Александра Верёвкина - Осколки вечности

— Тише, Астрид, тише, — сквозь шумный плеск встревоженной хаотичными взмахами рук воды донесся до меня мурлыкающий голос Майнера. — Все хорошо, слышишь? Когда я рядом по-другому и быть не может. Посмотри на меня, — его ладони сомкнулись по обеим сторонам моего лица, искаженного застывшей гримасой безотчетного страха. — Выдох, вдох и снова выдох. Вот так, моя девочка, моя красавица, моя сладкая. У тебя аллергия только на снотворное или на какие-то еще препараты?

Я с трудом избавилась от ярких зрительных, осязательных и обонятельных галлюцинаций и предпочла держать глаза широко раскрытыми, отвечая на странные по своей содержательности вопросы. Мой организм не переносит аспирин, парацетамол, да и вообще очень неодобрительно относится к фармакологической продукции. На завтрак я предпочитаю тосты с хрустящей коричневой корочкой, апельсиновый джем и сок, хотя от фирменного омлета с поэтичным названием 'Криворукий шеф-повар' тоже не откажусь. Мультики? Хм, если только старой диснеевской закалки.

Продолжая терзать меня лишенными логики уточнениями, парень щедро смочил ладони приятно пахнущей цветами жидкостью из бутылочки с надписью 'Массажное масло' и с усердием принялся растирать кончиками пальцев мои распаренные щеки, скулы, подбородок, лоб, уделяя особое внимание чувственным участкам у крыльев носа. Затем настал черед волос, шеи, затылка с пульсирующей шишкой величиной с мяч для гольфа, плеч, ключицы и груди. Млея от небывалого наслаждения, я безвозвратно растворилась в неге скользящих поглаживаний и даже не заметила, как оказалась стоящей на теплом полу, заботливо завернутая в безразмерный белый махровый халат.

— С приятной частью закончили, — задорно рассмеялся мне на ухо Джей, обвязывая талию широким пояском. — Осталось совсем немного потерпеть и баиньки, да?

Разве я могла с ним спорить? Тем более что каждая мышца в организме ныла от неимоверной усталости и яро требовала двенадцатичасового отдыха.

Ванную комнату я покинула, беззастенчиво развалившись на руках у Майнера, готовая уснуть в любой предложенной позе, лишь бы рядом был он, мой любимый.

Однако сонливость вмиг слетела с меня, едва мы переступили порог новой, еще не виденной залы. Изначально определить ее назначение не представлялось возможным из-за обилия разнообразной мебели. Шикарный письменный дубовый стол у окна с запирающимися на замок ящиками, секретером и несметным количеством полочек, заваленный папками, стопками бумаг, раскрытыми книгами. Придвинутое к нему кресло поражало не только внушительными размерами, но и подчеркнутой вычурностью. Обтянутое кремового цвета кожей, с высокой спинкой и удобным подголовником, оно грозно возвышалось над комнатой и будто характеризовало своего хозяина. Властный, беспринципный, временами жестокий, самовлюбленный ценитель комфорта во всех его проявлениях. Тяжелые парчовые портьеры оттенка расплавленного золота поразили воображение красотой и искусностью складчатой сборки, расходящейся к трехметровому потолку округлыми волнами. Вдоль одной из стен протянулись бесконечные ряды книг и дисков. Первые были представлены многообразием литературных жанров и авторов, вторые делились на четкие категории: видеоигры, музыка и фильмы. Разобраться в представленном ассортименте с первого взгляда было невозможно. Ни один магазин, специализирующийся на продаже цифровой продукции, не мог похвастать таким баснословным количеством наименований.

Напротив вольготно расположился огромный диваноподобный монстр с монохромной персиковой обивкой и обилием подушек самых причудливых форм. Провалившись в объятия мебельного гиганта, упираешься взглядом во встроенный ЖК-телевизор диагональю в мизерные два метра и в предвкушении плодотворного отдыха потираешь руки. А развлечений тут нашлось предостаточно. Домашний кинотеатр с какой-то немыслимой и жутко сложной акустической системой, сразу несколько игровых консолей, вытянутых в строгую линию на некоем подобии тумбы, и мерцающие красными лампочками пластиковые блоки, о назначении которых я могла лишь догадываться.

Разумеется, не обошлось в интерьере и без гибридной помеси шестидверного шкафа с гардеробом, выполненного в горчичных тонах с искусственно состаренным узорным орнаментом. Добавить ко всему прочему палевый ковер с упругим ворсом, невероятно большую кровать с балдахином и четырьмя изумительными округлыми столбиками явно ручной резьбы, зеркальный потолок, пуфики, кресла, и мой невыразимый обывательскими определениями шок станет предельно ясен. Я никогда не видела столь великолепных спален и представить не могла, что существуют на свете мужчины, обладающие таким чувством стиля. В этой комнате хотелось жить, проводить долгие часы за разговорами с чашечкой кофе в руке, подолгу валяться утром в постели под тяжестью пуховых перин и наблюдать за неспешным восходом солнца, жадно впитывая в себя щекочущие желтые лучи.

Размышления и немое желание напроситься в гости с чемоданом недельного запаса одежды несколько отвлекли меня от действий Джея, сосредоточенно обрабатывающего неглубокий, но болезненный порез на запястье. Я сидела на краю постели, ребячливо болтая в воздухе не достающими до пола ногами, и изо всех сил старалась не расплакаться от умиления. Расположившийся рядом со мной на коленях парень осторожно промокал ваткой проступающую кровь, смазывал края раны безжалостно жгучей мазью и нервно просил потерпеть еще совсем немного, очевидно, полагая, что доставляет одни мучения. А я не чувствовала физической боли, потому как душу затопило неимоверной благодарностью. Никогда прежде я не получала такой искренней заботы, внимания, ласки и любви. Настоящей, не разыгранной, круглосуточной и не вызывающей сомнений.

Казалось, для Майнера нет никого и ничего важнее меня. И я бы все отдала, дабы разок услышать это из его уст. Шепотом ли, намеком или скрытым подтекстом — без разницы.

— Джей, — боязливо разрушила я нашу уютную тишину, — тебя не смущает…вид крови?

— Что? — на миг поднял он взгляд, исполненный неподдельной тревоги. — Почему кровь должна меня смущать? — мне действительно стоит отвечать? — Ах, да, я же вампир, — не слишком-то весело рассмеялся парень, принимаясь за наложение туго стягивающей кожу повязки. — И в твоем представлении все мы агрессивно рычащие твари, готовые броситься в любой момент на кого-то, пахнущего столь же аппетитно. Могу разочаровать тебя, Астрид, с самоконтролем у меня полная гармония. При виде чужих порезов я не хриплю, не клацаю зубами, не теряю рассудок. Все куда проще. На войне меня многому научили, в том числе, бороться со своими желаниями и внутренними демонами. Жесткое табу накладывалось почти на все: эмоции, переживания, боль, страдания, чувства, мысли. Меня воспитали как бездумную машину для убийств, слепо выполняющую приказы. Четырехдневная засада без еды и питья в ожидании подкрепления? Есть, сэр! Слизывать росу с травы, довольствоваться грязью из-под ногтей и холодными ночами кутаться в маскхалат* в надежде хоть немного согреться — это было нормой. По странному стечению обстоятельств все события в жизни будто предвещали собой смену сущности. Я родился в семье потомственного аристократа, принеся в этот мир редкое генетическое уродство — полный спектровой дальтонизм. Почти беспомощный на свету, ночью я вдруг ощущал себя царем природы. Затем война, участие в допросах, лицезрение жестокости и школа снайперов, которую мне не удастся забыть никогда. Я стал лучшим, поэтому и выжил в аду, где большинство просто сходило с ума и хладнокровно лезло под пули. В январе 1944 года я попал в Восточную Африку, в Эритреи, тогда еще входящую в состав Эфиопии. Там у нас была небольшая спецоперация, закончившаяся полным провалом. Командующий Британскими войсками, капитан Грей Солис, погиб, связист попал в плен, и в общей суматохе о группе в двадцать три человека, в числе которых был и я, просто забыли. Две недели под палящим солнцем, когда идти можно было только ночью, без продовольствия, в окружении недружелюбно настроенных итальянских войск…Тогда смерть мне казалась высшим благом. Мы ловили змей, насыщая неугомонную жажду их кровью, жевали кору и листья редких деревьев, не могли спать от множественных ожогов. А ты говоришь о какой-то царапине, — со смехом закончил Джей коротенький экскурс в прошлое, целуя крохотный бантик на забинтованном запястье. — Представим гипотетическую ситуацию: ты голодна, достаточно, чтобы ощущать некий дискомфорт, и вдруг видишь перед собой шведский стол. Твои действия? Броситься к яствам, похватать все руками и поскорее набить рот? Или, все-таки помня о некоторых приличиях, спокойно взять тарелку, неспешно оглядеть ассортимент, выбрать самое вкусное и как следует насладиться процессом? Вот и я о том же, сладкая. Никогда не забывай, что я был и остаюсь человеком, пусть и несколько неживым.