Юлиана Суренова - Книга 7. Дорога в бесконечность

Но не странники, мечущиеся по свету, не в силах отыскать в нем своего дома, а вечно движущиеся, оставаясь на месте, когда все их движение - вокруг одной точки, лежащей на границе пустоты. Я высохшая вода и уничтоженная земля. Дым и прах. То, чем все заканчивается, а потому - неучтожимое до самого конца времен. Я есть во всем, даже в тебе. Сражение - это я. Ярость -снова я. Гнев, ложь, смерть… Пока они есть, остаюсь я. Я - все. И, в то же время - ничто, - и он исчез, растворившись в воздухе, не оставив и тени на земле, только голос. - Попробуй, победи меня!

Нет, конечно же, Нергал не ждал, что бога солнца испугают слова, призванные обращать в ужас смертных. Однако, было бы вполне разумно, если б они натолкнули врага на мысль: как быть, что противопоставить абсолютно неуязвимому противнику?

А ведь нет ничего лучше раздумий, да еще подкрепленных сомнениями и опасениями, для того, чтобы отвлечь внимание. Потом же остается только выбрать момент и ударить в тот миг, когда враг будет меньше всего этого ждать…

В Шамаша полетела пыль, клочья земли, вместе с вцепившимися в нее мертвой хваткой травинками, отломанные ветки деревьев с обрывками листвы, камни… Ветер был не привередлив, подхватывая все, что попадалось ему на пути. Но на этот раз бог солнца был готов и прежде, чем первая самая крошечная пылинка успела домчаться до него, провел перед собой рукой, устанавливая черту - преграду, останавливавшая летевшие в него предметы, из которых очень скоро образовалась еще одна, но уже видимая, ощутимая стена.

- Ты будешь, наконец, сражаться?! - зло бросил Губитель врагу.

- Нет.

- М-м-м! - Нергал просто взвился, разметал камни и ветки в разные стороны, налетел на противника безумным вихрем. Это больше не была церемониальная, во многом условная битва небожителей, нет, Губитель низвел ее до уровня уличной драки, когда в ход идет все, от мечей и ножей до кулаков и зубов.

Шамаш стал защищаться, но по-прежнему как-то отрешенно-безразлично.

А между тем земля миражей начала меняться, в один и тот же миг возносясь горой в небеса и уходя бескрайней трещиной под непроглядные черные воды несуществующих морей. Отражаясь в зеркалах миражей, бог погибели представлялся не просто могущественным небожителем, но самим повелителем мироздания, наделенным неиссякаемым даром и безграничной властью. Его глаза мерцали, то разливаясь морями огня, то собираясь в серую точку пустоты. Сам он, казалось, не просто заслонил собой весь мир, но стал им: ноги - землей, тело - воздухом, голова - небом. Ветра растрепали длинные непонятно-серого цвета волосы, запутавшись в них, словно мухи в паутине.

Он весь лучился в кроваво-красном ореоле ярости, которая еще больше усилилась, стоило Нергалу заметить, что губы врага тронула даже не усмешка, нет - снисходительная улыбка. Так отличающий истинное могущество от показного старик смотрит на юного гордеца, который возводит сам для себя недосягаемо высокий пьедестал. Но каково было пересекшему не одну вечность богу видеть ее на губах даже не равного себе - получеловека?! Ведь не может быть богом тот, кто, несмотря на все свое могущество, топчется на месте, не решаясь подняться с земли, не желая отказываться от людского тела, как будто то - не всего лишь старая, дряхлая одежда, которую уже давно пора выбросить! А человек - это ничто, жалкий червь, пресмыкающийся перед всеми, раб своих собственных страстей, грязь в пыли у ног. И вот это ничтожество смело смеяться над ним!

Сказать, что Губитель был в ярости, значило ничего не сказать. Он был возмущен до глубины души, взбешен, готовый уничтожить не только противника, но и весь мир, все вокруг…

Под натиском его безумной злости Шамаш отступил.

- Ты бежишь?! - не то обрадовано вскричал, не то зло взревел Нергал. - Жалкий трус! Умри! Или сражайся!

Оскорбления просто сыпались с его губ, неосознанно, бездумно… Хотя, нет, даже в совершенной бессмыслице была причина. Он ждал, что бог солнца бросится в атаку, стремясь опровергнуть слова врага, заставить пожалеть о сказанном. И опять ошибся. Поступая против всякой логики и, как казалось повелителю погибели, смысла, Шамаш отодвинулся еще чуть назад.

- Что ты делаешь? - от удивления Нергал даже остановился, глядя непонимающе-пустыми глазами на повелителя небес.

- Я не буду с тобой драться, - качнул тот головой. Его голос звучал поразительно ровно и спокойно посреди бушевавшей бури. В глазах не было ни тени озабоченности, скорее - доля грусти.

- Как это не будешь? - для него слова "нет" просто не существовало!

- Зачем?

- Что значит - зачем?! Чтобы избавить мир от зла, которое я олицетворяю собой!

- В мироздании нет добра и зла, лишь наши мысли о них.

- Полное безумие! - презрительно фыркнул Нергал. - Если все было бы так, кому вообще мы были бы нужны! Хотя, - немного подумав, нехотя согласился бог погибели, - в чем-то ты прав. Что такое добро и зло, если не наши взгляды на нечто, существующее независимо от нас? Знаешь, было бы неплохо, если б эти твои слова дошли до людей. Вот бы у меня прибавилось почитателей! Что же до нашего спора…

Вот я - конкретно я, не кто-то там. Я несу смерть, болезни, войны… Этим я поступаю хорошо?

- Нет. Но это отнюдь не означает…

- Что я отец зла? Нет, Шамаш, я зло! Я - самое ужасное зло! Одна из половинок мироздания. Уничтожь ее - не останется и целого… Случись что со мной - кто заменит меня? Маленький Лаль? Не смеши меня! Он всего лишь ребенок! Пусть испорченный до предела, но…- Нергал поморщился, всем своим видом говоря: "Это же не серьезно!" -Ты хочешь умереть?

- Я?! Да с чего ты взял! Конечно, нет! Я не могу умереть! Я бессмертен! И при чем здесь вообще я? Я бог! Не то, что ты в этом жалком людском теле! А, ты не хочешь со мной сражаться, потому что заранее знаешь, что проиграешь!

- Я мог бы победить тебя, - спокойно глядя на него, негромко проговорил Шамаш, - даже уничтожить…

- Попробуй! - презрительно скривившись, процедил сквозь стиснутые зубы Нергал, уверенный, что результат всех попыток предопределен.

Все вокруг вдруг почернело, погружаясь в тот мрак, который не допускал и тени света. Тишина наполнилась звоном, а холод огнем, воздух стал тяжелее камня, в то время, как те обрели способность, вопреки всем законам природы, взмывать в небеса, крошиться, ударяясь друг о друга, и, получая в столкновении силу, вонзаться в полотно пространства острыми стрелами, не прошивая - разрезая его на части.

Казалось, еще миг и все рухнет в бездну, рассыпавшись в прах у ног Губителя. Но в тот миг, когда посреди этого жуткого безумия бешенных стихий раздался торжествующий смех Нергала, все вновь стало меняться. Мрак наполнился светом, словно его - еще недавно пустую лампу - до краев заполнили огненной водой и зажгли, освещая мироздание от края и до края. Все звуки оборвались, затихли на миг, но не затем, чтобы умереть, а чтобы из тишины родилась негромкая, задумчивая мелодия, шуршащая, словно песня ветров, и такая же бескрайняя.