Александра Верёвкина - Осколки вечности

— Не могу больше, — вслух взмолился я, ползком покидая комнату. Что и говорить, Айрис, оказывается, было в кого уродиться заклейменной стервой.

Носком ботинка подтягивая к себе дверь, я мучительно медленно добрался до коридора, где, не особо заботясь о чистоте одежды, расселся на полу, уложил подбородок на грудь и стал придирчиво выравнивать учащенное дыхание. Боже, ну и жилище! Неужели у старика столь действенно осыпалась 'крыша' за лишние шестьдесят лет жизни? В кого он, черт возьми, превратился? Джек Потрошитель небось в гробу вертится от зависти.

Так или иначе, это милая обитель — последнее место на земле, подходящее Астрид. Если она увидит хотя бы сотую часть того, что досталось моим не самым восприимчивым глазам…Додумать мысль до конца мне помешало волнующее кожные покровы щекотание в области шеи. Я ощутил, как нечто весомое карабкается вверх по горлу, применяя при этом тоненькие мохнатые лапки, и с трудом удержал внутри совершенно девчачий визг. В ту же секунду рука взметнулась к горлу, чтобы уцепить тельце жирного паука, внезапно блеснувшего проворностью. Понятия не имею, есть ли у арахнидов зубы, но у штуковины, сидящей на мне, они однозначно присутствовали, потому как боль получилась такой непредсказуемо резкой и отупляющей, что я потерял ориентацию в пространстве и времени. Паника. Неосознанный вопль, потревоживший относительный покой прохлаждающегося приятеля. Плач Астрид. Ее мелькнувшее перед глазами лицо. Рука Лео, загородившая обзор. И чавкающий звук, последовавший за сокрушительным ударом подошвы кроссовка о пол.

— По-моему, тарантулы не ядовиты, — не слишком уверено приободрил меня вампир, направляя тоненький луч фонарика на сплющенные остатки восьмиглазой твари, облепленные непередаваемо пакостной слизью. — А даже если и так, переживать не стоит. Бессмертный ты или как?

Я притворился глухонемым, неловко пошатнувшись, поднялся на ноги, вынул из кармана носовой платок и брезгливо отер им кожу, на ходу подбирая самую очаровательную улыбку для округлившихся очей своего птенчика.

— Все хорошо, моя девочка, — во второй раз за вечер солгал я ей, ненавязчиво отводя в сторону от дверей ванной. — Осталось потерпеть совсем немного.

Она шмыгнула покрасневшим носиком и часто-часто закивала головой в знак согласия, хотя, должно быть, не поверила не единому моему слову.

— Не грусти, котеночек, — решил прийти мне на помощь шелестящий шепот друга. — Лично от себя обещаю ведро фисташкового мороженого, которое мы втроем слопаем у телика, когда вся эта фигня закончится. Договорились?

Ее робкий ответ перебил грузный стук поднимающихся по лестнице шагов. Я вытянулся стрункой, молниеносно выкручивая рычажки отточенной реакции на максимальный уровень, подтянул к себе девушку за плечи, завел за спину и, крадучись, двинулся к ближайшему укрытию — широкая арка гостиной. Астрид, ступая на цыпочках, присела на корточки у дивана и во избежание душераздирающих криков затолкала в рот костяшки посиневших пальцев. Д`Авалос присел рядом с ней, взявшись прикрывать меня из-за спины с обрезанным дробовиком на изготовку. Я вытащил пистолет из предусмотрительно расстегнутой кобуры, приник щекой к шершавой поверхности угла, взял под прицел входную дверь и по колебаниям скрипящих половиц определил местоположение врага. Два стремительных рывка вперед, совершенных будто в спешке, нервно вставленный в замочную скважину ключ, пару раз угодивший мимо, истеричный поворот запорного механизма. Хм, складывалось впечатление, что Мердок не в себе, иначе к чему такое волнение? В борьбе с преградой он толкнул дверь плечом и удовлетворенно хмыкнул, когда та поддалась. Раскат грома, возрастающий по мере распахивания створки, блеск молнии, озарившей внушительный мужской силуэт. Лица я заметить не успел, фигура чересчур быстро захлопнула дверь, задвинула щеколду и отвернулась к вешалке. Этой оплошностью и рискнул воспользоваться Лео, стремительно поднявшийся на ноги и пронесшийся мимо меня с порывом ветра. Я не успел моргнуть, как короткий, до блеска отполированный ствол обреза уперся старику между лопаток, и надтреснутый от тревоги и эйфории голос пригрозил:

— Дернешься, пристрелю, как бешеного пса. Руки! Руки подними, чтобы я их видел!

Застигнутый врасплох постоялец повиновался, оперся громоздкими ладонями о стену, чем привлек мое скрупулезно выделяющее мелочи внимание.

— Твою мать! — в сердцах воскликнул я, сломя голову бросаясь к двери. Одновременно с моим бесконтрольным возгласом раздался и другой.

— Прошу вас, не стреляйте! — пропитанный жалостью и унижением, потому что Лео поймал не Волмонда, а какого-то чернокожего бедолагу. — У меня дети.

'Развели, как котят', - неохотно восхитился я осторожностью старика, прыжком преодолевая лестницу и выскакивая под беспокойные потоки льющейся с неба воды. Острое зрение выхватило во мраке ночи темный всполох, скрывшийся за углом административного корпуса. Я рванул следом, на бегу досылая патрон в патронник, оскальзываясь по мокрой траве, внезапно превратившейся в полированную поверхность катка, рассеивая шлепками ботинок лужи и промокая под действием стихии до нитки. Когда под ногами оказался асфальт, двигаться стало намного проще, что не позволило мне настичь Мердока. Казалось бы, еще доля секунды, и я непременно ухватил бы мужчину за полы развивающейся куртки, а так… Победоносно вытянутые вперед пальцы царапнули ручку двери наглухо тонированного седана и сжали воздушную пустоту, образовавшуюся после сорвавшегося с места автомобиля. Задние колеса обратной прокруткой окатили мои брюки грязью и скрылись из виду за сплошной стеной тропического ливня. Я сплюнул вертящиеся на языке словечки преимущественно матерного содержания, яростно покосился на бесхозный джип, ключи от которого остались у приятеля, и понуро поплелся обратно к домику. 'Надо было стрелять, — вступил в продуктивную беседу со мной рассудительный внутренний голос. — В ногу, например'. 'Сам знаю! — необдуманно ввязался я в перепалку с самим собой. — Но не на людях же! Легион, смею заметить, не дремлет. Только с ними сейчас проблем не хватало'. 'Трус, — презрительно тявкнул незримый оппонент. — На войне все средства хороши'. Отвечать я не стал, найдя более достойный выход из положения.

— Будь ты проклята, продажная сука! — дал я волю чувствам до встречи с Астрид, обращаясь непосредственно к госпоже Удаче.

Одно могу сказать точно. Теперь я на все сто процентов уверен в том, что отец Айрис жив. И именно это упущение Господа я намерен исправить в ближайшем будущем.

Мое возвращение в келью кровожадного монстра, надо заметить, было своевременным, потому что съехавшая с катушек троица во главе с придурковатым вампиром устроила в прихожей черте что. Безвольная пешка Охотника с выписанным на лице ужасом забилась в угол, трогательно прислонившись всем телом к обувной полке, в паре метров от нее застыл озверевший Лео, направивший ствол винчестера на ни в чем не повинную жертву, а на руке у него повисла Астрид, скороговоркой молящая о пощаде.