Сергей Костин - Подопечный

Поначалу я ничего не чувствовал, акромя мощного Клавкиного рукопожатия, но… чуть погодя голова странно закружилась… Воздух вокруг меня стал сгущаться, задрожал и… вдруг обрушился на меня неимоверной массой, давя и подминая, выжимая из тела капли, похожие на кровь…

… Хотел кричать… Не мог… Хотел глаза открыть… Не дают… И телом не пошевелить… И воздуха не глотнуть… Смерть пришла… Последняя мысль… . А от Клавки избавился… А все-таки жаль… Жизнь то…

Сознание пробуждалось медленно, неторопливо выхватывая из окружающего мира отдельные фрагменты.

Солнце светит слишком ярко. Даже сквозь стиснутые ресницы пробивается его нестерпимый блеск.

То, на чем я лежу – песок. Тоже нестерпимо горячий. И мелкий.

Ветер неторопливо обсыпает песком, словно пасхальную булку. Песок мелкий и колючий. Солнце яркое и горячее. Ветер нудный и нахальный. Курорт, да и только.

Тень, от чего-то или от кого-то накрыла меня, неся спасительную прохладу. Я открыл глаза и увидел над собой довольно приветливую морду. Надо мной склонилось что-то, отдаленно напоминающее помесь коровы и лошади. Рога, копыта, морда и все такое прочее. Корова-лошадь дружелюбно лизнула меня широким шершавым языком, затем бессовестно задрала заднюю лапу и описало мои сапоги. Те самые, которые еще дед носил.

Такой наглости я в жизни не встречал.

– Не, ну ты чё, воще…

Справедливое мое возмущение не возымело на корову-лошадь, (если попроще, то «колоша») никакого действия.

«Колоша» развернулась ко мне задом, к горизонту передом, весело взбрыкнула и, подняв тучу пыли, галопом умчалась куда-то в пески.

И толи почудилось, то ли прислышалось:

– Да брось ты…

Минут пять мне потребовалось, чтобы придти в себя и заодно выплюнуть весь песок, который успел набиться в рот.

В ушах все это время стоял странный шорох. Лишь случайный взгляд на сапоги помог мне установить его причину.

Сапоги, кирзовые и еще почти новые, расползались на глазах.

– Ах ты е… – только успел вымолвить я и поспешил скинуть кашеобразную массу с ног.

Несколько секунд, и тягучая жидкость навсегда исчезла в песках.

Я, смотрел на то место, где еще секунду назад лежала моя обувка и ничего не понимал. Где я? Куда этот дебильный лектор меня запундырил? Я ж ему все ноги отверну. И голову в придачу.

Так. Я паникую? Нельзя. Главное спокойствие! Чьи это слова? А, неважно. Спокойствие. Спокойствие. Подумаешь, другое измерение. Я и в не таких переделках бывал. Вот помню прошлой зимой с Ванюхой к девкам в баню залезли… Да о чем это я? Не о том думаю.

Что напоследок сказал городской? Мол, ребята, не расстраивайтесь. Хлопните в ладоши и пожелайте вернуться домой.

Я облегченно вздохнул и вытер пот со лба.

– Хочу домой!– и хлоп в ладоши.

Ничего.

Хлоп в ладоши и :-" Хочу домой!"

Ничего. Что за хренотень? А если так… А вот так… А если…

Ладоши горели, голос охрип, когда позади меня раздалось вежливое покашливание.

Поджав под себя ноги, облаченный в мешковатого вида грязный балахон, со взлохмаченными волосами сидел мужик лет двадцати восьми и ковырялся в носу.

– Во, блин! Человек!

Если я скажу что обрадовался, то не скажу ничего. Посреди жаркой пустыни, без сапог и воды, я встречаю человека. Чудо!

– Здаров!

В ответ раздалось лишь глухое мычание.

– Слышь земель, – я решил брать его сразу, – Где эт мы? А ближайшая остановка далеко? Эт чё за место?

Мужик вытащил палец из носа и буркнул:

– В пустыне, подумал и добавил, – Земляк.

Вот блин повезло. Говорливый попался.

– Чё за пустыня? Какая пустыня? Я пять минут назад в деревне был. И что это за скотина мои сапоги описала? А ты кто вообще? А какого хрена…? А где…?

На большее меня не хватило. Заткнувшись, я тупо уставился на мужика, ожидая ответа хоть на один из поставленных вопросов.

Мужик не торопился. Вынув очередную соплю, он долго рассматривал ее и только изучив во всех подробностях, растер об свой балахон.

– Что за пустыня, спрашиваешь?– задрал балахон до пупа, почесал живот, опустил балахон на место, – А хрен ее знает…

Везет мне в последнее время на умных.

– Так ты чё, не местный что ль?

– Не-а.

Странное дело. Я разговаривал с этим парнем вот уже минут десять и он не сказал ничего. Я имею ввиду ничего в абсолютном смысле.

– Слышь, мужик, чё ты вообще здесь делаешь?

Вопрос товарищу понравился. Он вытянул губы трубочкой, вскинул брови до того места, где обычно срезают скальп, закатил глаза в синее небо и задумался. Еще минут на десять. Я ему не мешал. Я терпел. Человек должен подумать. Должен. Но не так долго. Я его козла сейчас…

Он успел. Как почувствовал. Формы лица приобрели первоначальный выражение безразличия, и он изрек:

– А черт его знает…

Знаете почему ни один из деревенских скрещивателей крупного рогатого скота никогда не станет президентом? Потому что ни один из деревенских не может долго выдерживать чужого тупоумия.

Я стал подниматься со своего места.

– Я тебе сейчас, пустынская рожа, всю морду бесстыжую изувечу. Я тебе сделаю, как его… ноговыдирание. И еще…

– Эй-эй!– ага, задело!– Земель, да ты что в самом то деле?

– Или ты все скажешь. Что знаешь. Или я… Смотрел фильм про Штирлица?

– А как же, – мужик медленно отодвигался от меня, пользуясь методом передвижения больше известном в народе, как «ползком на заднице».

– Так я тебя, как пастора Шлага. Сечешь?

За что меня быки и уважали, так это за убедительность.

– Понял. Все понял, – мужик вскочил с места, на всякий случай отпрыгнул шага на два от меня, (пустыня большая, далеко не убежишь), и отряхиваясь, пробасил:

– Ладно, ты меня достал. Что надо то?

– Господи!– я отчаянно заломил руки, – Ну почему ты посылаешь мне одних идиотов?

– Да ладно тебе господа вспоминать, – мужик успокоился и снова уселся на корточки. Но на приличном расстоянии, – Господь твой сейчас знаешь где?

– Что?– не понял я.

– А то, – собеседник покряхтел и, устроившись поудобнее, продолжил:

– Я так понимаю, что вы, товарищ, совсем даже не представляете, куда попали?

Я только кивнул, боясь нарушить слово поток пустынника.

– Вы, дорогой товарищ, оказались в другом измерении.

Ну это я понимал. Книжки читаю. Лектор хоть и козел, но свое дело сделал. И отличить пустыню от Сочи тож могу. В Сочах девки в купальниках, а здесь идиот в балахоне. Да животинки странные бегают.

Но ничего этого я не сказал. Раз мужик говорит, пущай говорит.

– Давай дальше.

– Дальше? Давай! Лектор твой олух. Нарушил чистоту эксперимента. Да и не за свое дело взялся. Вот тебя то и перекинуло сюда. И теперь хоть в ладоши, хоть в чего, не вернуться тебе обратно. Хотя… – мужик окинул широким взглядом бескрайние просторы окружающего нас мира и с умилением прошептал, – А красота то какая!…