Валентин Егоров - Капитан Т.Т. Трезоров

Таким образом, на собственном опыте я познал, что капитанское место на верхней палубе — это далеко не самое безопасное место на рыболовном катере, когда на нем рыбной ловлей одновременно занимаются три спиннингиста.

Однако следует признать, что шесть бросков спиннинга принесли хороший результат, — были пойманы три небольших рыбки, каждая размером чуть больше ладони. Подсобный матрос снял пойманные рыбки с крючков и стал их по одной прикладывать к лунке в форме рыбы, вырезанной в палубе катера. Длина лунки раза в полтора превышала размер пойманных рыбок. Матрос что-то произнес на ненашем языке и хотел уже было выбросить рыбки за борт, как на его пути возник разгневанный Т.Т. Трезоров — как это может быть, чтобы вкуснейшую еду выбрасывали за борт. Матрос от полной неожиданности выронил рыбки из рук и они свалились на палубу, этим обстоятельством матрос спас свою жизнь от посягательств, так как наш всегда голодный пес вместо него тут же стал пожирать этих бедных рыбешек. Он так быстро, не пережевывая, проглотил их, что я почувствовал себя неловко, так как очень было похоже на то, что этого пса мы три недели держали на диете для похудания. В глубине души я понимал и соглашался с тем обстоятельством, что ежедневный утренний и вечерний "геркулес" немало способствует поднятию жизненного тонуса моего четвероногого друга и именно это обстоятельство заставила его преступить местный закон о всемерном сохранении молодой рыбной поросли этой страны.

Несмотря на этот небольшой скандал, интимного характера, рыбная ловля на тунца на катере шла полнм ходом.

Рыбаки отложили в сторону спиннинги, слава богу, мне уже не нужно спускаться, так как моей жизни уже более ничего не угрожает на верхней палубе, и взяли в руки удочки. Каждый из них вновь встал на приписанное ему место. В отличие от сухопутных, морские удочки были большими по размеру и их было трудно постоянно держать навесу, поэтому на леерах катера имелись специальные пазы, куда вставлялось черенки удочек. Но, до того, как черенок удочки вставить в паз, следовало осуществить процесс заброс удочки за борт, причем, как можно дальше от борта катера.

Наш катер тем временем продолжал на скорости нарезать восьмерки и круги по заливу.

Друзья-пилоты неплохо разбирались в правилах ловли тунца на удочку и, сделав соответствующий бросок, они тут же вставляли черенки удочек в соответствующие пазы. Белояра же забыли проинструктировать по этому вопросу. Он, после заброса, продолжал держать тяжелое удилище в руках, причем держал он удилище не за навершие, а чуть-чуть выше, упирая округлый конец черенка в бедро.

При всем моем уважении и любви к напарнику, я на сто процентов был уверен, что, если бы черенок его удочки торчал в этом пазу, то ничего бы не произошло, леска с крючком и грузилом от удилища так бы и тянулась впустую за катером до скончания веков. Ни один бы нормальный тунец не стал бы бросаться на крючок, чтобы заглотать пустой крючок. Примером этого были два приятеля по рыбной ловле Белояра, они спокойно забросили крючки и грузила за борт, вставили черенки удочек в пазы и спокойно курили, — ни один тунец не набросился на их крючки.

Но в ситуации с Белояром роль сыграли два народных закона — "закон бутерброда" и "дураку всегда везет".

Крупный тунец дурак из трех пустых крючков почему-то, вероятнее всего из-за чувства противоречия, выбрал крючок удочки Белояра.

Знаете, в тот момент все представление длилось мгновение, было трудно расчленить его на отдельные составляющие. Но навсегда осталось в моем сердце и сердце капитана Т.Т. Трезорова.

Когда глупый тунец ухватился за крючок удочки Белояра, то вслед за этим, разумеется, последовал мощный и резкий рывок, тяжелый черенок удилища с максимально возможной точностью нанес удар между ног Белояра. Раздавшийся истошный вопль Тяжело раненый черенком удилища пилот издал истошный вопль индейца-ирокеза, вышедшего на тропу войны. Одновременно с этим воплем тело Белояра своей пятой точкой круто взмыло вверх, чтобы в верхней точке взлета совершить иммельман, не зря же столько лет Белояр учился на пилота истребителя, и точно приземлилось на кресло, расположенное слева от меня. Но Белояр, оставаясь пилотом истребителем, в душе сохранил навыки настоящего рыбака-ниндзя. Будучи глубоко травмированным, во время исполнения всех этих сальто и других кульбитов он ни на мгновение не выпускал из рук удилище. А за бортом катера происходило немыслимое действие. Мощным выбросом воды в воздух взмыла полуметровая рыбина, стремящая совершить свободный перелет по трассе морской залив — борт катера. Достигнув апогея траектории своего перелета, этот глупый тунец всей своей массой обрушивается на капитана Т.Т. Трезорова, который, после уничтожению трех бедных рыбешек и поллитра пива, мирно посапывал в кресле справа от меня справа. Любой другой пес умер бы от инсульта или разрыва сердца в результате такой внезапной и подлой атаки, но не капитан Т.Т. Трезоров, которому выпитое пиво и хороший сон помогли перенести подлое нападение, и с небес упавшую на него тушу морской рыбины, весом в тридцать килограмм, он воспринял, как подарок. Его острые зубы моментально впились в плавники рыбины, не давая ей возможности вновь ускользнуть и скрыться в водах залива.

Несчастный Белояр едва не плакал от боли и стыда, он боялся пошевелиться, так как любое движение тела только удваивало боль.

Капитан Т.Т. Трезоров, расположившийся справа от меня, принимал незаслуженные поздравления экипажа катера и других рыбаков.

Несколько позже шкипер катера прошептал мне на ухо, что Белояр и капитан Т.Т. Трезоров поймали такую крупную рыбину, которую вот уже много лет не ловили в этом заливе. Правда, шкипер говорил на ненашем языке и я, возможно, кое-что недопонял.

Тем временем Трезор протиснулся между мной и Белояром и, положив мокрого скользкого тунца на наши колени, позировал на фотокамеру.

На этом завершилась первая часть нашей рыбной ловли, мы перешли ко второй части путешествия на рыбалку, а именно к приготовлению и апробированию пойманной рыбешки. Белояр у нас обычно занимался процессом варки и готовки, кухня была для него святым местом. Но после полученной травмы этот молодой человек единственное, на что он оказался способен, это, сидеть на табурете и, широко разведя колени в сторону, консультировать приглашенного повара — кулинара, который непосредственно резал, варил и тушил.

Меня же в этот момент раздирало любопытство, когда и где мой Белояр так хорошо изучил ненаш язык!

Ранчо было в нашем полном распоряжении, вот мы и развернулись на нем в полную силу. К пяти часам вечера пойманная рыбина была разделана, из нее были приготовлены наваристая уха и прекрасные рыбные стейки. Обед был практически готов и оставались всяческие мелочи, но все были настолько голодны, что никто не обращал на это внимание. Все рвались за стол и к еде. Когда принесли уху, приготовленную из головы и потрохов тунца, представители не нашей стороны с некоторой опаской отнеслись к блюду — у них не практиковались жирные и наваристые первые блюда. С большим трудом удалось уговорить одного из наших друзей попробовать уху. Видели бы вы, с какой осторожностью и опаской этот здоровенный парень опробовал наш деликатес. Некоторое время он после первой ложки чего выжидал, а затем стал поглощать вторую ложку. С каждым разом промежуток времени между суповыми ложками сокращался, пока мелькание его ложки в воздухе не слилось в единое и незаметное глазу движение. Увидев это, и другие ненаши перешли вначале к тестированию, а затем к моментальному поглощению ухи из рыбной головы и потрохов. Уха настолько понравилась принимающей нас стороне, что они не стали даже смотреть на рыбные стейки, которые были нажарены в огромном количестве.