Валентин Егоров - Капитан Т.Т. Трезоров

Это день ничем не отличался от других дней.

Опаловые глаза в этот день была слегка не в духе и не хотела вылезать из постели, так как, по ее словам, у нее сильно болела голова. Проблема — болезнь головы у женщин — меня сильно волновала. Мне очень хотелось отыскать и искоренить причину внезапного возникновения головной боли у любимой женщины. Всего пару дней назад я попытался под любым предлогом затащить ее в постель, но она мне отказала, сославшись на боль в голове. Тогда я не мог понять ситуацию и запутался, ведь я хотел заняться любовью с опаловыми глазами, причем тут, больная голова. По всей очевидности, в тот случай мигрень возникла совсем по другой причине, чем в этот раз. Сам я не смог, как ни старался, найти ответа, поэтому, естественно, обратился к опаловым глазам за разъяснениями. В конце концов, она устала от домоганий и со слезами на глазах призналась, что очень переживает, что я буду делать, когда делегация отправится домой, как буду жить без нее. Она ревела, словно белуга, и громко всхлипывала, — что я такой несамостоятельный! С дуру я предложил, давай полетим вместе, на что она ответила, что для того, чтобы получить въездную визу в нашу страну, ей потребуется месяц. После этих слов у меня на душе заскребли кошки, мне стало совсем плохо и я честно признался опаловым глазам, что этот месяц мне прожить без нее будет очень тяжело и трудно. Я никогда прежде не видел, чтобы девчонка так расцвела от этих слов, ведь я даже не сказал, что очень люблю ее. В ответ на эти слова она набросилась меня дикой кошкой, стала ласкать и целовать и громко кричать, что обязательно что-нибудь придумает, чтобы мы никогда не расставались. Она была такая…, ну, агрессивная что ли, и мы весь день провели в постели, даже не обедали и ужинали. А ведь утром опаловые глаза говорила, что у нее голова раскалывается от мигрени. Кто поймет этих женщин?!

Капитан Т.Т. Трезоров в этот день каждый час осторожно краем глаза заглядывал в мой номер, он хотел поваляться и подремать на свободной кровати. Но каждый раз, увидев нас, он укоризненно покачивал головой и бежал в генеральский номер на срочный доклад.

ххх

Наступил предпоследний день пребывания нашей делегации в "дружественной" стране. В этот день проводился большой прием с участием чуть ли не первых лиц. Их Государственный департамент решил дать прием на тысячу человек. В этот раз они не спрашивали мнения нашего Генерала о том, какой прием проводит и кого приглашать, они сами сделали списки и разослали приглашения нужным людям.

Члены нашей делегации во главе с Генералом, который был в парадной форме и при наградах, прибыли в точно назначенное время в точно указанное место проведения приема. Сколько орденов и медалей было на кителе нашего Генерала, невозможно было сосчитать, а у нас с Белояром не было ни одной орденской планки, одни только обычные значки за прыжки с парашютом и снайперской стрельбы из винтовки, позументы и аксельбанты на мундире.

Я весь извертелся в общем строю и не знал, что делать — три часа назад опаловые глаза прямо из-под одеяла сбежала от меня, ничего не сказав и на ходу бросив, что обязательно будет на вечернем приеме. Вечер давно начался, скоро начнется официальное открытие приема, а опаловых глаз нигде не было видно. Находившийся рядом, капитан Т.Т. Трезоров очень беспокоился по поводу моего безобразного поведения в строю и, как настоящий джентльмен и верный друг, ни на шаг не отходил, чтобы я окончательно не впал в отчаяние и не надел глупостей. Он по-голливудски дружески улыбался всем проходящим мимо строя гостям, до полусмерти запугивая их своими начищенными до ослепительно белого цвета клыками. Но и он вскоре не выдержал моего отчаяния и сбежал по своим срочно возникшим неотложным делам.

Белояр, даже находясь в строю, сердцем не расставался с девушкой в зеленом мундире и они были настолько заняты собой, что не замечали меня и моих страданий, — их тоже обуревала мысль о предстоящем расставании.

Наш Генерал был настолько перегружен вопросами организации и проведения приема, а главное — его сильно беспокоила мысль о том, как сделать так, чтобы столик с тигровыми креветками достался ему одному в этом тысячном бедламе, поэтому у него не было ни одной свободной минутки, чтобы ее можно было бы посвятить мне.

Таким образом, я оказался никому не нужным человеком. Все, проходившие мимо нашей делегации, улыбались и интересовались здоровьем членов делегации и моим, в частности. Но как только я начинал в деталях объяснять свои проблемы, как выражения лиц этих людей вытягивались, тускнели и они старались незаметно раствориться в толпе или исчезнуть из поля моего зрения. Таким образом, помимо того, что я был брошен опаловыми глазами, никому не нужным, я оказался социально опасным элементом — со мной не хотели разговаривать о здоровье, не говоря уж о погоде.

Единственное, что мне оставалось — это напиться. Не дожидаясь начала официальных выступлений, я покинул строй и решительно направился в сторону темного угла.

Забрав у пытавшегося скользнуть мимо меня официанта поднос со стопочками водки, я уединился в темном углу и опрокинул в горло первую стопочку, которая оказалась наполнена удивительно вкусным смородиновым абсолютом. Есть совершенно не хотелось и я не спеша приголубил вторую стопочку. Мимо проходил отец опаловых глаз с громадной кучей орденов и медалей на парадном форменном кителе и даже с парой "пурпурных сердец" за ранения на поле боя. Он с большим удовольствием хряпнул со мной по стопочке абсолюта, но не стал выяснять, почему его дочь бросила меня, и, не оглядываясь, скрылся в общем столпотворении. Три стопки абсолюта без закуски начали действовать, мое настроение слегка приподнялось и я уже подумывал о четвертой стопочке, когда какой-то молодой салага офицерик в зеленом мундире попытался засунуть мне в рот ложку салата из спаржи.

Я уже разворачивался, чтобы эту ложку спаржи засунуть этому офицеру… ну, вы знаете куда, когда мои чуть-чуть разфокусировавшиеся глаза уловили что-то знакомое в лице этого молодого салаги.

Мама моя, — вот это да?!

Этот салага — опаловые глаза, да к тому же еще в форме офицера их страны!

Поднос со стопками загремел на пол, в руке осталась четвертая стопочка, а мои форменные брюки по колено были забрызганы абсолютом со смородиновым вкусом. Хорошо еще, что эти брюки были прекрасного черного цвета, и я только мог понять, что промок до колен. Но, амбре от меня был еще тот! Ну, вы понимаете, что это все очень походило на то, что я… тра-ля-ля.

А опаловые глаза бесстрашно обнюхала мои брюки, ощупали все ли на месте в брюках и оценивающе посмотрела на меня, как бы выясняя, на что я готов.