они привыкли твердо стоять на ногах.

— Тогда своих лошадей оставите здесь в овраге, а сами в цепь и выдвигайтесь к броду, на дистанцию уверенного выстрела.

— Сделаем.

— Джеф, мы остаемся пока здесь. Как только начнется, ударим, пока доскачем, лучники что смогут уже сделают, нам останется дать залп и ударить в копья. Только бы они не схитрили. Только бы вышли сюда. Дьявол, наемников предупредить не успеваем. Ну да не спят же они в самом–то деле.

Угра не был молодым воином, но и до убеленной сединой гривы старейшины ему было еще ой как далеко. В хижине родового поселка его ждала молодая жена, которую он взял после того, как его прежняя отправилась на встречу с духами предков, производя на свет его первого сына. У него уже были две дочери, но что такое бабы, бабы они и есть, а вот сын, это наследник и опора, когда он состарится, если вообще состарится.

Воины редко доживали до седой гривы, но те кто доживал, пользовались большим авторитетом. Выжить в суровом лесу, живя охотой и пройти через множество походов, а после такой жизни дожить до старости мог далеко не каждый, а только самый лучший и удачливый, как не уважать столь заслуженного воина и не прислушиваться к его советам. Но до старости еще нужно было дожить, а ведь можно было остаться и калекой, а какой из калеки воин и добытчик, если не смог обзавестись сыном и успеть его воспитать, то придется тебе жить милостью рода. Оно конечно, не бросят умирать с голоду, но будут презирать, а такая жизнь никому не нужна, вот и вспарывают себе животы, те кто не способен о себе позаботиться и не имеет сыновей. Выпростав кишки, они наматывают их на родовой истукан, вырезанный из векового дуба еще пращурами, если не могут идти, то ползут, и чем больше кругов намотают, тем более почетной считается смерть. Это уже не позор, а достойная воина смерть.