Наталья Щерба - Свободная ведьма

Алексей, до этого бездумно смотревший на предмет всеобщего внимания — на столь знакомый ему с самого раннего детства отцовский пояс, моргнул, словно бы очнулся, и обвел всех советников растерянным взглядом.

Мгновенно подлетели два полупрозрачных духа и ловкими, аккуратными движениями бестелесных пальцев сняли с него рубашку, обнажив князю торс. На талии Вордака блестел его собственный пояс силы — намного тоньше отцовского, но тоже довольно приличный.

В следующий момент отцовский золотой пояс, сверкая и позвякивая кольцами, медленно поднялся в воздух. Словно живая змея, осторожно, но крепко обвил он магический пояс силы молодого Карпатского Князя — две золотые цепи переплелись в тесном объятии, навеки сливаясь в одно целое.

В тот же миг все наблюдатели, находящиеся при столь знаменательном событии, — каждый преклонил левое колено в знак уважения и подчинения возросшей в сотни раз магической силе юного президента.

— Я, перед лицом граждан карпатского сообщества, торжественно клянусь служить отечеству верой и правдой, — тихо, но четко произнес слова клятвы Алексей Вордак. — Клянусь быть преданным княжеству, соблюдать законы магического общества, способствовать развитию искусства интеллектуальной магии и всячески его поощрять. Клянусь защищать родину, чтить память погибших за наше магическое отечество бойцов, быть честным и стоять за правду до конца.

Лишь только отзвучали эти слова, клятва нового Карпатского Князя обрела материальный облик: перед его лицом появился свиток, с тихим шуршанием развернулся, на толстом желтоватом пергаменте проступили золотой вязью все слова до единого, и Карпатский Князь размашисто подписался под ними. Откуда-то появилась массивная печать и шлепнула на пергамент жирный черный оттиск ящерицы — древнего символа тайной печати. Если новый правитель нарушит клятву, то пробудит древние силы и мгновенно будет заключен в смертоносное кольцо саламандр, истинных духов огня.

Как только бумага была подписана, раздались редкие, негромкие аплодисменты.

И тогда в гостиной, выйдя из обычного овального зеркала, предназначенного для подобных переходов, показалась гостья. Девушка заметно нервничала, ее остренькое, сердечком, лицо было напряжено, черные миндалевидные глаза беспокойно оглядывали присутствующих. Она взглянула на Алексея Вордака, а после — на Шелла, стоящего подле нового князя, и немного расслабилась. Маг Виртус первым заметил новоприбывшую, стремительно приблизился к ней и, согнув локоть, предложил руку.

— Счастлив, дорогая Эрис, что вы откликнулись на наше предложение, — любезно произнес поляк. — Будем надеяться, вы принесли хорошие вести.

Девушка охотно оперлась на его руку и подошла к столу, встав напротив Карпатского Князя. Здесь маг Виртус оставил ее и, по обычаю, представил президенту как посла от ЕВРО.

Алексей Вордак с улыбкой смотрел на девушку:

— Здравствуй, Эрис.

Девушка улыбнулась в ответ и приветственно кивнула. Кажется, к ней вернулось присутствие духа.

— Моя наставница, госпожа Кара, — начала она официальным тоном, — в прошлом известная как глава Несамовитого ковена — Марьяна Несамовита… доверила мне исполнить важное поручение. Как вы понимаете, речь идет о Карпатском Венце.

Маг Виртус, выказывая большую заинтересованность, чуть подался вперед.

— Мы слушаем вас, уважаемая леди, — сказал он, и его голос слегка дрогнул.

Эрис продолжила:

— Согласно древней клятве, данной первой Ведьмой-хранительницей, — свято беречь главный из трех символов власти — Карпатский Венец, моя наставница госпожа Кара отдает его в руки новому Карпатскому Князю со всем уважением и почтительностью. На веки вечные.

Словно по мановению волшебной палочки, настроение присутствующих заметно улучшилось: на лицах замелькали слабые улыбки и ярче заблестели глаза, особо морщинистые лбы разгладились. Даже золотая серьга в ухе польского мага засверкала сильнее, чем обычно.

— Так как последняя из хранительниц Венца, небезызвестная собранию ведьма Каве Лизард, до сих пор не отозвала легендарную корону назад, предыдущая Хранительница произнесла требуемое заклинание освобождения. К сожалению, сама госпожа Кара по личным причинам присутствовать не может, поэтому передала столь великую честь мне, своей лучшей ученице… — Тут Эрис запнулась, ее щеки заалели, но она быстро справилась с собой. В руках девушки появился Карпатский Венец — изумруды на острых золотых зубьях короны рассыпали по залу яркие веселые искры.

— Теперь он ваш на веки вечные, — повторила Эрис и водрузила символ власти на голову Алексея Вордака.

Остальные в зале вновь преклонили колено, после чего почтили сей исторический миг торжественной минутой молчания.

И вот тогда гостиная взорвалась бурными аплодисментами и приветственными выкриками: люди поздравляли нового Карпатского Князя, поздравляли друг друга.

— Ну, теперь можно и с Чародольцем поразговаривать, — довольно улыбнулся князю маг Виртус. — Поздравляю, Алексей, судьба явно благоволит к тебе!

В этой суматохе Эрис еле успела попросить растерявшегося от многочисленных поздравлений младшего Вордака о небольшой аудиенции и конечно же получила на это разрешение. Шелл, присутствовавший при тихой беседе, был счастлив.

— Фу-у, — облегченно выдохнул Лешка, когда они с Шеллом очутились в его Башне, и с размаху плюхнулся на диван.

— Наконец-то прошла вся эта официальная шелуха и я могу расслабиться, — не открывая глаз, на одном дыхании сообщил он другу.

— А по-моему, все только начинается, — хмыкнул его приятель поляк. — Так что советую тебе не расслабляться, а, наоборот, напрячься. Лютогор затаился и ждет подходящего момента, чтобы напасть на тебя. Да, ты получил в наследство отцовский пояс — твоя магическая сила умножилась многократно, но главный дикий будет вечно маячить над тобою грозной тенью… Черным всадником в ночи, летучей мышью над твоим домом, хищной змеей, притаившейся в черном углу…

— Ты так лиричен, — по-прежнему не открывая глаз, произнес Вордак. — Может, начнешь сочинять стихи или, что еще хуже, петь романсы?

— А кто сказал, что я не пробовал себя в пении? — Шелл легкомысленно присвистнул. — Вот, например…

И Шелл затянул с надрывом:

— Слушай, перестань! — чуть не взвыл Вордак. — Мне эта песня еще в раннем детстве надоела. Отец часто напевал, когда хотел подурачиться… — Лицо Лешки застыло. На лбу прорезалась тонкая вертикальная складка.

— Тогда другое, — не сдавался Шелл.