Вольфганг Хольбайн - Заклятие нибелунгов. Амулет дракона

Дело близилось к полудню, однако свет солнца по-прежнему был не очень ярким. И Зигфинн, и Бруния изголодались, но знали, что утолить голод в замке нечем. Выйдя из замка Изенштайн, они отправились в порт. Тут тоже не было людей. Бруния осмотрела небольшие хижины с покосившимися стенами и провисшими потолками, Зигфинн же подошел к кораблям, на которых уже довольно долго никого не было.

Внезапно неподалеку послышалось какое-то шуршание. Бруния и Зигфинн инстинктивно прильнули друг к другу. Принца злило, что у него нет с собой меча, но он не стал просить Брунию отдать ему свой.

— Скажи мне, что не только я это слышал, — прорычал Зигфинн.

Бруния напряглась, сжимая в руке меч.

— Мы не одни, хотя я и не знаю, радоваться мне этому или нет.

Вновь послышались чьи-то шаги.

Из-за покосившейся хижины вышел мелкий — Зигфинну до плеч — и явно исхудавший дрык.

Принц немного успокоился.

— Странно. Животные обычно не забредают в наши поселения, ведь они боятся людей.

Бруния нахмурилась.

— Кто знает, как давно в этом поселении никого не было.

Зигфинн осторожно направился к дрыку. Животное не двигалось и не убегало.

— Что ты собираешься делать? — поинтересовалась Бруния.

Через час они уже сидели перед костром на берегу моря и отрывали аппетитные кусочки от туши, жарившейся над огнем. Воду, чтобы утолить жажду, они брали из источника, и хотя вода била прямо из-под земли, на вкус она казалась застоявшейся.

— Нужно попробовать добраться до материка, — жуя, говорила Бруния. — Не мог же исчезнуть весь мир.

— Но почему? — возразил Зигфинн. — Вчера я мог бы поклясться, что замок не может опустеть за одну ночь. То, что тут происходит, не поддается объяснению.

Лишь через пару мгновений он понял, почему его ответ так опечалил Брунию.

— Я не говорю, что твои родители… Я хочу сказать, королевство твоего отца… — поспешно добавил он.

— Ладно, — отмахнулась она. — Посмотрим.

Было очевидно, что Бруния не хочет проявлять своих чувств. И эта взрослая, трезвомыслящая женщина совсем не походила на юную девушку, которую он вчера так страстно желал.

— Я думаю, что могу починить один из кораблей, чтобы мы доплыли до материка. При условии, что погода будет хорошей. Но прежде мне нужно отправиться в Гёранд.

— Но почему в Гёранд? — удивилась Бруния.

— Это самое крупное поселение в Исландии. Если и остались люди, то только там. Я должен хотя бы поискать их, ведь я, в конце концов, принц, а в отсутствие родителей — правитель.

— Но мы нигде не видели лошадей, — напомнила ему Бруния. — Придется идти пешком.

— Значит, придется, — кивнув, согласился Зигфинн.

Надежд встретить людей было немного, но Зигфинн чувствовал свою ответственность. И вообще, встретил же он Брунию, хотя и не верил в это.

Они отправились в путь, взяв с собой немного провианта. Зигфинн собирался перейти через холмы и направиться к самому большому селению острова. Многие короли уже думали о том, что следует перенести столицу ближе к Изенштайну, но это не имело особого смысла. Гёранд находился рядом с пастбищами, и туда легко было добраться из любой точки острова, к тому же ему не страшен был шторм на море. Отец Зигфинна, король Кристер, однажды сказал: «Замок Изенштайн является символом власти и силы Исландии, а Гёранд представляет собой гостеприимность и доброту людей нашего острова».

Они едва успели перейти через первый холм, как обнаружили, что там, где были луга, теперь… простиралось кладбище.

До самого горизонта чернели кресты, надгробные камни и холмики, отмеченные тяжелыми валунами.

Тут было больше могил, чем в Исландии жителей.

Зигфинн побледнел. Его стошнило, и он подумал о том, что оскверняет покой мертвых.

Бруния тоже была поражена этим зрелищем. Она прошла мимо ряда могил, читая надгробные надписи.

Последние из похороненных здесь умерли около сорока зим назад.

— Что это значит? — выдохнул Зигфинн, сплевывая остатки желчи.

— Я думаю, что в Исландии уже сорок лет никто не живет, — объяснила Бруния.

— Это неправда! — закричал Зигфинн, удивляясь собственной ярости. — Исландия — моя родина! А не какое-то кладбище! И ты это знаешь!

Вначале принцессе захотелось отругать Зигфинна за подобную вспышку ярости, но затем она подошла к нему и обняла его.

— Прости меня за эти необдуманные слова, мой милый Зигфинн. Я лишь хотела сказать, что в этом ужасном неправильном мире Исландия оказалась покинутой. Если мы хотим выяснить, что произошло, то должны смириться с этим.

Отодвинувшись от Брунии, Зигфинн только сейчас заметил, что плачет.

— Как я могу смириться с тем, во что не могу поверить?

— А как ты можешь не верить в то, что видишь собственными глазами?

На это у Зигфинна не нашлось ответа. Не было сил, чтобы этот ответ искать.

Бруния нежно опустила ладонь на его плечо.

— Давай не будем терять тут время. Пойдем в порт и попробуем найти какую-нибудь возможность попасть на материк.

Так они, не завершив начатое, вернулись в замок.

Нибелунги буйно праздновали свою победу. По всему миру, в высоких горах и глубоких долинах, они кричали о своем триумфе, и от их отвратительного пения листья на деревьях становились коричневыми, а птицы замертво падали с веток. Нибелунги не только вернули свою прежнюю власть, но и добились большего: они и стали властью. Все, что им потребовалось, так это одна темная ночь, когда боги не смотрели в сторону мира, и нибелунги взяли дело в свои руки, чтобы заново сотворить Мидгард. По собственному желанию. Прошло несколько часов, прежде чем они заметили, что их победа почти совершенна, но все-таки почти.

Для нибелунгов не важны были чувства людей — зрение, слух и осязание. Для них время было таким же ощущением, как история, а чувства приравнивались к словам. Для них все было потоком, по которому они плыли, в котором они купались, из которого они пили. Их власть была золотой рекой, роскошной и широкой. Они купались в этой реке, плывя по течению. Восторг и тщеславие переполняли их черные души, и нибелунги не сразу заметили, что на поверхности реки виднеются скалы. Три скалы. В их реке.

Первые голоса умолкли в победном гомоне, и нибелунги заметили слабые волны, исходящие от этих скал. Духи зашептались, призывая друг друга к спокойствию, а затем…

Три скалы в их реке.

— Это невозмооооожжноооо… — донесся один голос.

— Этогооо не должноооо быыыыть… — сказал кто-то другой.

Гармония, которой они наслаждались, распалась, и нибелунги начали возбужденно переговариваться.

— Невозмоооооожнооо…

— Не входилоооо в плааан…

— Словоооо богоооов….

Раскат грома сотряс Мидгард, и по телам нибелунгов прошла дрожь, словно напоминая о том, что не одни они всем управляли.