Иар Эльтеррус - Бремя императора

– Простила? – с недоумением переспросил Раст. – За что?

– Вы даже не понимаете? – горько усмехнулся принц. – Что ж, мне вас жаль, господин хороший. А девочка ваша не недотепа, она просто иная. Она способна на куда большее, чем эти вот две. Все помыслы, небось, только о том, что вокруг видят. А для горного мастера этого мало, нужно уметь мечтать о невероятном.

– Может, вы и правы… – помрачнел ткач. – Я никогда не понимал какого гмырха ей надо.

– Меня просили передать вам пару «ласковых» слов за воспитание дочери, причем просил сам император. И мастер-наставник впридачу, которому теперь с величайшим трудом придется выдавливать из Рахи неуверенность в себе, вами вбитую. Считайте, что я передал вам их слова, а они многое сказали. Думаю, вы понимаете, что именно.

– А императору-то вашему что до Рахи? – изумился Раст.

– Ничего, просто он ее сегодня видел, когда мы в Элиандаре были. А его величество, как мне сказали, трех собственных дочерей вырастил. Так вот он говорил, что за такое воспитание руки нужно с корнем выдирать. Извините уж за откровенность! Не понимаю, она ведь ваша дочь. Вы же к ней хуже, чем к собаке, относились! Разве так можно?

– Это она так думает? – нахмурился ткач. – Да, я ее не понимал и не понимаю. Но ведь неправда, что как к собаке! Хотел только, чтобы она не хуже остальных была, а она вон как восприняла…

Он обреченно махнул рукой, в глазах пожилого орка застыли слезы обиды.

– Грустно все это… – вздохнул Тинувиэль. – Девочке ведь порой только несколько ласковых слов от вас нужно было, а не постоянные нотации. По себе помню, насколько это больно и обидно, выкладываться до последнего, надеясь получить похвалу отца, а вместо того… А! Не хочу вспоминать! Она ведь тепла и доброты в жизни не видела, неужели вы не этого понимаете? Она плакала, а «любимые» сестры над ней смеялись. Знаете, когда бьют подкованным сапогом в самую душу, это очень больно… И такого не прощают.

– Все мы, наверное, были в чем-то неправы… – опустил голову Раст.

Впервые в жизни пожилой орк задумался о том, что же чувствовала девочка, которую с самого раннего детства только шпыняли, ставя в пример сестер. Она изо всех сил тянулась, с трепетом ждала хоть малейшей похвалы, но не получала ее. Только новые поучения. Вспомнилось почему-то, как Рахе впервые удалось выткать холст без грубых ошибок и она принесла готовую работу отцу, с робкой надеждой смотря на него. А он, вместо похвалы, принялся выискивать мелкие погрешности и тыкать дочь в них носом. Сейчас ткач вспомнил, как помертвела в этот момент девочка, как погасла, так и не услышав ни одного доброго слова. Вот с того времени, похоже, она окончательно и замкнулась в себе, полностью уйдя в свои фантазии.

– Кстати, именно ей послезавтра на площади Камней будет вручен Кагалом жезл Памяти, как первому орку, ставшему после уважаемого Храта учеником горных мастеров, – добавил недобро ухмыляющийся череп, сильно не любивший, когда кого-нибудь постоянно топтали и унижали, как бедную девушку в этой семейке.

Потрясенные взгляды отца, матери, сестер и соседей бальзамом пролились на душу Рахи. Когда отец неожиданно подошел и попросил прощения, девушка донельзя изумилась, но мгновенно простила родным все обиды и бросилась обниматься, уже не сдерживая слез радости. Начался веселый переполох. Соседи повытаскивали из домов столы, устроив импровизированный праздник. Как же, уроженец Волчьей улицы вышел в горные мастера и егеря, такое грех было не отметить. Вахья с Хадой все время теребили Раху, расспрашивая о случившемся и бросая завистливые взгляды на потрясающе красивого эльфа, ставшего наставником их сестры. В полет над пропастью они, правда, не поверили, а слухи до улицы еще не докатились. Но и всего остального хватило для множества восторженных ахов и охов. Путь той, кого во всем мире вскоре станут звать Второй, Серой Звездой или Черной Ведьмой, в зависимости от отношения, еще только начинался.

Густой подлесок хорошо скрывал отряд от постороннего взгляда. С ног до головы затянутые в пятнистый камуфляж фигуры неслышно скользили между деревьями. Ни одна ветка не хрустнула под их ногами, ни один сухой листок не зашелестел. Они неслись подобно привидениям, казалось, что их не существует, что это какое-то наваждение, а не живые люди. Впереди двигался командир, средних лет горный мастер Артин, родом с южного побережья Манхена. За ним призраком скользил отрядный маг, весельчак и балагур Ронх, мгновенно сошедшийся с Санти на почве любви к глупым розыгрышам. По сторонам шло боковое охранение, его роль сегодня выполняли Храт с Энетом. Последними были Тинувиэль, Лек и рыжий скоморох, даже на бегу довольно скалящийся. Плюс, еще трое молодых мастеров, недавно получивших черные шнурки.

Их отряду поручили перерезать по возможности линии поставки продуктов и воды с Даркасадара на Манхен между городами Париадаром и Хардаланом, уничтожать небольшие подразделения в тылу карвенцев, охотиться на офицеров и вообще всеми силами подымать среди солдат врага панику. Многое, понятно, десять человек сделать не могли, от одной столицы провинции до другой было больше пятисот миль. Но подобных отрядов скрывалось в лесах северного побережья не одна сотня. Крупных городов на нем больше не имелось, только бесчисленные поселения и деревни, сейчас пустые – людей по приказу императора отвели за перевалы Барталадарских гор, где на Раханском плоскогорье выстроили хорошо защищенные города-крепости с запасами воды и продовольствия на добрых десять лет осады. Впрочем, чтобы добраться до них, врагу для начала придется прорваться через эти самые перевалы, а сделать это не слишком-то просто – проходы перекрывали двухсотлоктевой высоты каменные стены. Осадные машины по узким горным тропам не протащишь, придется штурмовать как есть, своими силами. Зато север материка, за исключением осажденных городов, достался войскам альянса. Только это оказался рывок в пустоту, святоши не обнаружили не только имперских полков, но и мирных жителей. Теперь захватчики в растерянности бродили по бесконечным лесам, пытаясь понять, что же им делать дальше.

Хуже прочего оказалось то, что на захваченной территории не осталось никаких запасов продовольствия, а вода была заражена какой-то гнусной болезнью, которой имперцы почему-то не боялись. Зато карвенцы с нартагальцами мерли от нее, как мухи. До тех пор, конечно, пока солдатам не запретили пить местную воду. Из Карвена и Нартагаля начали приходить бесчисленные транспортные корабли с припасами, но до создания достаточного запаса войска альянса дальше наступать не могли. Вот и топтались они на прибрежной линии, стараясь не углубляться в леса дальше, чем на двадцать-тридцать верст. Большинство разведывательных отрядов бесследно исчезало, а возвращающиеся одиночки рассказывали такие ужасы и небылицы, что поверить в них здравомыслящий человек не мог. Как возмущались вечерами в своих палатках карвенские и нартагальские офицеры. Так ведь не воюют! Имперцы просто издеваются над всеми канонами тактики и стратегии! Только вот оные имперцы на возмущение врагов плевали с высокого потолка – они продолжали убивать исподтишка, очищая свою землю от незваных гостей.