Валентин Егоров - Капитан Т.Т. Трезоров

Поэтому Командующий ВКС, используя свой личный вес и авторитет, обратился в МИД страны с просьбой о формировании и направлении в "дружественную" страну делегацию для обмена опытом. Хотел бы напомнить, что этой "дружественной" стране принадлежали пять истребителей, нарушившие нашу государственную границу и которые мы "случайно повредили" в одном из вылетов по боевой тревоге. Разумеется, "дружественная" страна дала предварительное согласие на прием делегации для обмена воинским опытом.

Ко всему сказанному, Генерал мог бы добавить еще кое-что, но умолчал и о чем мы узнали несколько позднее, а именно о том, что Командующий ВКС лично попросил Генерала возглавить эту делегацию.

После этого секретного разговора целый месяц ничего не происходило.

ххх

В целях пополнения технического парка базы поступило еще несколько модернизированных Х45 м и вторая эскадрилья стала полностью укомплектована этими летательными аппаратами. К сожалению, Х45 м не предназначались для полетам в космическом пространстве.

Каждый день, когда мы поднимались к верхней кромке земной атмосферы, мы с глубокой тоской вглядывались в темноту бездонного космоса, который тянул нас к себе. При виде разворачивающейся гигантской панорамы вселенной с мириадами созвездий и галактик, у нас портилось настроение и напрочь исчезал аппетит. Трезор никогда не обращал внимания на настроение, ему оно было до полной фени, но он и на дух не воспринимал отсутствие аппетита, так как это могло впрямую сказаться на его питании.

В период хандры Белояр категорически отказывался готовить, ему было лень возиться и настраивать автоматический кибер-кулинар, а я вообще не умел готовить, а поэтому Трезор всегда оказывался первым в этот период, кому приходилось переходить на хлеб и воду. Поэтому понятно, что Трезорчик не очень любил эти периоды с дефицитом продовольствия, он зверел, когда мы возвращались из полета с вытянутыми и грустными лицами.

Думаете, эта псина во время завтрака, обеда и ужина пользовалась своей собачьей миской, где-нибудь в углу холла, нет, она предпочитала питаться за общим столом. Когда наша еда сводилась к кашам, протертым супам, залитым кипятком, зеленым и овощным салатам, то Трезор подобное безобразие с кормежкой терпел максимум два дня, при этом он даже худел на волосок или два, но затем объявлял нам итальянскую забастовку. Он демонстративно разваливался в центре холла, препятствуя свободному перемещению и категорически отказываясь принимать вышеперечисленную пищу. Начинался кошмар, когда все наши каши и протертые супчики на завтрак, обед и ужин оставались нетронутыми. Понимаете, весь этот кошмар заключался в том, что ни один человек не мог выдержать такой пытки и смотреть на любимого пса, добровольно отказывающегося от приема выставляемой перед его носом пищи, когда эту самую пищу он ценил более всего на свете, после самого себя, разумеется. А наш Трезор голодал, валяясь кверху пузом и не давая возможности пересечь помещение нормальному человеку. Стало невозможно подойти к терминалу всемирной сети, нельзя было поиграть в виртуальные игры, визор был выключен и его невозможно было включить. Несколько попыток поднять и перенести Трезора в сторону не имели успеха, он оказался слишком тяжелым.

Белояр вначале открыто посмеивался надо мной и над Трезором, но вскоре и он осознал всю серьезность положения и стал склоняться к мысли, что мы не должны допустить смерти от голода нашего замечательного четвероного друга.

Вначале мы вслух обсуждали создавшуюся ситуацию, громкогласно заявляя о том, где и как будем хоронить нашу собачку, почившего от голода, звонили друзьям по этому поводу, — но ничего не помогало. Трезор, как лежал, так и продолжал валяться посреди холла, демонстрируя свою решительность в этом вопросе.

Знаете ли вы, что за всем этим возникшем ералашем, мы забыли о том, что у нас плохое настроение, а возня по перетаскиванию из угла в угол четвероного друга быстро утомляла и появлялся страшный голод. Возникшее желание поесть подвинуло нас на устройство большого и прощального ужина по почившему в бозе псу. Белояр сам вставал за кухонный комбайн-автомат и, по рецептам своей прабабушки, сотворил такие блюда, что пальчики оближешь. Разумеется, он, занимаясь готовкой, на всякий случай, состряпал ужин на трех персон — двух человек и одной собаки. Как только блюда оказались на столе, внезапно оживший Трезорчик оказался первым за столом, чтобы лично апробировать эти блюда.

Мы втроем с большим аппетитом поглощали нашу вечернюю трапезу, когда внезапно распахнулась входная дверь нашей комнаты и на пороге появился Генерал, который предстал перед нами не простым генералом с одной звездой, а генералом с двумя звездами на погонах. По своему многолетнему опыту общения, мы знали, что наш Генерал никогда не зазнавался, даже, имея звезду генерал-майора на погонах, он всегда оставался глубоко застенчивым человеком. Но он ужасно любил, когда время от времени ему льстили, говоря, что эта черная генеральская форма сидит словно влитая на его фигуре и отлично смотрится. Даже Трезор научился пользоваться лестью и, когда он хотел чего-нибудь добиться от нашего командира, то его глаза начинали излучать море удивления и восхищения Генералом и его поступками. Он и сейчас при виде командира выражал такое восхищение своей умной мордочкой, что даже дауну стало понятно, насколько эта собачка восхищена бесцеремонным генеральским вторжением в наш спокойный и размеренный быт.

Затем, я это видел собственными глазами, Трезор, на целых две минуты оторвавшись от тарелки с наваристой ухой, с восхищением посмотрел на Генерала и небрежно кивнул ему головой, приветствуя его, а тот с дуру или полной неожиданности отдал честь ему, а мой пес вернулся к тарелке и с самым деловым видом принялся дохлебывать уху!

А мне с Белояром пришлось выскочить из-за стола, где располагались по домашнему в одних шортах и теннисках, замерли по стойке "смирно" с суповыми ложками в руках, глазами пожирая Генерала. Белояр машинально даже начал поднимать руку с ложкой к виску, но вовремя одумался, вспомнив, что к пустой голове руки не прикладывают, а то, что голова у него пустая, он сам проверил минуту назад, почесывав затылок.

Генерал, получив новое звание генерал-лейтенанта, по-прежнему оставался демократичным мужиком. Он не обращал на нас внимания, так как мы оставались младшими по званию офицерами, то, разумеется, не стоили внимания настоящего генерала. Генерал прошел к столу, локтем руки столкнул с него нашего верного пса с его уже пустой тарелкой и стал с видимым удовольствием доедать моего норвежского лосося под соусом а ля-тартар. Нам же, он, разумеется, забыл подать команду "вольно". Мы же, сосчитав про себя три — два — раз, развернулись лицом к столу и, не моргнув глазом, стали наблюдать за тем, как Генерал приступил к поглощению второго лосося, но уже Белояра. Оба норвежских лосося ужасно нравились Генералу, вчера Белояр на своем Х45 быстренько смотался в Баренцево море и купил этой рыбки у норвежских рыбаков, но об этом никто не знал и не ведал. Генерал, быстренько умяв наши с Белояром порции, стал прицеливаться к третьей, которая была, разумеется, Трезора. Находясь на полу в обнимку с пустой тарелкой, Трезор умудрялся внимательно отслеживать самочинное хозяйничество командира на обеденном столе. Но тут его собачья душа не выдержала генеральского беспредела и он громко запротестовал, когда какой-то золотопогонник в чине генерал-лейтенанту стал покушаться на его личное блюдо с лососем. Он совсем собрался принимать крутые меры по прекращению генеральского беспредела, но наш Генерал, даже в новом качестве, не перешел тонкой грани дозволенного, зачем еще покушаться на собачье блюдо, небрежно хрюкнул что-то вроде, "а теперь можно и "вольно", с громадным удовольствием откинулся на спинку стула, нащупывая в верхнем кармане френча сигару.