Эва Бялоленьская - Ткач иллюзий

Кто знает, как бы все закончилось, если б не появился Пожиратель Туч, который ненадолго отвлек внимание Когтя. Камушек смог рискнуть и подойти поближе, чтобы несносная Лисичка достаточно безопасно вернулась на берег. Неизвестно, что сказал Пожиратель отцу, но, видно, нечто такое, что еще увеличило его ярость. А может, он просто должен был на ком-то выместить ее. Камушек даже сник, видя, как Коготь лупит своими тяжелыми лапами гораздо меньшего по размеру Пожирателя Туч. Клочки белого меха порхали в воздухе, младший дракон уклонялся от ударов, пятился в смиренной позе с поджатым хвостом, пока, наконец, не ретировался окончательно, удрав в заросли.

Ткач иллюзий предусмотрительно подождал, пока Коготь выловит непослушную дочку, плескавшуюся у самого берега, и отдалится с малышкой в пасти, бросая напоследок полные ненависти взгляды. Потом Камушек поскорее перебрался через полосу прибоя, кинул острогу на песок и побежал искать Пожирателя Туч. Молодой дракон забрался в самую гущу зарослей и сидел там, скорчившись, свесив голову и накрывшись крыльями, точно навесом. Он уныло уставился в землю, а из носа его капала кровь. Уши печально опали. Камушек сел рядом и стал ждать. Некоторое время Пожиратель Туч только облизывал кровоточащий нос и тяжко вздыхал. Наконец, после долгого ожидания паренек почувствовал знакомое прикосновение драконьего разума, пристраивающегося где-то рядом с его «я».

«Прости, что так вышло. Это не моя вина», — написал в воздухе мальчик.

Ему было и в самом деле очень жаль. Он хорошо понимал, что Пожиратель Туч послужил Когтю заменителем ненавистной жертвы. И, собственно, этим спас Камушку жизнь, потому что Коготь, в конце концов, наверняка нашел бы способ разорвать его на клочки.

Пожиратель Туч горестно потер лапой пострадавший нос.

«Это не из-за тебя. Отец в ярости, потому что я не хочу тут жить. Не хочу сидеть на задворках света. Он злится, что я научился читать и писать. Говорит, что это человеческие дела, и они — подозрительны, прокляты и вредны».

Пожиратель Туч помолчал немного, а потом прибавил:

«Он побил меня, потому что я сказал, что жизнь на острове глупая, и я хотел бы быть человеком».

Камушек от удивления рот раскрыл. Он и раньше знал, что Пожирателя привлекает человеческая раса, но чтоб до такой степени?..

«Мне нравится быть человеком. Ну по душе мне это, — продолжал молодой дракон. — Мне тогда надо меньше места, меньше еды. В человеческом образе у меня есть руки, а руками столько всего можно сделать. Лапой разве что яму в земле выкопаешь. А у людей столько всяких интересных занятий. Они живут так… быстро, сильно… понимаешь?»

Камушек утвердительно закивал. Пожиратель Туч повторял то, что уже когда-то объяснял ему на Янтарном берегу.

«Хорошо тебе. — Дракон снова глубоко вздохнул. — Белобрысый тебя очень любит. И никогда не бьет. А мой отец…»

Камушек улыбнулся и пожал плечами.

«Это не совсем так. Отцы не слишком друг от друга отличаются. Мне тоже не раз попадало. Мне досталось не меньше розог в жизни, чем у меня волос на голове. Я перестал валять дурака, только когда мне было лет тринадцать, и тогда Белобрысый вздохнул с облегчением. Он сообщил, что я, возможно, все-таки не кончу в тюрьме. А однажды мне досталось даже хуже, чем тебе сейчас».

Пожиратель Туч широко раскрыл глаза от удивления и ужаса.

«Белобрысый тебя порвал? Укусил? За что?»

«Люди не кусаются, — снисходительно поправил его паренек. — Я подпилил доску в отхожем месте у корчмаря, потому что он так мне уши надрал, что одно чуть напрочь не оторвал. Беднягу потом долго отмывали».

Воображение сработало. Оба они дико хохотали, а у дракона икота началась. Его дурное настроение совершенно улетучилось. И полились наперебой истории из детства — воспоминания о приключениях, проделках и шутках. И — о диво! — хотя Пожиратель Туч жил на свете в несколько раз дольше, чем Камушек, он проигрывал в этом странном состязании. Сбрасывание гнилых фруктов на голову нелюбимой тетки не шло ни в какое сравнение с нашествием стаи иллюзорных крыс на местных вышивальщиц. А запугивание рыбаков казалось довольно скучным занятием по сравнению с некоторыми подвигами малолетнего Ткача иллюзий: появляющиеся посреди Пригорков стада единорогов, пропадающие без следа дома, дожди из дохлых рыб… или люди, которым пришлось красоваться со звериными мордами вместо лиц.

«Белобрысый утверждал, что я был воплощенным демоном с самого дна адской бездны и что из-за меня он окончательно поседел». — Камушек озорно усмехнулся.

Пожиратель Туч вывалил язык.

«Похоже, зато я был очень послушным ребенком. Относительно, конечно».

«Бедняга, у тебя, наверное, было мало возможностей показать себя. Родители так следили за тобой?»

Воспоминание о старших драконах снова обратило мысли Камушка к недавнему неприятному событию.

«Почему Коготь меня так страшно ненавидит?» — спросил он с горечью.

Дракон смутился.

«Он не тебя ненавидит. То есть не только тебя… всех людей».

«Почему?» — Камушек от изумления вытаращил глаза.

Пожиратель Туч посмотрел на него с выражением глубокой задумчивости, а потом, будто решившись, встал и неожиданно распорядился:

«Влезай мне на спину, я тебе что-то покажу».

Мальчик послушно выполнил то, что было велено, удобно устроившись на белом мехе. Пожиратель стал пробираться сквозь спутанную чащобу, покрывавшую всю середину острова. Перед ним разбегалось все живое, за исключением огромных, с кулак, грузных жуков, чьи размеры и присущая насекомым глупость придавали им уверенности в себе. И вездесущие муравьишки усердно тащили поклажу, занятые только своими делами. Да что там огромный дракон, да пройди тут целая императорская армия — даже это, наверное, только ненадолго нарушило бы порядок в муравьиных шеренгах, а потом они снова приступили бы к своим обычным занятиям. Камушек прислушивался к голосам джунглей, профильтрованным через драконьи уши. Попугаи меж ветвей поносили их, а обезьяны издавали пронзительные предупредительные вопли: «Дракон идет! Дракон идет!» Камушек никогда еще не забирался так глубоко в душную зеленую чащу, где растения распихивали друг друга и переплетались, выпускали отростки, чтобы жадно поглотить каждую добытую каплю воды, каждый блик солнца. Отовсюду торчали колючки и листья с острыми краями. Пожирателя Туч спасал толстый мех, но на Камушке не было ничего, кроме сандалий и кусочка полотна вокруг бедер. После того как его кожу несколько раз отметили тонкие царапины, он пожалел, что не вернулся за штанами и рубашкой или хотя бы за туникой, но, с другой стороны, в чаще стояла невыносимо душная жара, отличавшаяся от пляжного зноя на берегу, где воздух все-таки освежал прохладный океанский бриз. Мальчик плотнее прильнул к шее своего товарища, ища укрытия за слегка приподнятыми крыльями. Наконец Пожиратель Туч остановился.